— Кроме шуток?
Я начинаю кипеть от нетерпения.
— Именно так, как я вам сказал, коллега. Но откуда мне было знать, почему она мне всунула этот пакет. Может быть, в нем было двадцать граммов чистого героина и я заработал бы пять лет.
— Не рассказывайте мне ничего, — говорю я, сдвигая брови. — Дайте мне угадать. Вы открыли пакет. Правда или нет?
— Честное слово, вы медиум? — он еще и улыбается. — Вы думаете, она правильно угадала, что он один из пяти, которые убрали ее старика, а теперь и ее также?
— Я знаю только одно: стоит туда поехать и посмотреть.
— Да-а… — он медленно покачивает головой. — С пятью большими бумажками, которые дал вам Барт, и перспективой заполучить десять других, если вы наложите руку на убийцу… да-а… это стоит труда.
— С удовольствием вижу, что мы сходимся во мнениях. Я с большим удовольствием поговорил с вами. А теперь привет!
Он с важным видом улыбается и стряхивает пепел сигары на мой ковер.
— Я чувствую, старина, что не смог бы спать по ночам, если бы предоставил вам одному встречать все опасности этого расследования. Если бы с вами что-нибудь случилось, Денни, я никогда не простил бы себе.
— Что вы хотите этим сказать? — говорю я.
— Я хочу сказать, что кулич делится пополам. Согласны?
— Что за глупости приходят вам на ум? А теперь, если вы тотчас не уберетесь, я заткну вашу грязную сигару вам в глотку так далеко…
На мой ковер падает новая кучка пепла.
— Не будьте глупцом, Денни, — бросает он мне тоном упрека. — Над этим делом надо работать артельно. Понимаете ли, я мог бы стать очень полезным. Не забывайте, что я работал на ее старика. Немало дел обделал для него, и, случалось, они касались и людей из этой банды. Я многое знаю.
— Я не покупатель.
— Пораздумайте хорошенько, Денни. Эти люди там отнюдь не херумивчики! Вы не имеете понятия, на что они способны, когда предполагают, что кто-то чужой хочет сунуть нос в их дела!
— Все же я не покупатель. У вас есть пять секунд, чтобы очистить помещение.
Он грустно качает головой.
— Вы не хотите реализовать ситуацию, Денни. Все, что я говорю, это же для вашей пользы. Но если вы хотите разыгрывать скупого, то у меня нет выбора. Вы подумали о шпиках? Хотите, чтобы они зашли поболтать с вами?
Я принимаю презрительный вид и бросаю:
— Вы думаете, они станут терять время и слушать инсинуации такого фазанчика, как вы, Пет?
— Не знаю, захотели бы они меня выслушать или нет. Но они, конечно, поговорят с бандой, о которой я им намекну. Что вы на это скажете, а?
Тут он меня взял. Если шпики узнают список банды, они тотчас же навострят уши, и дело пойдет как по маслу. Они начнут задавать мне нескромные вопросы, например, почему я не предъявил им этот звучащий документ сразу же после того, как его прослушал. И я должен буду проститься с Австралией, даже не повидав ее.
Я вздыхаю и спрашиваю Пета:
— Вы хотите ехать со мной в Австралию?
— Я? Вы с ума сошли! Нет, но думаю, что вам нужен будет кто-то здесь, в Нью-Йорке. И как только произойдет что-нибудь интересное, я вам дам телеграмму. Согласны?
— Согласен, — ворчу я.
Он вынимает сигару изо рта и, улыбаясь, показывает обломки своих зубов.
— За удачу нашей кооперации, Денни! Но вы, наверное, очень заняты. Не буду больше отнимать у вас время. Отсчитайте мне 2500 долларов и я ухожу.
Я задыхаюсь.
— Две тысячи пятьсот чего?
Он принимает оскорбленный вид.
— Послушайте, Денни, мы уже говорили, что разделим грушу пополам, разве вы не помните? Половина пяти тысяч, которые дал вам Барт, и составляют две тысячи пятьсот.
— Это на мои расходы!
— Не думаете ли вы, что у меня не будет расходов?
Я зову Фрэн, и через несколько секунд она появляется с карандашом и блокнотом.
— Мистер Бойд?
— Выпишите чек на тысячу долларов на имя мистера Дженнилса, присутствующего здесь, — говорю я.
— На мистера Дженнилса? — Ее глаза округляются, затем она поворачивается ко мне с недоверчивым видом. — Что вы купили? Гарем?
— Он возьмет чек с собой, — говорю я, старательно избегая ее взгляда.
— Что это за овечка? — спрашивает Дженнилс, когда Фрэн вышла. — Конечно, вы используете ее еще для чего-нибудь, кроме стучанья на машинке, не правда ли?
