с пробкой в боку и явно с вином. Ни газировку, ни святую воду в такой таре ещё выпускать не додумались. Затем откуда-то из-за книг достал два деревянных стакана, каждый на пол-литра и, выставив их на стол, кивнул гостю на скамью, на которой до этого сидел сам, пересаживаясь поближе к бочонку.
Дима, услышав намерение монаха его крестить во враждебную по менталитету религию, сначала отзеркалил дуговые брови хозяина бутика, но, сообразив, каким образом тот собирается это делать, сразу расслабился и с улыбкой отдался в руки проведения. Ел он, судя по отсутствию голода, недавно, а вот алкоголь употреблял ещё в прежней жизни.
После чего началось братание непримиримых церквей самым естественным общенародным способом. Вино оказалось слабеньким, на взгляд привыкшего пить водку попаданца из будущего. Оно больше напоминало забродивший сок. Терпкий и вяжущий, словно хурмы поел.
Они по новой познакомились, в результате Ди Балашихинский для выговариваемости был окрещён в укороченную версию — Ди Балаш, на французский манер. А католический монах Симеон, соответственно в православного русского Сёму. Оба не возражали. Оба остались довольны.
Дима, приговорив стакан, отметил, что в голове только полегчало, но ни капли не затуманилось. Хотя тут же, с горем пополам, из-за непонятно откуда взявшегося стеснения, объяснив хозяину, что хочет в туалет отлить по-маленькому, понял всё коварство этого сока. При трезвой голове ноги оказались в умат пьяные.
Туалетом являлось деревянное ведро, стоящее в кладовке, дверью в которую оказался книжный стеллаж. Показав, куда отлить, Сёма, заодно обведя рукой этот тёмный, без единого окна закуток, обрадовал новенького компаньона, что это теперь его полноправное жилище, где последнему и предстоит обитать в свободное от работы время.
Молодой человек, шатаясь и стараясь во что бы то ни стало не промазать струёй мимо ведра, осмотрелся. Коморка три на три, судя по двери в противоположной стороне, закрытой на засов, когда-то являлась проходным тамбуром. У одной стены сколотили широкую скамью или узкую кровать, застеленную, судя по бугристости, травяным матрасом. Более качественная пуховая подушка и свёрнутое в скатку грубое одеяло, больше напоминающее напольный коврик. Вот и все пастельные принадлежности.
На противоположной стене, в ближнем углу, над ведром на полочке мерцал масляный светильник типа лампадки, дающий света ровно столько, чтобы не промахнуться мимо импровизированного туалета и кровати. Рядом с ведром небольшая тумбочка, на которой в замызганной чашке торчал огрызок толстой свечи. С другой стороны стены вбито четыре массивных гвоздя. Дима определил их как вешалку. И всё. Больше в помещении ничего не было.
Облегчив мочевой пузырь и обходя свои каменные хоромы, он подошёл к кровати и решил было присесть, опробовав комфортабельность ложа, но не успел. В противоположную, закрытую на засов дверь кто-то громко постучал, притом явно не рукой, а чем-то металлическим.
Дима вздрогнул от неожиданности и замер в полу приседе, так и не успев опустить пятую точку на матрас. Кинул взгляд в открытую дверь магазина. Сёмы видно не было. Хотел было позвать, но тут вновь постучали, притом более настойчиво. Испуг от неожиданности прошёл, и в молодом человеке взыграло подвыпившее любопытство.
— Кого там чёрт несёт.
С этими словами шагнул к закрытой преграде. Сдвинул засов, подавшийся на удивление легко и беззвучно, только сейчас обратив внимание, что смазки на него не пожалели. Легко приоткрыл створку и, узрев, кто там ломится, одновременно перестал дышать, выпучил глаза, открыл рот и зачаровано остолбенел, не в силах сдвинуться с места, мгновенно парализованный явлением.
На пороге стояла сказочно красивая девочка-подросток с кукольным личиком, как у пупсика. В лёгкой плащ-накидке с глубоким капюшоном. Ей было от силы лет шестнадцать. Огромные голубенькие глазки распахнулись от вида незнакомца. Нижняя, более припухлая губка плавно ушла вниз, приоткрыв ротик, но не от испуга, а от по-детски нескрываемого любопытства.
Ростом это неземное создание выглядело выше Димы, но он тут же допустил, что излишек роста давал накинутый на голову капюшон, который оттопыривала причёска. Идеальное, без единого изъяна кожа лица в буквальном смысле светилась изнутри. Даже слегка удлинённый нос с незначительным расширением посредине не портил её, а придавал своеобразный шарм, потому что удивительным образом формировал симметричность и вместе с тем запоминаемость личика.
Она не была худа, но и не перекормлена. Эдакая деваха — кровь с молоком. Мягкие округлые щёчки, за которые так и хотелось потрепать с сюсюканьем: «ути-пути». Нежный овал подбородка, прикрывающий лебединую шейку. В общем, ни девочка, а сказка.
В одной руке незваная гостья держала короткий подсвечник с горевшей толстой свечой, а пальчик другой пересёк пухленькие губки, мгновенно расцветшие в улыбке, подавая знак: Тсс. Тихо.
Тут ошарашенный ангельским явлением молодой человек тяжело выдохнул, словно сдулся, ожил и на не твёрдых ногах инстинктивно отшатнулся назад, пропуская очаровательную незнакомку. Наткнулся на кровать и с гулким грохотом присел на, как оказалось, не очень мягкий матрас. Находясь в неадекватном состоянии, тем не менее, поймал себя на том, что тоже взаимно улыбается этой куколке, словно её улыбка оказалась заразна.
Девочка бесшумно скользнула к нему в апартаменты. И тут Дима обнаружил, что она не одна. Следом прошло такое же милое, только чуть постарше создание, осчастливливая сидевшего в ступоре хозяина этой норы не менее обворожительной улыбкой, и уже проходя мимо, добавила чмок губками, как бы дистанционно его поцеловав.
Неведомые ангельские гостьи прошелестели одеяниями его мрачное пристанище насквозь, направляясь в торговый зал. Хотя не так. Ангелочки скорее проплыли по воздуху, так как шагов от их передвижения слышно не было. Толи у них обувь оказалась мягкая, толи девочки вообще прошествовали босиком. Хотя, учитывая каменный пол, который если и видел половую тряпку, то только грязную, это было мало вероятно.
Дима одуревшим взглядом проследил за ними, никак не в состоянии прийти в себя от божественного явления. Но как только те обогнули стол с сидевшем за ним монахом-пьяницей и предстали пред его нетрезвым взором, раздался грохот падающей лавки. И, судя по шуму, вполне вероятно, что вместе с монахом.
Это вывело молодого человека из ступора. Он вскочил, собираясь кинуться к нему на помощь, мысленно преследуя куда более меркантильную цель — повод для знакомства с этими милыми созданиями. Но заискивающий голос Сёмы всё испортил.
— Ваше Величество, — с придыханием и тонной лести в голосе пропел хозяин лавки.
И Дима, поняв, кого он только что лицезрел, в очередной раз рухнул на задницу, перепроверяя мягкость подстилки.
Дима: — Анна и Мари! — наконец-то дошло до него, — Вот ничего себе королева в девятнадцать лет. Ей и шестнадцати не дашь. А
