После урагана Мунэмори снова затворился у себя в усадьбе, сославшись на возобновление недуга, который помешал ему исполнять придворные обязанности. У него и в мыслях не было передавать меч Сигэмори, поэтому он сказал, что не успел заменить его из-за болезни, а потом помешала паника, вызванная стихией.
Возвращать Кусанаги во дворец означало бы снова подвергать себя опасности. «Быть может, потом, не сейчас», — говорил себе Мунэмори. И, решив никогда им не пользоваться, он не нашел ничего лучшего, чем держать меч в тайнике. Вновь и вновь Мунэмори ломал голову над тем, что скажет брату, почти отчаявшись его перехитрить. Да и мать, демон ее побери, засыпала в письмах неудобными вопросами. Она что-то подозревала, и Мунэмори понимал, что не сумеет от нее отделаться.
Син-ин, которого он ждал увидеть со дня на день после урагана, отчего-то не спешил показываться. Мунэмори думал, что расплата за неудачу неотвратима, поскольку уничтожить дворец у него не вышло, и надеялся, что Син-ин милостиво предаст его смерти, избавит от пут существования в этом беспокойном, переменчивом мире. Избавления не наступало.
Когда ожидание сделалось невыносимым, Мунэмори вдруг понял, что не один в комнате.
«Что ж, — сказал он про себя, — вот и все».
Он сел на постели — и точно: в изножье спального тюфяка повисла тень Син-ина.
— Добрый вечер, владыка, — произнес он. — Я готов. — Мунэмори склонился, подставляя шею под удар призрачного меча.
— Готов к чему? Впрочем, я и прежде замечал за тобой странности. У меня для тебя новость.
— Новость? — Сейчас Син-ин был последним, от кого Мунэмори желал бы ее услышать.
— Пост главы Тайра, о котором ты меня просил, скоро станет твоим.
— И каким образом я его получу?
— Сигэмори, старший брат, которому ты всегда завидовал, скоро умрет.
Мунэмори считал, что хуже ему уже не будет. Резь в желудке подсказала обратное.
— Умрет? — еле слышно переспросил он. — Когда?
— Через месяц-другой. Мы с Гэндой Ёсихирой решили дать ему помучиться. А значит, то же самое ожидает господина Киёмори и прочих Тайра, которые любят и ценят твоего брата. То-то все поплачут, верно?
Мунэмори откинулся на спину и вперил взгляд в потолок.
— Отчего же вы не перережете нам глотки, если хотите со всеми покончить?
Призрак подплыл ближе и склонился над его лицом, буравя запавшими глазами.
— Оттого что месть сродни искусной гейше. Нужно время, чтобы вкусить всю ее прелесть. Было бы оскорблением вонзить меч раз-другой и на том закончить. Месть не уличная девка. Должно уделить внимание каждой мелочи, иначе пожнешь в лучшем случае стыд, а в худшем — поражение. Уж тебе-то, бывшему ценителю женщин, это должно быть понятно.
— Я понял, понял! — чуть не кричал Мунэмори. — Чего вы от меня хотите?
— От тебя? Пока ничего, раз уж ты, как мы выяснили, ни на что не годишься. Отдохни. Полюбуйся на танец судьбы и удачи. Придет и твой черед взойти на священные подмостки. Тогда я дам тебе новые указания.
— А что делать с мечом?
— Пусть лежит где лежит. Тут его никто не найдет.
— Как хотите, но больше я к нему не притронусь.
— Знаю. Это не важно, великий мститель никогда не наносит одного удара дважды. Противника нужно заставать врасплох, когда он ни о чем не догадывается. Я знаю много способов подшутить над добрым людом Хэйан-Кё. Лучшее, что ты мог для меня сделать, — помочь в разрушении Энрякудзи, и ты мне помог. С падением монастыря на северных подступах к столице мы…
— Прошу вас, оставьте меня! Уходите! — Мунэмори обмотал голову простыней, только бы заглушить голос Син-ина.
— Отлично, я уйду. Будем считать, что я не слышал твоей грубости. Думаю, пока сказано довольно.
Долго еще Мунэмори сидел, прежде чем осмелился опустить с лица простыню. Син-ин исчез.
Предложения помощи
Лето сменилось осенью, и вместе с зеленой листвой увядал Сигэмори. Ел он все меньше, совсем отощал, однако же духом был добр и покоен. Он обрил голову, дал обет монашества и взял себе новое имя — Дзёрэн. День за днем Сигэмори проводил в одиночестве, не вставая с постели и изучая сутры.
Как-то к нему прибыл посланец из Нисихатидзё.
— Господин Сигэмори, меня прислан ваш отец, — произнес он с тревогой и состраданием в глазах, — надеясь, что вы согласитесь принять лекаря.
Сигэмори слабо улыбнулся, а когда заговорил, голос его звучал чуть громче шепота.
— Мой отец… добр. Но, как я уже говорил, так рассудили боги. Все предрешено. Кто я такой, чтобы спорить с волей великого Будды и Касуга-ками?
— Прошу прощения за назойливость, благороднейший господин, — сказал гонец, кланяясь. — Ваш отец разыскал известного целителя из великого царства Чанъани, которому случилось приехать в нашу страну. Повелитель Киёмори был поражен его мудростью и просит вас дозволить себя осмотреть, дабы не оскорбить столь замечательного гостя.
Сигэмори вздохнул:
— Прошу, передай отцу, что я благодарен ему за заботу. Однако на мне лежит должность государственного министра. Получить исцеление от рук лекаря-чужеземца после того, как я отверг помощь лучших врачевателей Японии, было бы оскорбительно для моих соплеменников. Прошу, помоги отцу это понять. Моя жизнь отныне принадлежит Небу.
Гонец печально поник головой:
— Господин Киёмори опасался, что таков будет ваш ответ. Он просил передать также, что его молитвы пребудут с вами. И, коли вы отказываетесь от его помощи, он намерен вскоре отбыть в Фукухару. Поскольку может статься так, что его не будет с вами в час кончины, он послал спросить, нет ли у вас пожеланий к нему… последней воли.
— Пожалуй, главные мои желания ему известны. Я хотел бы, чтобы мой сын Корэмори стал асоном Тайра, пусть он и молод для такого бремени. Отца своего, Киёмори, я прошу относиться с почтением к государю-иноку, удалиться от мира и жить в стороне от земных тревог сообразно монашескому обычаю. Передай ему это, сделай милость. — Последние слова Сигэмори потонули в тяжелом кашле.
— Как скажете, господин, — ответил посланник. — Вы позволите уйти, чтобы более не утруждать вас?
Все еще кашляя, Сигэмори закивал ему и махнул рукой. После ухода гонца и глотка прохладного чая кашель понемногу утих. Но вот за соседней с ним сёдзи послышалось тихое шуршание.
— Кто здесь? — прошептал Сигэмори.
Перегородка скользнула в сторону. За ней сидела Нии-но-Ама.
— Матушка.
— Сын мой. Я услышала, как ты кашляешь, и пришла проверить, не надо ли чего.
Сигэмори тряхнул головой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
