Сам Хендерсон дышал с трудом. Он повернулся на правый бок, неестественно вывернув руку.
– Конечно, он не собирался делиться влиянием. Полагаю, что во многом благодаря его заботам ваш отец заключил брак с вашей матерью, хотя все должно было быть иначе… если вы понимаете.
– Понимаю.
Сейчас – более чем когда-либо раньше.
– Совет был тоже его идеей?
– Да. – Хендерсон поморщился, не то от боли, не то от этого разговора. – Как и некоторые другие… ваши затруднения. Они ведь имеют место быть? Иначе вы бы уже избавились и от Совета, и от Дункана. Полагаю, он не способен вами командовать, но в то же время имеет рычаги давления. И девочка – один из них. Верно?
Что ж, стоит ли отрицать очевидное?
– Кайя, я занял эту должность по просьбе моего старого друга. Магнус клялся, что мои руки будут чисты настолько, насколько это вообще возможно. И могу сказать, что за все восемь лет мне не пришлось казнить человека, в чьей виновности я не был бы уверен. Но сейчас…
Хендерсон поворачивает рычаг, заставляя конструкцию сжиматься. И движение ее вновь причиняет боль.
– Дайте руку. – Просьбу Кайя Хендерсон исполняет. Его боль имеет оттенок горечи, и ее не так и много, но больше, чем способен вынести человек.
Хендерсон не закрывается.
Странно, что за его дверью нет чудовищ. Скорее уж, ожидание. Он не боится умереть, но желает оказаться по ту сторону мира. Его ждут, и встреча будет радостной. Если, конечно, Хендерсон сумеет остаться человеком. Он будет помогать. Не ради верности дому, но ради себя и той, которая спросит за совершенное зло.
– Я не думаю, что дело дойдет до казни. – Кайя вычищает боль до капли. – Кормак устроит суд. Для этого все затевалось. Гийом – расходный материал. Он бы в любом случае умер и так, чтобы дать повод для обвинения. Приговора. И сделки.
– А вы пошли бы на сделку?
– Не знаю.
– Играйте по его правилам. Победить вы не сумеете: не хватит опыта и подлости. – Веки лорда-палача обрели прозрачность, и, даже закрыв глаза, Хендерсон испытывал раздражающее воздействие света. – Но сомнений в серьезности вашего… противостояния возникнуть не должно.
Хендерсон прав в том, что выиграть у лорда-канцлера на поле закона не выйдет.
Слишком мало места для маневра.
– Урфин, не стесняйтесь. Чувствуйте себя как дома… – Хендерсон говорит это, не открывая глаз. Сейчас он похож на мертвеца, но Кайя не сомневался, что, когда придет время, лорд-палач с честью исполнит возложенный на него долг. – Надеюсь, ваша супруга отдыхает?
– Спит.
– Хорошо… постарайтесь вернуться к ее пробуждению. Или, быть может, леди Изольда изъявит желание навестить девушку? Это место… плохо сказывается на людях, особенно столь чувствительных.
Это разумный совет. Девочку с ее страхом и чувством вины нельзя оставлять одну. Да и в Кривой башне, пожалуй, безопаснее будет.
– По закону члены семьи могут разделять все тяготы заключения… – К Хендерсону постепенно возвращались силы. Его кожа розовела, дыхание выравнивалось. Еще немного, и травы скроют болезнь до следующего приступа. – Дункан не станет вмешиваться, пока будет уверен, что контролирует ситуацию. Он будет следить за всеми, кто входит и выходит из башни. Благо сбежать отсюда невозможно…
Один подъемник. Одна лестница. И выход лишь на крышу.
– Да и как бежать, если ринутся стаей по следу. Будете до скончания дней по дорогам колесить, без дома и приюта, точно цыгане…
Урфин присел в свободное кресло и, подперев кулаком подбородок, уставился на Хендерсона. А тот говорил неторопливо, взвешивая каждое произнесенное слово:
– …дикий, кстати, народ. Беззаконный. Контрабанду возят… всякую… честных людей под суд подводят. А уж на ярмарках чего творят! Вы когда-нибудь видели, как цыгане коня продают?
Кайя надеялся, что Урфин все правильно понял, потому что сказанное нельзя было сформулировать иначе: цыганские кони не были напрямую связаны с убийством де Монфора.
Часом позже в подземелье Магнуса – слишком своевременен был его отъезд, чтобы Кайя поверил в такое совпадение, – состоится другой разговор.
– Ты понимаешь, что за тобой будут следить? За каждым шагом. За каждым словом. Малейший повод, и мне придется тебя запереть.
Урфин и так чувствовал себя запертым. Он молча кружил по комнате, не отрывая взгляд от полированной поверхности стола. Кайя очень надеялся, что выдержки хватит, чтобы выслушать до конца.
– Будет суд. И будет казнь. Иначе не выйдет. Отправишься в ссылку. В Ласточкино гнездо. Отсутствовать будешь недолго. Вернешься к весне… нехорошее время. Многие старые люди болеют. И к лету состав Совета претерпит некоторые изменения.
Кивок и вопросительный взгляд: верно ли понято сказанное.
Верно.
Не Кайя первым переступил границу законной войны.
– Сначала навести Изольду. У нее есть предмет, хранение которого незаконно. Ты дознаватель. Изыми. Уничтожь.
– Сколько времени у меня в запасе? – Урфин почти успокоился. Теперь он знал, что делать. И оставалось надеяться, что выдержки хватит.
– Две недели плюс-минус пара дней.
– Кайя… – Кулаки Урфина упираются в стол, точно он желает проломить полированное дерево. – В списке осталось два имени. Лоу или Ингрид.
Женщины?
– Не удивляйся. Поверь, женщины тоже умеют играть в политику. И если уж ненавидят, то от души. Они обе умны. И достаточно хладнокровны. Обе не ограничены в средствах.
Но женщины!
– За последние годы Лоу приумножила состояние Кормаков. А Ингрид – собственное. И обе – за счет торговли с Хаотом.
Ветер свободы и равенства, рожденный на просторах иных миров? Похоже на правду.
– Они работали с посредниками и могли вызвать мага.
– Который исчез.
– Не исчез. – Урфин покачал головой. – Залег. Он рядом где-то. Ждет. И это он помог мне. Наверняка я нужен живым. Вопрос лишь в том, насколько Кормак в этой игре. Он старый шакал. И я не поверю, что не следит… Будет мешать? Или поддержит?
– Доказательства?
Вопрос, лишенный смысла. Доказательств нет и не будет.
– Войну на два фронта мы не потянем. – При ином раскладе Кайя, возможно, рискнул бы, но Кормак внимателен, Тень – умен или, вернее будет сказать, умна, а цена ошибки неприемлемо высока. – Пусть присматривают. Если тебя планировали отвлечь, то дай понять, что это получилось.
Урфину не придется притворяться. У них и вправду получилось.
В охоте на ведьм главное – указать всем ведьму. И стая ринется по следу. Ату ее, ату…
По закону.
По праву сильного.
