– Мы берем их взамен. Мера за меру. Мы очень любим людских детишек и выращиваем их, как родных, но все равно утрату своей кровиночки ничем не возместишь. Мне никаких слов не хватит, чтобы отблагодарить тебя за спасение моего ребенка.
– Да, пожалуй, – рассеянно согласился Каспар. Он так залюбовался Изольдой, что ничего, кроме нее, почти и не замечал.
Мирандель повелительно щелкнула пальцами, подзывая стоящих рядом женщин.
– Идите, идите же скорее! Наш гость заслужил самый радушный и щедрый прием.
На это предложение Пеннард проворчал что-то неразборчивое, но нелицеприятное.
Каспар наконец обратил внимание на одно странное обстоятельство. Хотя женщин кругом сновало столько, что и не перечесть, мужчин наблюдалось только семеро. Тяжело осев, точно окончательно выбившись из сил, они тупо таращились на огонь. Несколько их соплеменниц поспешили вложить в руки гигантам дымящиеся кубки с горьковато пахнущим варевом. Другие проворно носили из курганов – должно быть, это и были их подземные жилища – примитивно обработанные столы и стулья. На решетке зашкворчали куски мяса, чаши наполнились желтоватыми лепестками для народа Ясеня, кубки – вином.
Каспар радовался, что разожгли огонь. Он постоянно подмерзал под этими угрюмыми небесами, хотя в целом климат на континенте был очень теплым.
Он невольно покосился на небо. Мирандель проследила его взгляд и горько вздохнула.
– Нам-то еще ничего, хотя и крайне утомляет, а вот дети наши болеют – отравлены народом побережья.
– Вздор! Мы вас не трогаем. И не думаем даже! – взвился Пеннард. – А вот вы убили моего отца и крадете наших детей.
– А вы убиваете наших! – яростно возразила Мирандель. – Очень многие рождаются хилыми и больными, мало кому удается выжить. И все ваша вина – ведь по вашей милости над землей висят бурые тучи. – Она повернулась к Каспару, и выражение ее лица тут же смягчилось. – Но ты чудотворец. Ты исцелишь нас.
Прижав руки к груди, юноша нервно поднялся.
– Как это я? Да я ничего не делал.
– Моя дочь умирала, а ты принес ее обратно живой.
– Я ничего такого не делал, – пробормотал он, хотя не сомневался: ребенка исцелила триночница.
Но разве можно сказать отчаявшимся матерям, что ты вылечил одного младенца, но не в состоянии исцелить остальных умирающих малышей?
– Еще как делал. Ты спас ее. Наверняка ты знаешь какой-то секрет, – настаивала Мирандель.
– Я просто-напросто кормил ее и держал в тепле, – запротестовал Каспар.
В кругу пирующих появилось несколько всхлипывающих женщин с детьми, глаза которых сочились желтым гноем. Несчастные матери умоляюще глядели на торра-альтанца, но он только и мог, что беспомощно смотреть на них в ответ.
– Отчего они умирают? – спросил он Мирандель. Вместо ответа его прекрасная собеседница протянула руку и поймала первые капли начинающегося дождя. Каспара изумило, с какой скоростью пирующие собрали все кругом и скрылись в подземных жилищах.
– Да не стой же столбом! – напустилась на юношу Изелла. – Бери скорей ребенка и в дом!
Одна из охотниц отвела пони и козу под навес густых ветвей раскидистого ясеня, а Каспар бегом пустился к двери, прикрывая голову Изольды ладонью. Вступив вслед за народом Ясеня в сумрак подземного убежища, он с удивлением увидел, как матери торопливо натирают детей густыми зелеными маслами. Похоже, нездоровый оттенок кожи больных младенцев вызывался скорее этой мазью, нежели самой болезнью.
Мирандель с потухшим лицом снова повернулась к Каспару.
– Я думала, ты можешь спасти их – ведь ты обладаешь такой силой!
Сердце у Каспара подкатило к горлу. Юноша заметил, как насторожился при этих словах Пеннард.
– Какой еще силой? – тотчас же встрял сын оружейника.
– Да никакой, – отрезал молодой воин. – Абсолютно никакой.
– Она повсюду вокруг тебя. Повсюду! – авторитетно заявила прекрасная дочь Ясеня. – Ты сам знаешь, что мог бы исцелить наших детей.
– Но я не могу.
– Еще как можешь. Ты ведь исцелил одну малышку, чтобы заполучить обратно свою. Так почему теперь отказываешься лечить остальных?
Каспар лихорадочно думал, что бы сказать.
– Возможно, мне будет легче помочь вам, если я хотя бы пойму, из-за чего умирают дети.
– Из-за дождя!
– Что ты имеешь в виду? Мирандель вздохнула.
– Люди побережья, которые богатеют продажей оружия и доспехов Императрице, сжигают в своих печах что-то ядовитое. Если ты заметил, эти плавильни они строят так, чтобы к их-то домам выбросов не несло: все печи расположены в глубине материка и с подветренной стороны от города. Ядовитый дым облаками плывет прямиком над нами и собирается в горах. А дождь из этих туч льется на нас, полнит нашу реку, просачивается сквозь почву в родниковые ключи, что бьют в нашей долине. Эта вода для нас – яд.
– Ну, этой беде помочь нетрудно, – начал Каспар.
– Переселиться? – перебила она. – О нет. Хотя мы, взрослые, сильны и выносливы, но наши детишки куда слабее ваших. Нас так легко отравить. Это ущелье – одно из немногих мест на земле, где мы можем жить. Нам нужно гораздо больше воды, чем вам, и сама вода должна быть очень чистой. А еще мы не можем обходиться без листьев ясеня и лепестков орхидей Тетиса – они для нас все равно что для вас пшеница и мясо. На всем белом свете так мало уголков, где они растут вместе. И наша дивная долина – один из этих заповедных краев.
Юноша мрачно глядел в окно на дождь, а Мирандель продолжила свой рассказ:
– Корень всех зол – черный металл неграферр, что плавят они в своих печах. И каждый раз, как Императрица начинает новую войну, кузнецы утраивают производство. Некоторое время она жила в мире, и мы успели немного оправиться, но вот снова трубы коптят во всю мощь. Город процветает, а мы вымираем.
– Но разве они сами берут воду не из этой же самой реки? – спросил молодой воин.
– О да, но людские дети гораздо крепче и пьют меньше воды. Но все равно со временем эффект накапливается. Возможно, сейчас у них все в порядке, но девушки, что столько лет пьют эту воду, будут рождать все более слабых детей. Скоро у них начнут являться на свет хрупкие, болезненные отпрыски – и, без сомнения, они во всем обвинят нас, ведь мы живем выше их по течению. Тогда они явятся к нам со своими копьями из черного металла и уничтожат весь наш род.
– Им нас не уничтожить! – Один из мужчин-исполинов поднялся и мотнулся вперед, силясь продрать глаза от тяжелой дремы. – И я тому порукой!
Взор его прояснился, голос наполнился вдруг силой и энергией – видимо, вдохновленными мыслью о битве.
– А он выпил свой чай? – озабоченно спросила одна из женщин. – Впредь надо давать ему побольше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