Я бросаю на него взгляд, и меня распирает желание бросить в него что-нибудь такое… Но я сдерживаюсь и спрашиваю его сухим тоном:
— Вы говорили, что выполняли кое-какие поручения Дэймона Жильберта. Какого рода?
— О! Я совал нос то туда, то сюда. Приходится зарабатывать на хлеб. — Он разводит руками жестом фаталиста. — Молодчик любил почесать шерсть у тех, с кем водился. Чаще всего это была простая слежка. Время от времени небольшое мероприятие…
— А нельзя ли поточнее, а? Например, имена…
— А? Да, конечно, — у него шокированный вид. — Мы теперь союзники, не так ли? Ну, например, Амброз Норман, тип, пишущий для театра. Этот парень, как говорится, имеет экзотические вкусы. Мистер Жильберт хотел знать все детали: когда, где, имена его партнеров. То же самое относительно Чамплина, его коммерческого директора: сколько у него в банке, сколько он расходует в месяц, с кем встречается. Вспоминаю один случай, когда я открыл, что у него два счета в различных банках. Жильберт был очень доволен.
— В общем, это клиент такого жанра, какой вам нужен, не так ли, Пет?
Дженнилс воспринимает это как комплимент. Он улыбается и принимает притворно-скромный вид.
— Девушка Адамс, его секретарь, помните? Она была замужем, но у нее не ладилось с ее Жюлем. Однако она не разводилась. Затем я открыл, что она обделывает делишки с одним актером, мелкой звездой одного из театров, который Жильберт финансировал на Бродвее. Контракт парня кончился, и он не хотел его возобновлять. Вот там и я предпринял кое-что для Жильберта.
— Расскажите, — говорю я.
— О! Просто сноровка, знаете ли, я сделал несколько хорошеньких фото актера и девушки Адамс на койке, затем я показал им мои художественные снимки обнаженных тел, объяснив, что это будет некрасиво выглядеть в бракоразводном процессе. Ведь малый был женат. На другой день он возобновил свой контракт, и я опять получил на чай.
— А Феликс Паркер, его старый друг, двуличный друг, как говорит Лейла?
— Они много лет были дружками, вместе учились в колледже. — Дженнилс кудахчет. — Единственный тип на свете, которому Жильберт считал возможным доверять. — Дженнилс кудахчет. — До того дня, когда открыл, что Паркер спит с его дочерью.
— С Лейлой?
— А с кем же еще? Когда я сообщил ему эту новость, с ним сделался припадок. Я никогда не видел его таким. Кончил он тем, что успокоился и попросил сделать для него еще одно дело.
Лицо Дженнилса становится вдруг серьезным, он хлопает веками с таким видом, что ему не по себе.
— И что же вы сделали?
Дженнилс пожимает плечами.
— У Паркера была сестра, гораздо моложе его, незамужняя. Она работала преподавательницей в Нью-Джерси. Я устроил так, что она провела уик-энд с Жильбертом в его имении в Лонг-Айленде.
— Она согласилась без возражений?
Дженнилс внимательно изучает телефон.
— У нее не было выбора. После этого Жильберт сказал Паркеру, что каждый раз, как он проведет ночь с Лейлой, его сестра проведет ночь с ее отцом. Авантюра была окончена.
— А сестра? Она же могла обратиться в полицию… Или нет?
— В последний вечер уик-энда Жильберт пригласил Паркера обедать. У них что-то там произошло. И Жильберт сказал сестре Паркера, что, если она расскажет кому-нибудь о том, что с ней было во время этого уик-энда, он сделает так, что ее брат проведет остаток своих дней в госпитале. Она усвоила урок. Должно быть, она любит братца, как вы думаете?
— В общем, Жильберт был опасный маньяк, которому давно пора было исчезнуть? — осведомился я.
— Я никогда и не утверждал обратное, — сказал Дженнилс обиженно.
— Что же заставляло вас работать на него?
— Нужно ведь заработать на мясо, — он пожал плечами. — Не всегда имеешь выбор, не правда ли, Денни?
— Вы думаете, что Жильберта убили?
— Старина, я избегаю думать о том, что мне ничего не приносит. А вот относительно Лейлы, это другое дело, потому что под замком лежит толстый пакет для нас обоих, не правда ли?
— Я очень хорошо понимаю, что у кого-нибудь могло появиться желание ликвидировать Жильберта. Я даже в какой-то мере это оправдываю. Но Лейла? Почему захотели убить ее?
— Денни, мальчик мой. — Дженнилс медленно поднимается. Он стряхивает с пиджака пепел сигары. — В этом-то и вопрос. Будем надеяться, что в Австралии вы найдете ответ.
— У вас нет хотя бы какой-нибудь идеи?
— Нет. Но она была достойной дочерью своего отца, может быть, и этого достаточно. — Он идет к двери, затем оборачивается, на его губах скверная улыбка. — Желаю вам удачи, коллега!
