Не выпуская из рук сумку и выставив вперед челюсть, я сделал шаг вперед и сказал:
– Может, и есть, а может, и нет, тебе-то, козел, какое дело?
Парень, разумеется, не сумел сдержать охотничьего азарта и, шагнув вперед, выстрелил своим огромным правым кулаком в мою незащищенную челюсть. Этого я и ждал. Легко уклонившись в сторону, я уронил свой пакет на землю и попытался подловить его. Правда, мой противник тоже схитрил. Он сразу же после удара развернулся левым боком и попытался влепить мне левой рукой в живот. Так, похоже, мой противник неплохой боксер. Я и сам много занимался боксом для поддержания должной формы, но боксировать с этим парнем не собирался. Один на один – это еще можно подраться по всем правилам маркиза Куинсберри, но не против троих же.
Уклонившись от его апперкота правой, я подловил его левую руку и бросил через себя. Мой противник еще не успел приземлиться, вернее, войти в контакт со стеной ближайшего дома, в которую я его бросил, а я уже атаковал остальных двоих грабителей, спешивших к месту схватки.
Моя атака их изрядно удивила. Видимо, они не привыкли к тому, что их жертва сама навязывает им бой. Воспользовавшись этой секундой тупого удивления, я подсек ближайшего ко мне ночного шакала и атаковал последнего из этой троицы. Он был довольно сильным бойцом, но его оборона была слабовата, и против града моих ударов, которые я наносил, почти не целясь, торопясь вывести его из строя, пока не очухались первые двое, он устоять не смог. Получив ногой в коленную чашечку, сложенными пикой пальцами правой в солнечное сплетение и ребром левой ладони в основание нижней челюсти, он, скрючившись, упал на землю. Судя по его виду, в ближайшее время опасность со стороны этого бандита мне уже не грозила.
Я немедленно переключился на остальных противников, но немножко опоздал. Ушибленная нога замедляла мои движения. Бандит, которого я сбил с ног подсечкой, уже встал и прыгнул на меня, едва я успел обернуться.
Мы вместе упали на асфальт. Мой враг был, похоже, борцом и в контактном бою был весьма образован. Однако я и в этой области прошел хорошую подготовку, как и всякий сотрудник класса А.
Я резко рубнул его по запястьям, высвободившись из его теплых объятий, и, перекатившись через голову, вскочил на ноги. Бандит попытался вновь схватить меня, пока я еще не встал, но не успел и попытался подсечь меня. Его голова на фоне светившегося окна старого дома была великолепной мишенью, и я, уклонившись от подсечки, ударил. Получив ногой в челюсть, мой противник сделал полуоборот вокруг своей оси и рухнул на асфальт. Похоже, с него было довольно, и я решил заняться курильщиком.
Тот уже встал на ноги и теперь стоял, слегка пошатываясь, видимо, не совсем еще придя в себя после столкновения со стеной, засунув руку в карман своей куртки. Когда я шагнул к нему, намереваясь разделаться с ним, он торопливо вынул руку с зажатым в ней тяжелым автоматическим пистолетом.
«Надо же, как глупо получилось. Не кто-то там, а палач, опытнейший палач, а прокололся, как малое дитя. Сейчас он нажмет на курок, и прощай, жизнь. До него не добраться, слишком далеко, метров шесть. А до тени под стеной небоскреба еще дальше, пожалуй, все десять. Как глупо!»
Мысли припадочно бились у меня в голове, я пытался найти хоть какой-нибудь выход, но ничего хорошего так и не смог придумать, просто не успел. Чувствуя, как разливается по телу лихорадочный озноб, я мог лишь смотреть в маленькое черное отверстие, из которого через секунду вырвется моя смерть.
Грохот выстрела прокатился по всему двору, но со стрельбой мой противник опоздал на сотую долю секунды. За спиной бандита мелькнула тень, и на его голову обрушился мой мешок с покупками. От удара мешок порвался, банки и пакеты разлетелись по всему двору, а мой противник рухнул на землю.
Несмотря на удар, он попытался встать, однако тут уж я не промедлил. Молниеносным броском преодолев разделявшее нас расстояние, я с разбегу ударил его ногой в голову, как футболист, забивающий победный мяч, после чего мой несостоявшийся убийца тут же превратился в безобидную часть ландшафта. Сразу после этого я подобрал его пистолет, чтобы обезопасить свою жизнь от повторного покушения, если владелец пистолета придет в себя. А то еще, чего доброго, я вообще забуду это сделать. Воистину, ошибки губят палача. Посмотрев на девушку с пшеничными волосами, которая улыбалась, все еще сжимая в руках пустой мешок из-под продуктов с огромной дырой в дне, я подумал, что из всякого правила есть исключения, в том числе из правил об ошибках палачей. Эта моя ошибка, нежелательный свидетель, мой самый серьезный прокол за все время работы, спасла мне жизнь, исправив другую мою серьезнейшую ошибку, которая едва не стала последней в моей жизни.
