Хотя официальное заявление о ратификации Восемнадцатой поправки к конституции должно было быть сделано лишь в конце месяца, а в силу она должна была вступить лишь через год, человек, занимающий такое положение, как Холмс, не мог позволить себе открыто покупать спиртное. Вместо этого раз в месяц к нему приезжал небольшого роста прекрасно одетый молодой человек в огромном «пирсе-эрроу», который появлялся только после захода солнца, принимал скромный заказ, производил расчет наличными и продолжал благотворительную миссию.
Холмс разлил херес и устроился на кожаном диване. Он не ездил домой на «обед», как это делало большинство мужчин. Он съедал сандвич на рабочем месте, не прерывая работы. Вирджиния готовила на вечер еду из трех блюд, так что у них был более поздний обед, за которым они выпивали полбутылки вина. И когда он вечером приходил домой, дневные новости были еще свежими, и им было о чем поговорить.
– Ты слышала про ограбление банка и про задержание?
– Да, и с подробностями, причем уже раза четыре.
– Клянусь, Джинни, лучшего и более подходящего на сегодня события трудно было бы придумать.
– Ты, что, хочешь сказать, что рад этому ограблению?
– Да нет, ничего подобного, хотя это послужит нам уроком и научит быть готовыми к подобным происшествиям. Просто это событие помогло в решении вопросов, сопутствующих появлению у нас должности начальника полиции. Мы прямо на месте провели резолюцию о строительстве полицейского участка, и думаю, что на следующем заседании примем решение о приобретении полицейской машины.
– И даже Идес Брэй не возражал?
– Не возражал! Да он сам бурно агитировал за все это! Я еще никогда не видел, чтобы какой-то вопрос так его захватил. Ну, а Уилл Генри прекрасно справился с ситуацией. Конечно, все случившееся было для него полной неожиданностью, и я заметил, что он нервничал, но он остановил машину и арестовал обоих ребят, действуя вполне хладнокровно. Знаешь, если бы было, из кого по-настоящему выбирать, я бы не отдал эту работу Уиллу Генри. Но действительно опытного человека у нас в наличии нет. Думаю, что Скитер Уиллис в душе не очень-то согласен с его назначением, но он провел это дело великолепно и готов следовать советам Скитера. Пока еще он не слишком хорошо знает, что это такое – быть полицейским, но хорошо уже то, что он отдает себе в этом отчет. Слава Богу. Ты только представь себе, что было бы, если бы эту должность занял какой-нибудь Фокси Фандерберк?
Они поговорили некоторое время, а потом Вирджиния, извинившись, отправилась готовить обед. Почувствовав приятное тепло, разливавшееся по телу после хереса, Холмс, кряхтя от усталости и удовольствия, растянулся на диване, прикрыл глаза и подумал, что завершился важный этап. Со строительством пожарного депо и назначением начальника полиции настал поворотный момент в истории города. Появились нужные ему организации, штатные работники и имущество. В свое время поворотными моментами были мощение центральных улиц, строительство водопровода и пуск телефонной станции. В будущем понадобятся десятки новых вещей, но пока что, на данный момент, возникло ощущение завершенности. Холмс задремал.
В отличие от Уилла Генри и Кэри Ли, которые без особенных усилий вросли в новую почву, как здоровые растения, продукты длительной провинциальной селекции, Хью Холмс сам себя запроектировал и построил, от фундамента до самого последнего гвоздя. Он тоже был сыном фермера, но его отец, родившийся в семье умирающего от голода издольщика, вынужден был полагаться лишь на собственную смекалку, трудолюбие и умение выбрать подходящий момент, чтобы на обломках Реконструкции возвести собственную процветающую ферму и хлопкоочистительный завод. От него юный Хью унаследовал понимание того, что человек должен создавать себя сам. Он сам должен решать, что ему делать, а затем делать это. Холмс усвоил эту идею буквально и сразу же начал этим заниматься, опираясь на природные качества, оказавшиеся весьма полезными. В дополнение к врожденному уму, природа одарила Холмса внушительной внешностью, что бывает весьма редко. Рост его составлял шесть футов пять дюймов, и люди бы думали, что он похож на Линкольна, если бы он не держался так прямо. Еще будучи подростком, он возвышался над всеми остальными, и лишь в тридцать лет встретил человека выше себя ростом, после чего он ходил подавленный целую неделю. Он рано научился умело и эффективно использовать свой рост, то вдавливаясь в кресло, то поднимаясь и глядя на всех сверху вниз. Внушительный рост дополнялся ранней зрелостью. Первая седина появилась у него в волосах в девятнадцать лет, а черты лица стали крупными и резко очерченными в еще более раннем возрасте, что придавало ему выражение мудрости и сосредоточенности.
