унизительно. – Дошло это до тебя наконец или нет? Когда я ушел, ты для всех стала парией, втоптанной в грязь. И если бы я не вернулся, ты в этой грязи так и сидела бы. Уяснила? Ничего, когда придет Би-Би, я преподам тебе урок, который ты никогда не забудешь.
Гита закрыла глаза. Для остальных женщин здесь главной угрозой был Бада-Бхай, но она знала, что даже если Би-Би отпустит их целыми и невредимыми, Рамеш останется и до конца жизни будет над ней издеваться. Он – ее муж, и она не освободится от него, пока один из них не умрет.
– Рамеш, – сказала Гита, – лучше убей меня прямо сейчас.
Салони сделала Фарах знак подобраться поближе к ней. Фарах помотала головой и указала подбородком на спину Рамеша. Салони изобразила свирепую гримасу. Фарах торопливо подвинулась на чарпое и молча протянула к Салони связанные руки; будучи вдовой, она не носила украшений, а одета была в простое тонкое сари. Салони наклонилась, чтобы развязать узел на голых запястьях Фарах. Пока они там возились, Гита старалась удержать внимание Рамеша на себе. Ее так тошнило от страха, что рот все время наполнялся слюной.
– Ну какой же фермер убьет курицу, которая несет ему золотые яйца? – отозвался Рамеш на предложение Гиты.
– Тот, которому она зенки выклюет.
Его это заявление позабавило:
– Ого! Ты собираешься так сделать, курочка моя?
– Я попросила Салони убить тебя, и напрасно. Я сделаю это сама. Буду пробовать раз за разом. Не отступлюсь, пока не увижу твой труп на погребальном костре.
– У тебя на это не хватит ни мозгов, ни смелости.
– Я уже убивала раньше. И мне до тех мужиков даже дела не было. Я не испытывала к ним ненависти. Так что представь, что я сделаю с тобой.
Рамеш издевательски усмехнулся:
– И кого же ты убила?
– Первым был Самир, – сказала Фарах у него за спиной. Она только что сняла сандалии и бесшумно, как привидение, скользнула к нему.
Рамеш резко обернулся, ткнув ножом в пустоту – самогон сделал его неуклюжим, и Фарах легко уклонилась от лезвия.
– Ты как освободилась? – спросил Рамеш. – А ну села обратно. Живо!
– Нет, – сказала Салони, вскочив на ноги.
Рамеш замахал ножом, нацеливая острие то на одну, то на другую.
– Твоя очередь сидеть на стуле, Рамеш.
– Я тебя зарежу!
Салони сделала вид, что обдумывает эту перспективу.
– А всех нас ты сможешь зарезать? Даже если тебе это удастся, подумай, что будет дальше. Би-Би твое поведение очень не понравится. Он будет в ярости. А панчаят изгонит тебя из деревни. И как же ты после этого будешь пить кровь Гиты?
– Панчаят? Ты имеешь в виду компанию из четырех нормальных мужиков и одной драной суки? – Рамеш расхохотался; теперь, оправившись от того, что его два раза подряд застигли врасплох, он снова обрел уверенность в себе. – Я, пожалуй, рискну.
– И двух драных сук, – поправила Кхуши, неслышно поднявшись с кровати.
Рамеш вздрогнул. Женщина-далит с залитой кровью половиной лица и спутанными волосами действительно была похожа на чурел.
– Но нам не понадобится панчаят, чтобы от тебя избавиться.
– Ты думаешь, я тебя боюсь, чухра? А ты проверь – и увидишь, что будет. Первым делом я переломаю ей ноги. – Он провел пальцем сначала по разбитой губе Гиты, потом по ее пробору, вычертив красную линию – знак замужней женщины. – Но руки, разумеется, не трону.
– Какая забота, – скривилась Гита. – Когда ты ломал мне пальцы, тебя это еще не волновало.
– Я сломал тебе пальцы? – с явным удивлением переспросил Рамеш. – Когда?
