— Ушел? — спросил Алан Махони.
— Ушел, — ответил Хойланд. — Я видел, как он нырнул в люк. Кажется, у него было четыре ноги.
— Четыре или две — нам все равно теперь не поймать мьюта, — сказал Морт Тайлер.
— Вот еще, ловить его! — воскликнул Махони. — На кой Хафф он нам сдался!
— А я был бы не прочь поймать его, чтобы потолковать кое о чем, — ответил Хойланд. — Клянусь Джорданом[2], возьми он на два дюйма ниже — быть бы мне в Конвертере.
— Перестаньте через каждые два слова богохульствовать, — укоризненно сказал Тайлер. — Слышал бы вас Капитан! — И он благоговейно приложил ладонь ко лбу, как и подобает при упоминании Капитана.
— Джордана ради, — резко ответил Хойланд, — не умничай, Морт. Тебя еще не произвели в ученые, а я вряд ли менее благочестив, чем ты, но не вижу греха в том, чтобы иногда дать выход чувствам. Даже ученые так выражаются в сердцах, я сам слышал.
Тайлер открыл было рот, но промолчал.
— Слушай, Хью. — Махони дернул Хойланда за руку. — Давай уйдем отсюда. Мы так высоко никогда еще не забирались. Я хочу вернуться туда, где нормальная тяжесть.
Хойланд, сжимая рукоять ножа, жадно смотрел на люк, в котором скрылся противник.
— Ладно, малыш, — согласился он. — Впереди дорога долгая, пора возвращаться.
Он повернулся и пошел к люку, через который они выбрались на этот ярус. Вверх приходилось подниматься по крутым лестницам, но сейчас Хью просто оттолкнулся от крышки люка и начал плавно спускаться на палубу пятнадцатью футами ниже. Тайлер и Махони последовали за ним. Так они продвигались вниз — через десятки люков и зловещих, слабо освещенных палуб. С каждым разом прыжок чуть-чуть ускорялся и приземлялись они чуть-чуть тяжелее. В конце концов Махони не выдержал:
— Хью, хватит прыгать. Я ногу зашиб. Давай пойдем лестницами.
— Ладно, но так будет дольше. Кстати, далеко нам еще?
— Отсюда до фермы палуб семьдесят, — ответил Тайлер.
— А ты почем знаешь? — подозрительно спросил Махони.
— Знаю, потому что считал, балда ты этакий.
— Ну да! Считать умеют только ученые. Ты думаешь, если тебя учат читать и писать, так ты уже все знаешь?
Хойланд вмешался прежде, чем спор перерос в ссору:
— Заткнись, Алан. Может, он действительно умеет считать. Морт на такие дела мастак. Да и судя по тяжести, он прав.
— А лезвия в моем ноже он посчитать не хочет? — не унимался Алан.
— Заткнись, тебе говорят. Ты что, Закона не знаешь? За пределами деревни дуэли запрещены.
Они продолжали свой путь в тишине, легко бежали по лестницам, пока возросшая сила тяжести не заставила перейти на шаг. Вскоре показался ярко освещенный ярус, где расстояние между палубами было раза в два больше, чем наверху. Воздух здесь был влажный и теплый.
— Наконец-то… — сказал Хью. — Однако я не вижу нашей фермы. Мы, наверное, вышли с другой стороны.
— А вот и какой-то фермер, — сказал Тайлер. Сунув мизинцы в рот, он свистнул, а потом крикнул: — Эй, приятель! Куда это мы попали?
Крестьянин не спеша оглядел всех троих, потом объяснил, как найти Главную дорогу, ведущую к их деревне. Они прошли с полторы мили энергичным шагом по широкому, довольно оживленному туннелю. Навстречу им попадались по большей части крестьяне, толкавшие перед собой груженые тележки. Потом они увидели, как на носилках, которые держали четверо здоровенных слуг, с достоинством покачивался Ученый. Его оруженосец шествовал впереди, разгоняя с дороги простолюдинов… А вскоре вся тройка пришла в общинную своей деревни — просторное помещение в три палубы высотой. Здесь они разошлись. Хью направился в казармы кадетов — молодых холостяков, живущих отдельно от родителей. Он умылся, потом отправился к дяде, Эдуарду Хойланду, у которого работал за еду. Когда Хью вошел, тетя взглянула на него, но ничего не сказала: женщине подобало хранить молчание.
— Привет, Хью, — сказал дядя. — Опять бродил по окрестностям?
— Доброй еды, дядя… Конечно, бродил…
Эдуард Хойланд, солидный здравомыслящий человек, снисходительно усмехнулся:
— Где был и что видел?
Тетя бесшумно выскользнула за дверь и вернулась с ужином для Хью, поставила перед ним тарелку, но ему даже в голову не пришло поблагодарить за заботу. Он проглотил кусок, прежде чем ответить.
— Был наверху. Добрались почти до невесомости. А потом мьют чуть не разнес мне череп.
Дядя хмыкнул:
— Свернешь себе шею в этих трущобах, парень. Ты бы лучше занимался хозяйством и ждал дня, когда я умру и оставлю его тебе.
На лице Хью появилось упрямое выражение.
— А вам разве не любопытно, дядя?
— Мне? Ну, когда я был молодым, тоже много шатался. Прошел всю Главную дорогу, потом вернулся обратно в деревню. И в Темном секторе бывал, меня там мьюты разве что за пятки не хватали. Видишь шрам?
Хью видел этот шрам не впервые, а дядин рассказ уже наскучил ему до тошноты. Подумаешь, прошел однажды Главную дорогу! Сам-то Хью хотел побывать везде, все увидеть и все узнать. Взять хотя бы верхние ярусы. Если человеку не дано так высоко забираться, то с чего Джордану было их создавать?
Но мысли эти он держал при себе и продолжал есть. Эдуард Хойланд сменил тему:
— Мне надо повидать Свидетеля. Джон Блэк заявил, что я должен ему трех свиней. Хочешь пойти со мной?
— Да нет, пожалуй. Хотя да, пойду.
— Поспешай тогда.
По дороге они зашли в казарму и Хью отпросился идти с дядей по делу.
Свидетель жил в маленьком вонючем помещении на краю общинной, где был легко доступен всем нуждающимся в его услугах. Он сидел на пороге, ковыряя ногтем в зубах. Его ученик, прыщавый близорукий подросток, сидел на корточках за его спиной.
— Доброй еды, — сказал дядя.
— И тебе доброй еды, Эдуард Хойланд. Ты пришел по делу или просто составить старику компанию?
— И то и другое, — дипломатично ответил дядя, а затем изложил суть своего визита.
— Так в чем проблема? — удивился Свидетель. — В контракте ведь ясно сказано:
Джон Блэк дал Эдуарду овес,Чтоб Эд свиней ему принес,Как поросята подрастут,Из них двух Джону отдадут.
Подросли поросята, Эдуард Хойланд?
— Подросли, — ответил дядя. — Но Блэк требует трех, а не двух.
— Порекомендуй ему холодную примочку на голову. Свидетель свое слово сказал. — И старик жиденько рассмеялся.
Они немного посплетничали. Эдуард Хойланд как мог удовлетворял ненасытную жажду старика ко всякого рода подробностям. Хью хранил благопристойное молчание во время беседы старших. Но когда дядя наконец поднялся, он сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
