— Надо подумать, — только и мог ответить я, — а еще… я хотел бы видеть девушку. Ну, убедиться, что с ней все в порядке. Кстати, она прибыла оттуда же, откуда и я. Тебе не кажется, что за двоих можно получить больше? Даже больше, чем от господина на летающей повозке?
Мой вопрос-предложение главарь оставил без ответа. Видимо, ему тоже надо было подумать. А вот просьбу мою удовлетворил. Ненадолго отошел к костру, что-то тихонько сказал, после чего двое из сгрудившихся вокруг огня разбойников встали и удалились в темноту. Как я заметил — обойдя шалаш.
Через несколько минут они вернулись, ведя с собой Валю. Один держал девушку за локоть, а другой прижимал нож к ее хрупкой шейке.
Вопреки моему опасению девушка почти не пострадала… физически, если не считать разбитой и оттого еще более распухшей губы. А вот моральное состояние пленницы было на нуле и даже ниже. Лицо промокло от слез, и было измазано косметикой вперемешку с какой-то грязью. Много проплакав, Валя и теперь продолжала всхлипывать дрожащим голосом. И не прекращая дрожала — от холода и страха.
Жгучая жалость охватила мою душу, борясь с не менее жгучей ненавистью — и к пленившим нас подонкам, и к собственному бессилию.
— А-а-алик! — всхлипнула, заметив меня, Валя, заставив мое сердце горестно сжаться. — Что теперь с нами бу-у-удет?
Как же мне хотелось ей ответить, что все будет хорошо, что я чего-нибудь придумаю и вытащу нас обоих. Но я промолчал, опасаясь, что ЛНМ, не осознающая собственного предательства тупая железяка, переведет для главаря и эти слова. В которые, к тому же, я и сам не очень-то верил. Поэтому единственным моим ответом Вале стала молчаливая улыбка — робкая и вымученная.
Затем главарь махнул рукой, и девушку увели. Сам же он снова обратился ко мне:
— А теперь… говоришь, подумать надо? Ну, так думай, паренек, думай. Вся ночь в твоем распоряжении. А когда взойдет солнце, жду от тебя ответа на единственный вопрос. Порадуешь ли ты нас всех звоном монет — или радоваться будет один только Рудя?
Склонившись надо мной лицом к лицу, главарь затем добавил с издевательской усмешкой:
— Мы для него привяжем тебя за руки лицом к дереву. Ну, чтоб не сильно брыкался. Так, чтоб Рудю твои трепыхания раззадоривали только. Уже представляю, как ты верещать будешь… громче, чем свинья, когда ее режут. Доброй ночи!
С этими словами и почесавшись, главарь удалился в темноту. Меч мой и пультик, естественно, прихватив с собой.
6
Мне советовали думать, и я думал. Правда, не над вопросом, который более всего интересовал предводителя лесной шайки. Что действительно меня волновало и лишало роскоши сна, так это как не дать Вале угодить в лапы таинственного работорговца на летающей повозке, мне — избежать домогательств со стороны бугая-полудурка Руди. Ну и, конечно, как нам обоим вернуться в свое время. Целыми и сравнительно невредимыми.
Я думал… но много ль придумаешь, когда ты безоружен и связан по рукам и ногам? Тут думай, не думай, а возможности все равно на минимуме. И о факт сей, печальный, любой замысел разбивался как волна о неприступную скалу.
Тянулась ночь, гордо шествовали минуты, сливаясь в часы. А мысли мои вяло двигались по кругу. И раз за разом сбивались на другую тему: где же все-таки и когда мы с Валей из-за наших забав с машиной времени оказались? О да, это еще один вопрос, охотно занимавший мой мозг.
В именах местных слышалось что-то славянское. Славок, Рудя… Последнее, кстати, явно родственно польскому и украинскому «рудый», что значит «рыжий». А этот туповатый здоровяк как раз рыжеволос.
Но в то же время… речь на любом славянском языке уж хотя бы через слово понять можно без переводчика. Нет-нет, да проскользнут в речи поляка или, скажем, серба смутно знакомые выражения. Тогда как здешнее наречие показалось мне абсолютно чуждым.
