фирмой «Сименс-Гальске» (ныне – «Электросила») на поставку и монтаж всего электрооборудования, и уже 21 декабря произвели пробный пуск одного из двигателей. Испытания прошли успешно, что позволило на следующий день осуществить пробное освещение части города. Официальное открытие электростанции состоялось 23 февраля 1913 г. Она питала 12 000 ламп по 16 свечей для частных лиц, а для освещения города – 760 фонарей по 50 свечей и 36 дуговых фонарей в 1500 свечей.
Кронштадтский торговый порт переживал в эти годы не самые лучшие времена. Как уже отмечалось, порт и его служащие и грузчики хорошо зарабатывали на перегрузке товаров на каботажные суда, способные проходить мелководье Маркизовой лужи. Ситуация резко изменилась с открытием Морского канала, устроенного Н.И. Путиловым, и расширением Петербургского порта. С началом навигации 1909 г. в Кронштадте стало известно, что отныне все суда, следующие в Петербург, могут продолжать свой путь, не останавливаясь в Кронштадте. Начались сокращения грузчиков, и уже в начале 1911 г. из работ осталась в основном разгрузка угля. Постепенно Торговый порт полностью утратил свои позиции в Кронштадте.
Это касалось и Лесной биржи, которая в 1907 г. почти полностью перебралась в новый Лесной порт Петербурга.
На начало второго десятилетия XX в. пришлось значительное осложнение международной обстановки. Ведущие морские державы вступили в так называемую «дредноутную» гонку. Вслед за первым линейным кораблем нового поколения – английским «Дредноутом», вооруженным новейшими 12-дм орудиями, – Германия, Америка и Франция тоже начали строительство подобных линкоров. Россия не отставала, и в 1909 г. в Петербурге заложили четыре мощных линкора типа «Севастополь». Достраивались и вооружались они, естественно, в Кронштадте.
Американские линкоры на Большом Кронштадтском рейде. 1911 г.
Призрак мировой войны уже бродил по Европе. Активно шли поиски возможных союзников в возможной борьбе против возможных противников. У России с Германией складывались весьма непростые отношения с остальными крупными державами. В 1911 г. международная обстановка вынудила американцев продемонстрировать Германии свои политические пристрастия, для чего на Балтику отправился 2-й дивизион Атлантического флота США в составе четырех линкоров: однотипные «Канзас», «Луизиана» и «Нью-Гэмпшир», построенные в 1906–1908 гг., а также первый американский дредноут «Сауз Кэролайн», вступивший в строй в 1910-м.
На Большом Кронштадтском рейде американские линкоры появились 29 мая (ст. ст.) 1911 г. Николай II посетил «Луизиану» и призвал к восстановлению российско-американской дружбы, существовавшей в прежние годы. Однако огромные гири российско-американских разногласий перевесили мирные порывы, и ответный визит русской эскадры с великим князем Кириллом Владимировичем пришлось отменить. И даже приостановить действие русско-американского торгового договора.
Торжественный обед в честь английской эскадры в Морском Собрании Кронштадта. Второй слева – командующий Балтийским флотом вице-адмирал Н.О. Эссен, третий слева – командующий английской эскадрой адмирал Д. Битти
Англичане же постепенно из врагов превратились в союзников. Сотрудничество с английскими фирмами, в частности со знаменитым «Виккерсом», и наличие общего врага в лице Германии привело к впечатляющему визиту в Россию английской эскадры адмирала Д. Битти. Его, разумеется, встречал весь бомонд. Роскошный обед в Морском собрании Кронштадта, фото на память, визиты, визиты…
Морской министр И.К. Григорович считал, что адмирал Битти имел секретную миссию к английскому послу, которую «нельзя было доверить ни почте, ни даже лицам, могущим привезти ее с корабля на берег». И действительно, германских шпионов в Петербурге было немало. Великого князя Гавриила Константиновича интересовало другое – он ожидал, что «английские морские офицеры будут элегантны и с хорошими манерами, но оказалось, что большинство из них были вовсе не элегантны и без всяких манер».
Еще один очевидец, побывавший на английском корабле, оставил подробное описание увиденного. Его поразила «…простота на военном корабле, непривычная для российского флота, даже больше – недопустимая: вахтенный матрос ходил босиком, приезжая публика допускалась повсюду, мальчишки и взрослые вертели маховики у казенной части орудий, открывали и закрывали замки, не получая замечаний от англичан.
На палубу под тент вытащили небольшую фисгармонию, за нее сел разбитной матрос и заиграл танцы. Английские матросы сразу расхватали наших девушек и молодых женщин и стали с ними лихо отплясывать, распевая во все горло. Наша русская публика совершенно переменила мнение об англичанах, ранее представляя их людьми неразговорчивыми, сдержанными, даже скучными, а оказалось, что простые матросы – веселые ребята; не зная языка, умеют великолепно занимать наших женщин. Мужчины любезно обменивались с матросами табаком и папиросами. Около камбуза кок корабля на столе деревянным молотком разбивал большие, толстые плитки шоколада и, завертывая шоколад в фунтики, дарил детям и женщинам, а то жестами просил дать ему носовой платок и завязывал в него большие куски шоколада. Высокий солдат морской пехоты, в алом мундире с золотым шитьем, в белом шлеме, с перевязью кирпичного цвета через плечо, по-видимому, во время дежурства, надевал на наших девушек такой же алый мундир и шлем, совал им в руку ружье и снимал фотографическим аппаратом. Вся эта процедура вызывала большой смех, так как девушка тонула в этом мундире, который был ей чуть не до колен, а из-под шлема не видно было и головы. Публика рассыпалась по всему кораблю без всяких сопровождающих, залезала в машинное и кочегарное отделения, в кубрики. Охраняемых мест и часовых было очень мало. „Гости“ брали из пирамид ружья и пистолеты, щелкали затворами. Вся охрана этого оружия заключалась в тонкой цепочке, пропущенной через предохранительные скобы. Цепочка имела большую слабину и не мешала брать оружие из пирамиды. На корабль приехало много русских матросов, которые как-то умудрялись объясняться с английскими матросами.
Отпущенные с корабля на берег английские матросы сразу же подхватывались кронштадтцами, которые водили их по городу, приглашали в рестораны, пивные и угощали с русским радушием.
Многие английские матросы в результате такого внимания и экскурсий по ресторанам и пивным были здорово выпивши, однако они очень оберегали тростинку с пломбочкой, которая им выдавалась при увольнении на берег. Эту тростинку они должны были вернуть при возвращении на корабль в полной сохранности, что свидетельствовало, что вели они себя на берегу хорошо. Остроумный контроль! Если тростинка была сломана или повреждена, их ожидало наказание».
Через месяц с небольшим все это безумство повторилось с еще большим размахом. В Россию прибыл сам президент Франции Р. Пуанкаре, разумеется, на боевом корабле. Опыт приема высоких гостей из Франции у России был огромный. Французские корабли приходили в Кронштадт в 1891-м, и особенно отметился 1902 г., когда в честь президента Э. Лубэ на Невском проспекте была сооружена грандиозная скульптура,