Гита не ответила – она была потрясена. Разные виды боли служили вехами ее жизни с Рамешем. Боль была ее календарем, лунными циклами, сезонами. И то, что он считает ее страдания чем-то незначительным, стало для нее тяжелой новостью, а то, что он попросту забыл, как ее покалечил, Гиту ошеломило.
– Знаешь, что происходит, когда человек умирает, Рамеш? – осведомилась Салони. – Непроизвольное мочеиспускание.
– Ты удивишься, но многие еще и обосраться могут, – сообщила Кхуши.
– Самир как раз обосрался, – внесла свою лепту Фарах. – Еще он умолял меня ему помочь. Я думала, будет тяжело смотреть, как он умирает, что мне захочется сбежать и не возвращаться, пока все не закончится. Но я стояла и смотрела от и до. И Гита тоже будет стоять и смотреть.
– Ты блефуешь, – сказал Рамеш. Он все это время пятился и теперь прижался спиной к стене; паника, написанная у него на лице, пролилась бальзамом на раны Гиты. – Би-Би! Чинту! Сюда!
– Она не блефует, – сказала Кхуши, кивнув на Гиту. – Мы вместе убили Самира.
– А потом Гита сама убила Даршана. – Салони подошла к Гите, чтобы ее развязать.
Рамеш, вспотевший и окончательно сбитый с толку этими откровениями, даже не остановил ее. Освободившись от пут, Гита встала рядом с Салони.
– Даршана? – повторил Рамеш, пошатнувшись.
– Да, – кивнула Гита. – Я вышибла ему мозги. И хотела, чтобы на его месте был ты.
– Сука! – Рамеш неуклюже рванулся вперед, но забыл о раненой ноге, которая подвернулась, и в результате Гита легко уклонилась от него, пнув изо всех сил в кровоточившую лодыжку. Падая, Рамеш заорал от боли и ярости.
– Он не отвечает, – пожаловался Би-Би с порога. – А это значит, что Синха будет здесь не позже, чем через полча… – Он замер, войдя в дом, при виде того, что там творилось. – Мать твою, Рамеш, ты издеваешься?! У нас тут три живые бабы, одна полумертвая, а ты продолжаешь бухать?!
Рамеш перекатывался на полу, извергая проклятия. Новая повязка из нижней юбки опять пропиталась алым насквозь, потому что алкоголь разжижает кровь, а Гита ударом ноги попала точно в рану.
– Я не виноват! Эти суки – убийцы, Би-Би!
– Так, может, мне их нанять вместо тебя? – рявкнул Би-Би, потрясая пистолетом, и женщины машинально подняли руки вверх. – Ты мне тут мужчиной предлагал быть! На себя посмотри! Какой ты мужчина? Чтоб тебя раскорячило! На них посмотри – это всего лишь бабы! Какие убийцы?!
– Вообще-то, да, мы убийцы, – сообщила Гита. – Это у нас что-то вроде левого бизнеса. Для жен, которые хотят стать вдовами.
– Да ладно! – хмыкнул Бада-Бхай. – Куда вам? Вы всего лишь шайка домохозяек.
Гиту это взбесило:
– Точно, мы – шайка домохозяек. Мы готовим вам еду, возимся с вашими детьми, слушаем о ваших рабочих делах. Мы знаем о вашей жизни достаточно, чтобы ее разрушить до основания. На твоем месте я бы ходила оглядываясь.
– Моя жена никогда…
– А Лакха? – Лицо Би-Би вытянулось, он хотел что-то сказать, но Гита не позволила: – Говорю тебе: я умею быть внимательной. Ты называешь Лакху любовницей, но она больше похожа на пленницу. Помнишь, как она недавно пыталась сбежать? Нет, не спрашивай меня, откуда я об этом знаю. Лучше спроси себя, что будет, если она изменит тактику. Тебе не приходило в голову, что ее жизнь станет