Сие, конечно, не ахти какой выдающийся парадокс, если память напрячь. Скажем, в языке идиш атавистическое присутствие чисто еврейских выражений вроде «поца» и «мазла» сочетается с обилием германоязычных слов. Так что случайно выбранный Абрам или Соломон, живший в библейские времена, едва ли понял бы своего далекого потомка родом из США или Германии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
То есть, народ тот же самый — а лексика, даже языковые группы разные.
Пример этот не единственный.
В речь жителей Закарпатья, считающихся славянами, примешаны словечки из польского, немецкого и даже, кажется, венгерского языков.
Современные греки могут сколько угодно называть себя эллинами, своих детей при рождении нарекать Аристотелями и Сократами — но вот язык их учеными все равно уничижительно именуется «новогреческим». То есть великие философы Сократ и Аристотель, эти имена прославившие, изъяснялись на другом языке.
Ну и, наконец, перевернись в могиле предводитель бриттов Артур — современные англичане считают тебя «своим». Эти-то люди, говорящие на смеси латыни, кельтского, а также… языка германцев. Притом, что с некоторыми из последних (саксами, в частности) тебе, о великий и легендарный, даже довелось повоевать.
В общем, языки разных народов можно сравнить с разноцветным бельем. А если народы живут по соседству, торгуют и общаются — с тем же бельем, угодившим в одну стиральную машину. Где эти тряпки трутся друг о дружку, перемешиваются, обмениваются краской. А в итоге перекрашиваются до полной неузнаваемости.
Возможно, даже в этом древнем наречии, на котором говорят пленившие меня разбойники, найдется пара-тройка словечек, доживших до наших дней. Доживших — но погоды не делающих.
Язык и имена — не единственное, что меня озадачило, вместо того, чтобы служить подсказкой. Еще и титул местного правителя: «кхонас», как уже говорил. А также таинственный Морглокх, которого главарь неоднократно поминал.
Нет, понятно, что речь идет о каком-то местном божестве. Причем о божестве явно недобром. И из-за контекста, и из-за имени, созвучного со словами «мор», «морг», «мгла». Но где, в мифологии какого народа имеется персонаж с таким именем — припомнить я оказался не силах. На ум пришло разве что отдаленно похожее имя древнегреческого Морфея, повелителя снов. А также аса Локи из скандинавских мифов. Породившего разные темные сущности, включая владычицу загробного царства Хель. Интересное сочетание!
И… вот ведь черт с Моглокхом на пару! В очередной раз я поймал себя на том, что как страус головой в песок погрузился в эти отвлеченные рассуждения. И когда! Попав в плен, да перед лицом реальной, близкой опасности, грозящей нам с Валей.
Нет, наверное, мы все-таки не совсем нормальные люди. Я говорю о тех, кто суется в аспирантуру и согласен даже мальчиком на побегушках работать в научном институте. Вместо того чтобы гоняться за баблом или возводить вавилонскую башню собственной карьеры в каком-нибудь офисе.
Оставалось надеяться, что ум — все-таки сильная сторона таких людей, включая меня. Что с его помощью я успею что-нибудь придумать. Пока тянется ночь… а когда не спится, ночь вообще-то кажется бесконечно долгой.
От досадных мыслей меня отвлек ЛНМ. Снова ожив, он опять начал, как перед беседой с главарем, выдавать обрывочные реплики. «Еда», «холодно», «мое»…
В недоумении я огляделся. Лагерь разбойников давно отправился на боковую. Главарь вместе с большей частью шайки, не иначе, коротали ночь в том большом шалаше. У костра оставался здоровяк Рудя — ему, видимо, от греха подальше запретили ночевать со всеми. И еще один разбойник — «вторая половинка» предыдущего, по всей видимости. Ну и, наконец, часовой… точнее, караульщик. Оставленный не на сколько-то часов дежурить, а, как видно, на целую ночь. При мне, во всяком случае, сменить его никто не торопился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Так вот, все спали, даже этот дежурный. Разбойничья шайка — не воинское подразделение. Дисциплина в ней худо-бедно скреплялась разве что авторитетом главаря, мастака угрожать. И была столь же надежна, как гнилые доски, скрепленные ржавыми гвоздями.