Я улыбнулся и подошел к ней.
– Вы спасли мне жизнь, – сказал я, какой бы глуповатой ни казалась эта фраза, и неожиданно даже для самого себя крепко поцеловал ее.
– Не стоит благодарностей, – ответила она с улыбкой, легко высвободившись из моих объятий. Я не обиделся. На свою спасительницу я не мог обидеться.
– У вас кровь на плече! – воскликнула она и сразу полезла в кармашек своей сумочки. – Я сейчас наложу повязку, чтобы вы дошли до моей квартиры, а там я вам по-настоящему забинтую.
– Да пустяки это, обычная царапина, – ответил я.
– Хотите подхватить гангрену или что-нибудь еще хуже?
– Пожалуй, я все-таки провожу вас до вашей квартиры, а то, не ровен час, эти очухаются или еще какие джентльмены удачи встретятся, – сказал я, пытаясь прикрыть этими благородными словесами свою капитуляцию перед ней.
Моя спасительница только улыбнулась. Однако через секунду улыбка сбежала с ее губ, и она спросила, кивнув в сторону отключенных мной грабителей-неудачников:
– А эти?
– Они свою порцию на сегодня уже получили, хватит с них, – ответил я.
Она кивнула, а потом сказала:
– А если они завтра или послезавтра сорвут злость на каком-нибудь беззащитном прохожем?
Я вздохнул. Мне очень не хотелось вызывать полицию, потому что, по-хорошему, нам пришлось бы ее дождаться, дать показания, подписать протокол и прочее. Во-первых, на это уйдет куча времени, во-вторых, у сэра Найджела появится не меньшая куча вопросов ко мне, а эти вопросы мне были совершенно ни к чему, особенно после сегодняшней истории, и, наконец, мне почему-то до смерти не хотелось сдавать эту девушку Лысому Дьяволу. Хотя бы потому, что она спасла мне жизнь. И еще, мне хотелось самому все разузнать о ней. Это было наглейшим нарушением правила о моей компетенции в области поиска свидетелей. Но, как сказал один преферансист, правила придумали только для того, чтобы их нарушать.
И вообще, в конце концов, я много лет верой и правдой служил своей конторе, пусть иногда и нарушал написанные для разных идиотов инструкции. Могу я хоть раз сделать не то, что мне приказано, а то, что я хочу?
– Если вызвать полицию, то нам придется полночи отвечать на дурацкие вопросы типа: с какой целью вы шли пешком, вместо того чтоб взять такси, почему они напали именно на вас и так далее. К тому же нас потом месяца три будут таскать то в полицейский участок, то в суд.
– Перспектива не из блестящих, – ответила она, и я в который раз удивился легкости ее произношения, а еще более ее чудесному голосу. – Но и оставлять их просто так нельзя.
– У меня идея: позвонить в полицию и сообщить о нападении, о том, что нападавшие обезврежены и лежат тут, а самим потихоньку смыться до прибытия полиции, – предложил я.
– В общем-то, идея неплохая, но…
– Идите, звоните, а я пока перенесу их поближе к дороге и заодно соберу наши продукты.
Она на секунду задумалась, а затем быстро и молча пошла к ближайшему телефону-автомату. Я проводил ее глазами, а затем, собрав в кучку банки и пакеты, занялся своими друзьями. Один из них уже начал приходить в себя и тут же вновь потерял сознание не без моего участия. Перетащив их поближе к дороге, я задумался. Я не мог оставить их в живых, потому что слишком уж много развелось свидетелей, знающих меня в лицо, но и убивать их мне не хотелось. Чтобы дать себе еще немного времени подумать над этой проблемой, я пошарил по карманам грабителей-неудачников.
В карманах курильщика я обнаружил несколько разномастных кошельков, в том числе один явно детский, потертый, с двумя металлическими экю внутри. А около одного из его сообщников валялся пружинный нож с лезвием не меньше восемнадцати сантиметров в длину, со следами свежей крови. Я пинком отбросил его подальше от валявшегося без чувств бандита и почувствовал, как болит левая рука. Этот сучонок все-таки подрезал меня.
Я глубоко вздохнул и посмотрел в небо. Наверное, это вселенская судьба всех людей во все времена – делать не то, что надо. И мы точно так же – в Средневековье палачи использовали свои таланты в основном для искоренения инакомыслия в католической ли Европе, в мусульманской ли Азии. Сейчас, в развитом XXI веке, такие же палачи выкорчевывали одну из страшных бед, грозящих человечеству, но разве вот такие молодые, сильные, уверенные в своей безнаказанности подонки менее страшны? И еще порезанная в драке рука болела все сильнее.
