кто прославил математику
(всего-то сорок лет прожил)
кто дзета-функцию фанатикам
как ряд Дирихле предложил
где нуль значенья избирательны
у дзета-функции тогда
когда все числа отрицательны
но чётные как дважды два
и к Римана с тех пор гипотезе
хотят прильнуть те рифмачи
кому пространство снится в образе
чернильной банки у свечи
те, кто в пространство улыбается
иль кому щерится оно
тому кто пьёт грешит и кается
и с музыкантом заодно
Жизнь в сознании проносится…
Михаил Гундарин
Ты-то помнишь эту музыку ТВ
Эти танцы в беспощадной синеве
Помню-помню занавешенный экран
Чью-то кровь из чёрно-белых рваных ран
Были молоды мы, молоды тогда
А над нами говорящая вода
А над нею ледяные небеса
Между ними города и голоса
Десять жизней уместились в полчаса
Владимир Буев
Жизнь в сознании проносится тогда
Когда смерть в тебя толкает тонны льда
Успевает пробежать всего за миг
Заявляя: ты всего уже достиг
Если десять жизней, мигов пять плюс пять
Но не полчаса, не стоит людям врать
Танцев нет, но занавешен весь экран
Даже если крови нет и рваных ран
На столе опять наполненный стакан
Весна-лето
Михаил Гундарин
ЧИСЛА
всего 500 рублей и снова жив-здоров
посаженный на клей окраинный Брюллов
но нету пятисот в промозглом декабре
среди былых красот шуруй без якорей
возьму 150 нашарив 200 и
весну не запретят (но кажется смогли)
Владимир Буев
ВЕСНА-ЛЕТО
ну почему Брюллов? быть может Пикассо́?
ведь первый был здоров не сел на колесо
а может и Дали ещё такой Ван Гог
ширялись ведь они а вот Брюллов не смог
окраинный Дали, Ваг Гог иль Пикассо
не смог найти рубли но ведал адресок
где в долг дают весну и лето где поймать
не грех (чтоб пацану два раза не вставать)
Зима. Крестьянин торжествует…
Михаил Гундарин
ПРОВОДЫ ЗИМЫ
Сегодня откроем забрало,
прикроем тяжёлое тело.
Как долго зима умирала
и знать ничего не хотела!
Незнание – это привычка,
а знание – это засада.
У пьяных ломаются спички,
а трезвым огня и не надо.
На празднике нового леса,
растущего вровень с подошвой,
обнимемся без интереса,
расстанемся не заполошно.
Владимир Буев
ЗИМА. КРЕСТЬЯНИН ТОРЖЕСТВУЕТ…
Забрало лицо мне скрывало.
Нисколько меня не смущало,
что весь остальной я был голым
(весь лёгким, совсем не тяжёлым).
И вот наконец я решился
забрало открыть. Удивился:
в округе зима бушевала –
и холодно сразу мне стало.
Незнание – это привычка,
а знание – это засада.
Карманов коль нет, нет и спички.
Огня же сейчас ох как надо!
Тут публика вдруг объявилась
(за соснами прежде таилась?):
на празднике нового леса
глядит мне в лицо с интересом.
Медленный транспорт
Михаил Гундарин
НОЧНОЙ ТРОЛЛЕЙБУС № 20
В сторону Серебряного Бора
(как темна листва его густая!)
по волнам ночного разговора
движемся, почти что засыпая.
День был жарок, полночь – неизбежна,
за окном то смерть, то бакалея.
Приближаясь к линии прибрежной
замирает старая аллея.
И уже невидимы ансамбли
новых зданий, слепленных по-птичьи.
Созданный единым взмахом сабли,
крепкий берег ждёт своей добычи.
Надо стать прозрачней, неприметней
стёклышка троллейбусной теплицы,
чтоб исчезнуть с девяностолетней,
так и недописанной страницы!
Владимир Буев
МЕДЛЕННЫЙ ТРАНСПОРТ
Едем на троллейбусе с тобою.
Я хочу быстрей в кровать свалиться,
насладиться полной тишиною
и… твоими стонами упиться.
Еле тащит транспорт тушки наши.
За окном у бакалеи хулиганы.
Бродит смерть ночная рядом с пляжем.
На аллеях скрылись атаманы
с саблями и ждут своей добычи.
А шофёр – как будто спит в теплице.
Я сейчас бы взгрел его обличье,
невзирая на любые лица.
Побыстрей, троллейбус, что ты медлишь!
Вот уже не видимы ансамбли
новых зданий: как тут уцелеешь!
Чую: наступил на те же грабли.
Мысли о другом (совсем некстати).
Лет мне девяносто. До кровати
я смогу добраться и свалиться.
Но смогу ль тобою насладиться?
Вторнику надо много
Михаил Гундарин
Вторнику много надо:
он чемпион всего,
сам себе крест, ограда,
дилер и вещество.
Я же заброшен в среду.
По острию ножа
дымным поездом еду.
