— О чем ты говоришь, Антоний? То, что я приобретал с детства до самой старости, я должен потерять в одну минуту, презреть Бога и Его заповедь ради твоего монастыря? Отойди от меня, человек, я никогда не предпочту тленного царя моему Бессмертному.
Услышав это, Антоний очень опечалился, но преподобный, ободряя его, сказал:
— Что ты печалишься, Антоний, и помрачнел лицом? Знай что после моей смерти и смерти нынешнего царя, которая вскоре последует, ты получишь то, о чем просишь сейчас.
— Когда ты умрешь, этого не случится.
— Неужели ты мне не веришь, Антоний? Благодатью Святаго Духа заверяю тебя, что ты своими средствами решишь этот вопрос, просто заплатив за хрисовуллу.
Все это случилось, как и предсказывал преподобный, в царствование Исаака Ангела.
Этого же Антония святой Леонтий исцелил от болезни языка, ибо у него образовался на языке нарост величиной с горошину, из–за чего Антоний не мог нормально говорить, и с трудом ел. Проконсультировавшись у врачей, Антоний узнал, что исцелиться можно только удалив нарост. Патриарх же сказал Антонию:
— Давай, побудь мне канонархом, а я спою Богу моему, и после этого посмотрю твой нарост.
Взяв книгу, Антоний, превозмогая боль, стал канонархати шепелявым голосом, а преподобный пел. Когда закончилась служба, святой, обратившись к нему с улыбкой и веселым лицом, сказал:«А сейчас покажи мне, что у тебя за болезнь. Открыв рот, чтобы показать нарост, Антоний — о чудо! — обнаружил, что от болезни не осталось и следа, и казалось, что нарост кто–то вырезал, пока святой пел. Этому Антонию преподобный предсказал многое из того, что должно было случиться в будущем. Кроме всего прочего, он рассказал и о двух монахах, что пребывали в Патмосском монастыре. Внешне казалось, что они вели жизнь, как и все прочие монахи, но на самом деле своими грехами они погрузили себя в погибель. Застонав из глубины души и заплакав, Антоний спросил у преподобного, кто они, познают ли они свои согрешения и покаются ли.
Святой назвал имена монахов и сказал:
— О если бы они покаялись, иначе горе им.
Услышав это, Антоний сильно плакал, плачу с ним и я, автор этих строк, потому что поистине достойно плача поведение когда кто–то всю жизнь грешит и не кается.
Великий Леонтий имел от Бога власть запрещать и Ангелам, о чем будет рассказано далее, так что истинно писал апостол Павел к Коринфянам: «Разве не знаете, что мы будем судить ангелов?» (1 Кор.6: 3) Патриарх Антиохийский Кирилл крайне тяжело заболел. Он был прикован к постели, и в лице его уже не оставалось и следа жизни. Навестить его и попрощаться с ним пришло множество архиереев и архонтов, среди которых были и патриарх Константинопольский Феодосии, человек, исполненный добродетелей, дышащий более благом, чем воздухом, и великий Леонтий. Все стояли вокруг кровати Кирилла, но ничем не могли ему помочь, не могли даже поговорить с ним, потому что, находясь при последнем издыхании, он был без чувств. Что же тогда решили сделать два патриарха? Они решили приблизить его смерть, чтобы уберечь от страданий по причине медленного разлучения души от тела. Один склонял другого повелеть Ангелу как можно быстрее забрать душу Кирилла. Божественный Леонтий говорил патриарху Константинопольскому, что он должен приказать Ангелу, потому что его сан, согласно канонам, более высок, чем у Иерусалимского патриарха. Константинопольский патриарх отвечал, что величие уступает добродетели, ибо добродетель более ценит Господь. Наконец, чтобы не тянуть время и не мучить больного, великий Леонтий послушался, прочитал молитву, подняв руки, сотворил в воздухе знамение Животворящего Креста и сказал Ангелу:«Страшным именем Единосущной и Живоначальной Троицы повелеваю тебе, Ангел Господень, такой же, как и мы, смиренные, раб, не откладывая разлучить душу брата нашего от тела и представить ее Владыке Богу, и не исполняй никаких других повелений, пока не закончишь этого». И Ангел Божий, повинуясь повелению, которое исходило от великого и саном, и добродетелями мужа, тот час же отделил душу патриарха Антиохийского от тела и отнес ее в место, ей предназначенное.
