препараты, придерживались строгой диеты, что в сумме давало тот ошеломляющий эффект, который демонстрировала сидевшая предо мной дама.
– Если я выйду, – сказал я, – меня увидят… Это чудо, что только вы одна заметили меня…
– Однако не можете же вы находиться здесь бесконечно?
– Безусловно.
Я искал решение. Оно должно было найтись, поскольку теперь у меня была помощь.
– Не оставайтесь здесь, – продолжал я, – вы привлечете внимание ко мне.
Она поднялась, подумала мгновенье в нерешительности… Затем удалилась.
Время шло и казалось мне нескончаемым. Наконец, в подъезде послышался шум. Это ОНА. Я узнал ее скользящие шаги. Прозрачник остановилась у бассейна и сказала что-то, я не понял что именно. Между домом и моим взглядом раскинулась тень. Красивая оранжевая тень. Я понял: она раскрыла пляжный зонтик и поставила его так, чтобы он закрыл бассейн.
– Не двигайтесь, – сказала прозрачник, – я пойду посмотрю из окна, хорошо ли вы скрыты.
– Предположим, он меня закрывает. А вы не думаете, что это удивит ваших соседей?
Она покачала черепом.
– Нет. Я часто прихожу сюда и открываю этот зонтик. К тому же они стараются не замечать меня. Я им неприятна. Мало ли что и зачем делает прозрачник.
– Подождите…
ОНА опять отбыла. Я ждал, душа цвела надеждой.
Вот она снова вернулась.
– Из дома ничего не видно. Вы можете выйти из бассейна при условии, что не будете разгибаться. Я вам принесла банный халат. Раздевайтесь, я вернусь…
Ошеломленный, я растянулся на животе на краю бассейна. Выбрался из водоема и с большим трудом скользнул на асфальт двора.
Некоторое время я хранил неподвижность, буквально изнуренный этим усилием. После водяных насекомых на меня напали сухопутные. Я заполз под зонт и начал раздеваться. Куча моей одежды смахивала на кучу рыбьей требухи. Я втиснулся в халат прозрачника, который затрещал по швам. Порывшись в карманах, я выудил все бумаги, которые у меня были, деньги и положил в карманы халата. Кейс с бесценным тиндейлом весил не 5, а все 25 орсов.
Девушка-прозрачник еще раз вернулась, прижимая к ребрам термос. Отвинтив крышку, она протянула ее мне, тоненькая струйка пара поднималась из горлышка.
– Что это такое?
– Местный напиток, чтоб вы набрались сил. Я добавила в него боргейна!
Господи! Опять этот боргейн! Надеюсь, он без снотворного.
Так или иначе, но трогательная забота милого скелетика вызвала давно забытое чувство – мне захотелось рыдать.
Прихлебывая из крышки термоса нечто гадкое, но жидкое и горячее, я с интересом разглядывал свою спасительницу. Вскоре я понял, что тело прозрачника невидимо только на ярком солнечном свете. Когда же она вставала в тени зонтика, если как следует приглядеться, становились различимы бледно-розовые губы, круги сосков, темнеющие к середине. Она походила на статуэтку из тончайшего стекла.
Движения ее были завораживающими. Вот мелькнул контур груди. Очень красивой груди. Мне хотелось увериться, что зрение не обмануло меня, я пялился в то место, где скрывалась эта грудь, но девушка замирала, и я не мог разглядеть уже ничего, кроме воздуха.
Но я был упорен и любознателен. Неожиданно прозрачник опять начинала двигаться, открывая моему взору контур стройного бедра или позволяя солнцу шаловливо играть зеркальными зайчиками на круглых ягодицах. Но вот досада, как только я начинал приглядываться, прозрачник замирала.
Утомившись от этих непрерывных эротических картинок, я спросил в упор:
– Почему вы это сделали?
Она дала исчерпывающий ответ:
– Я не знаю.
И я понял, что она действительно не знает.
– По дименсино сообщили о совершенных вами убийствах, – проинформировала меня прозрачник. – Эсбэ считает, что это связано со шпионажем.
– A-а! Вот так вот они думают…
– Да, это правда?.. Вы – шпион?
Это слово неприятно подействовало на меня.
– Не совсем точно. Я принадлежу к секретной службе дружественной планеты. Не СОХа, не пиратов…
– И это по приказу своего начальства вы убили этих людей?
– Позволь мне сохранить это в тайне.
Она не стала настаивать. Мы помолчали. Потом я спросил:
– Мы останемся здесь до ночи?
Она покачала головой.
– Нет, скоро будет проезжать цирк мутантов с Драбба. По соседней улице. И все выйдут посмотреть. Тогда вы сможете подняться ко мне.
Какая умная женщина, лучше не придумаешь. Я положил голову на согнутый локоть и погрузился в оцепенение, забыв о ее присутствии…
Вдруг она начала трясти меня за локоть.
– Пойдемте… Пришло время…
– Вы думаете?
– Да… Вы проспали больше часа. Я живу на третьем этаже. Берите зонт и постарайтесь прикрыть лицо…
Она собрала мою мокрую одежду и тесно прижалась ко мне, мы должны были изображать одну фигуру.
«Горячая, нежная и упругая» – определил я свои ощущения и крепко сжал ее тонкую талию.
Лестница… Я покосился на массивную дверь, которую несколько часов назад азартно штурмовали эсбэшники Бельгонды. Интересно, если кто-нибудь войдет сейчас, что он подумает, увидев мужика, завернутого в купальный халат с цветастым зонтиком над головой и скелетом в обнимку?
Но я этого не узнал, так как никто не появился. Мы вошли в подъезд, взбежали на третий этаж, прыгая через ступени. Прозрачник толчком открыла дверь. Сообразительная девушка догадалась не запирать ее. Я почти ворвался в квартиру. Поставив зонт у двери, я взял у прозрачника свою одежду и осведомился, где располагается ванная комната. Она проводила меня, дала полотенце и простыню взамен своего халата, еле прикрывавшего отдельные части моего большого тела. Мы прошли в комнату.
– Садитесь…
Диван, на который указала мне прозрачник, был вполне обычного вида в отличие от своей хозяйки.
– Лягте, – посоветовала женщина-прозрачник, – вы кажетесь очень усталым.
Я действительно устал. И очень-очень плохо себя чувствовал. Откровенно говоря, я просто разваливался на куски: меня тошнило, сильно болела голова. А кроме того, несмотря на мое состояние, я чувствовал, что от меня жутко воняет.
– Скажите, не могу ли я принять ванну?
– Я хотела вам это предложить…
Я покинул уютный диван и побрел, шатаясь в ванную. Скелетик покачала мне вслед своим черепом.
– У вас совершенно никудышный вид! – Заметила она.
– Ничего, завтра я буду в порядке.
Я пустил горячую воду она обнимала меня как одеяло, как нежная страстная женщина. Я вытягиваюсь, блаженствуя, но блаженство длится недолго – сердце начинает колотиться, как сумасшедшее, я задыхаюсь. Скорее, прочь отсюда, говорю я себе, и с огромным трудом вылезаю из ванны.
Беру простыню и медленно-медленно заворачиваюсь в нее. Все плывет в тумане. Скелетик раскачивается, как маятник, подле приготовленной постели. Я впиваюсь взглядом в белую простынь и неуверенными шагами иду к ней. Падаю, бормоча:
– Простите…
Скелетик набрасывает на меня одеяла.
– Спите, – слышу я будто из другого мира.