Холмс еще в юношеские годы принял решение, что будет добиваться карьеры в бизнесе, а, конкретнее, в банковском деле. Он осознавал, что банк – это сердце любой значительной сделки, что его мощью приводится в движение не только отдельный населенный пункт, но и целый штат, а то и вся страна. Он также понимал, что хороший банк – это еще и высокоэффективная организация по сбору информации, и ему импонировала идея быть обладателем конкретных сведений по поводу происходящего. Он полагал, что наличие подобных сведений и доступ к капиталу дадут ему возможность достигнуть желаемого.
Холмс, однако, вовсе не был одержим манией величия. Он вовсе не желал стать кем-то вроде Дж. П. Моргана. Он желал быть большой рыбой в маленьком пруду и обрести достаточную мощь для того, чтобы формировать собственную судьбу и судьбу того пруда, который он изберет местом жительства. Он жаждал путешествовать, узнавать новое, испытать все на свете, причем он понимал, что если поступит на работу в банк крупного города, то там придется посвятить всю свою энергию восхождению по служебной лестнице и выживанию в условиях внутренней политической борьбы. Он не сомневался, что преуспеет даже в подобных обстоятельствах, но это было ему не по вкусу.
И Хью Холмс создал обстоятельства себе по вкусу, и к тому времени, как Уилл Генри Ли избавился от фермы, то есть, к концу 1919 года, такими обстоятельствами стал Банк Делано. Достичь цели помогли упорство, трудолюбие и везение, к этим слагаемым успеха Холмс добавил еще доведенное до совершенства умение приспосабливаться к ситуации, а также готовность при благоприятных условиях брать значительный риск лично на себя.
В первый раз Холмс очутился в Делано, а, точнее, на том месте, где должен был появиться город Делано, более, чем десять лет назад. Тогда он работал кассиром Фермерского коммерческого банка в Вудбери, в двенадцати милях к северу, и как-то в воскресенье днем он ехал в Уорм-Спрингс на пикник Объединения воскресных школ. Уорм-Спрингс уже стал к тому времени процветающим модным курортом, привлекающим людей со всего Юга теплыми природными источниками и возможностью послушать музыку и лекции в актовом зале отеля «Меривезер-Инн». Он также стал излюбленным местом выездных церковных мероприятий, и в тот день Холмс находился в составе группы из тридцати человек, ехавших по МБЖД в Уорм-Спрингс.
Макон-Бирмингемская железная дорога носила это имя, не имея на него ни малейшего права, поскольку не шла ни в Макон, ни в Бирмингем. Местное ее прозвище «Муловагонная» было гораздо более точным, если учесть, какой низкой была на ней скорость поездов. Во время этой поездки поезд остановился для набора воды у деревенской водокачки, и через несколько минут было объявлено, что по техническим причинам поезд на некоторое время задержится, а пассажиры пока что могут погулять и размять ноги. Когда ремонт окончится и поезд будет готов к отправлению, подадут свисток.
Холмс сошел с поезда и осмотрелся. Они очутились в сосновом лесу, в основном, состоявшем из молодой поросли, среди которой попадались, однако, более старые и высокие деревья. То и дело встречались дубы и вязы, и в жаркий день в их тени было прохладно. Он шел бесцельно, удаляясь от поезда в глубину леса, наслаждаясь запахом и мягким хвойным ковром под ногами. Вскоре он вышел на обширную поляну и с удивлением увидел там новенький, беленький туристский «кадиллак». Трое мужчин в пыльниках и дорожных очках расположились у багажной решетки и разговаривали, время от времени сверяясь с картой и указывая в том или ином направлении. Холмс подошел к ним.
– Добрый вам день, джентльмены, – проговорил он, – путники ответили на приветствие. – Я был немного удивлен, – продолжал Холмс, – увидев такую большую машину вдали от основной трассы.
Заговорил самый низкорослый из троих.
– Ну, если считать по прямой, то до шоссе на Атланту всего сто ярдов. Когда-то тут стояла лесопилка, и от нее шла дорога к шоссе. – Холмс припомнил, что поезд только что прошел под ажурным деревянным виадуком. Мужчина подал руку.