Однажды божественный Леонтий, заболев, решил посетить баню. После бани ему полегчало, и он, сидя на скамейке, в шутку сказал своему слуге Евлогию:«Ну что, Евлогий не поехать ли нам на Кипр, чтобы проверить имущество подворья Святого Гроба?«Евлогий ничего не ответил, однако про себя подумал:«Однако, Евлогий, этот престарелый и полуживой еще и на Кипр захотел поехать». И в ту же минуту преподобный сказал:«Евлогий, ты думаешь, что я, больной и полуживой старик, не смогу поехать на Кипр? Нет, Евлогий, и не надейся, что от меня сокрыты помышления твоего сердца». После этих слов Евлогий обомлел и долгое время молчал, удивляясь, как Леонтий узнал о его помыслах, и больше уже ничего не говорил и отгонял скверные мысли, чтобы святой снова не стал его обличать. Еще о множестве других подобных случаях, случившихся с великим Леонтием, мы не станем рассказывать, чтобы не утомить слушающих, и перейдем к описанию кончины преподобного.
Когда завершились тринадцать с половиной лет, дарованных Богом святому, он заболел и слег. Зная, что пришло время его кончины, он спешно простился со всеми, как будто быстрее торопился уйти к Желанному Господу. Окружавшие же скорбели о его отшествии, потому что им не суждено уже было видеть его. В четырнадцатый день месяца мая он предал блаженную свою душу в руки Божий, не оставив указаний о похоронах. Бывшие с ним положили священные останки в деревянную раку и оставили в храме Архангела Михаила до тех пор, пока не поступят указания от царя.
Все священство Константинополя воспевало надгробные песнопения, а ученики преподобного, особенно Евлогий, поручили искусному живописцу написать на доске образ святого. Встав напротив ложа, где возлежали священные останки, художник с любопытством вглядывался в божественный лик, чтобы запечатлеть его. Он заходил и справа, и слева, отходил и подальше, и поближе, но всуе трудился, потому что написать ничего не смог. Даже после смерти святой не хотел чтобы с него писали икону. Потому божественный его лик казался живописцу неодинаковым — о чудо! — и постоянно менялся. Даже после смерти преподобный строго хранил свое смирение, чтобы научить нас тому, как мы должны подвизаться, чтобы избежать сетей завистливого диавола. Но то, что случилось после погребения преподобного, есть поистине чудо из чудес.
Под раку с мощами преподобного положили множество измельченной черепицы, чтобы впитать трупную жидкость, если она потечет из раки. По прошествии четырех дней подошедшие к раке обоняли неизреченное благоухание, исходившее от святых мощей. Но самым удивительным и ужасным было то, что из святых мощей текла кровь, как будто от свежего пореза ножом. Кровь была и на мраморных плитах, покрывавших пол, и, казалось, сверкала на белизне мрамора. Удивительно и то, что деревянная рака с мощами преподобного была вложена в другую раку, но крови было столько, что она переполнила обе и стекала на пол. Из этого чуда можно заключить, что святой был, как бы живой среди мертвых, причислен к мученикам за вольное свое страдание, которое претерпел, когда избивал себя ремнем, истыканным гвоздями.
Узнав о необычном чуде, царь Андроник соорудил величественную раку и с честью положил в нее всечестные мощи преподобного. Так праведный приложился к праведным, преподобный к преподобным, вольный мученик к мученикам, великий архиерей к архиереям. Сейчас он пребывает гам где Бог, и приемлет достойные награды за свои труды во славу Отца и Сына и Святаго Духа, единого Божества и Царства, которому подобает всякая слава, честь и поклонение, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
(Написано монахом Феодосием Константинопольским)
Житие и подвиги преподобных отцов наших Симеона и Саввы, приснопамятных ктиторов священной Хиландарской обители, просиявших в XII веке
Эти святые были родом из Сербии. Симеон был отцом Саввы и царем Сербии, а его жену, мать Саввы, звали Анной. Оба они были православными и благочестивыми христианами царского рода. У них родились двое детей: сын и дочь, потом царица заболела, и детей они больше не имели. Будучи властителями царства и обладая множеством богатств, они молились со слезами Богу, чтобы Тот дал им еще ребенка. Услышав их мольбы, Господь даровал им и третье чадо — приснопамятного Савву, которого родители с малых лет отдали учиться священной грамоте. Вскоре он изучил все церковные книги на сербском языке, и выказывал такой разум, смирение, благопорядочность и кроткий нрав, что все, кто общался с ним, любили его и уважали. Чем больше он возрастал телесно, тем более возгоралась в нем любовь к Богу. Полностью отдавшись этой Божественной любви, Савва ни о чем другом более не помышлял, как о том, чтобы угодить Творцу и Создателю своему Богу. Будучи семнадцати лет от роду, он непрестанно, день и ночь, молился, подвизался в постах, бдениях и прочих злостраданиях, прося Бога сподобить его жизни по Христу, ибо весьма возлюбил девство. И человеколюбивый Бог дал ему просимое следующим образом.