Стало быть, заряжай!
Ставлю кассету грома
в каменный пулемёт.
Скоро мы будем дома –
вечности не пройдёт.
Владимир Буев
Вторнику надо много,
в среду заброшен ты.
Пятница – у порога
будничных дней мечты.
Но чемпионским выям
бесу не повредить.
В лидерах – выходные.
Было так, есть и быть!
Будни – они жестоки.
На остриё ножа
нечего экивоки
делать, коль наложа
в джинсы кассету грома,
рвёшься быстрей домой.
Скоро ты будешь дома,
вечностям не впервой.
Божественный мотив из литер четырёх
Михаил Гундарин
Весёлая тоска венецианских зим,
божественный мотив под номером четыре.
Он умер, но смотри, остался негасим
и медленно плывёт в предпраздничном эфире.
Лови, покуда он – полупрозрачный шар
из рыбьей чешуи сияющего моря
(рисованной страны несмелая душа,
блаженное окно в стене ночного горя)
Владимир Буев
Божественный мотив из литер четырёх
в значенье музыкальном опусом зовётся.
И опусов таких из разных эр, эпох
не два, не три, не пять десятков наберётся.
Времён у года есть четыре (а не пять),
И ровно столько же концертов у Вивальди.
Венеции тоску на скрипке обыграть
сумел он точно так, как Ломоносов – смальту.
А рыбью чешую сумел познать поэт
посконный и лихой, большой знаток покушать.
Он видит чешую и рыбий силуэт
в шарах и там, где в окнах можно море слушать.
P.s. Короче, везде: не складно, зато верно, как учение Маркса, которое всесильно.
Там же
Михаил Гундарин
НА КУХНЕ
Полночь бродит долгими кругами,
тёмная, невидимая нам,
розовым вином и пирогами
веселящим сонный Инстаграм.
Батарею тёплую потрогай,
помечтай, что посреди пурги
в этот дом потеряна дорога…
Но уже сужаются круги.
Владимир Буев
ТАМ ЖЕ6
Ночь мне очи застит. Я включаю
свой проверенный годами ноутбук.
(Полночь – это к слову). Открываю
Инстаграм, а сам пишу в Фейсбук.
До полуночи минут так тридцать.
Не беда! Пурга – везде пурга.
В полчаса пурге не завершиться –
к тёплой батарее жму бока.
Времена года
Михаил Гундарин
ИЮЛЬ7
Дудеть в свою дуду, не думать об ином,
простить заблудший мир,
остаться виноватым –
таков соблазн дождя, прошедшего сквозь дом
и вышедшего вон по желобам покатым.
Июльские дела! Весь день, зевая, ждёшь
летучей вести о заслуженной награде,
пока сырой асфальт, сверкая, словно грош,
играет в зеркала, своей забавы ради.
Порой заглянет гость – «На несколько минут…
Какой там, к черту, чай, тащи скорее кваса,
на пиво денег нет, а Кока-Колу пьют
мажоры да жлобы из правящего класса».
Ты прав, мой милый друг! Давай поговорим
за кружкой о судьбАх сегодняшней культуры,
о том, как низко пал презренный Третий Рим,
а, впрочем, и о том, какие шуры-муры
стоят в повестке дня… Оставим лучше их
до осени – жара и так невыносима.
Ну что ж, тем слаще квас,
тем бесшабашней стих,
тем медленнее жизнь… Пускай проходит мимо.
Владимир Буев
ВРЕМЕНА ГОДА
Пришли июль и дождь (неважно, что январь8
безумствует сейчас в Москве у пародиста).
В июле вечно так (так повелось уж встарь):
Вручают ордена героям-гуманистам.
А я ведь он как раз! А я и есть герой!
Я с первого июля не схожу с дивана.
Из дома целый месяц я невыездной.
Квартира для меня – что хватка лап капкана.
Когда же весть придёт? Ведь август на носу.
Ну, пусть не на носу, но – середина лета.
Уже недели две я вестника пасу.
Когда ж конец туннеля озарится светом?
Опять снаружи дождь. Сырой асфальт опять.
Приятель без гроша, мечтая о халтуре,
Заглянет в дверь мою. Ему бы всё болтать
О Риме Третьем да о девках и культуре.
И вдруг закончен дождь. Меня бросает в жар.
Ужели?.. Снова нет. И края нет волынке.
Не гордый я. Готов сменить репертуар:
не нужен орден мне, медаль куплю на рынке.
Тра-ля-ля. Проснусь. Увижу
Михаил Гундарин
А день был таким простым,
Ярким, одушевлённым
Зелёным и золотым,
Золотым и зелёным.
Утром любили нас,
Вечером обижали,
День понемногу гас,
Размывая детали.
В темноте полетим
К огонькам отдалённым,
Зелёным и золотым,
Золотым и зелёным.
Владимир Буев
Тра-ля-ля. Проснусь. Увижу
Жёлтое на зелёном.
Как будто
