Ветер, дувший в долине, почти не касался их. И песок здесь не шуршал под ногами, — теплый и чуть влажный, он заполнял промежутки между выступами камней и покрывал острый щебень. Где-то над рекой слышался шум. В расселине противоположного скалистого берега будто гудела разбитая волынка. Бескрайный, безмолвный простор расстилался вокруг.
Вдруг что-то теплое и влажное упало на шею Адама. В первое мгновение он подумал, что это одна из тех коричневых пчел, которые в райском саду часто садились отдохнуть ему на голову, на плечи. Вот упало опять, и еще раз… Скользнуло по плечу, по руке. Адам обернулся и посмотрел. То были не пчелы. Что-то капало из глаз Евы.
— Что с тобой?
Ева кончиками пальцев коснулась глаз. Веки были мокрые. На ресницах дрожали большие теплые капли. Когда одна падала, на ее месте тотчас появлялась другая.
— Не знаю. Что-то полилось из них. Этого со мной еще никогда не было.
Дождь? Но ведь он идет из облаков. Адам положил голову Евы к себе на колени и попытался что-нибудь разглядеть. Но ночь была темна, а глаза еще темнее — два черных зрачка с желтыми колечками вокруг. Капли все катились — на этот раз не сверху. Нет, это был не дождь. А нельзя ли выпить их? Адам наклонился и попробовал губами. Нет, они были теплые и солоноватые. И в райском саду есть такие ключи, из которых нельзя пить, — кипя, выбивают они горячими струями из самой глуби земли. Значит, и в Еве есть какой-то скрытый огонь, поднявшийся из земных глубин.
Чуть покачивая голову Евы на коленях, Адам закутался в ее волосы. Он почувствовал, что она постепенно засыпает и начинает дышать спокойно и глубоко. Счастливая! Она могла заснуть даже тогда, когда его голову переполняли странные мысли.
Он посмотрел на реку и заметил, что поверхность ее становится светлее и как будто глаже. Если бы он взглянул вверх, то увидел бы, как постепенно светлело небо, бросавшее свое отражение на воду. Синяя полоса реки отливала посередине зеленоватым золотом, а по краям казалась еще темнее. И вдруг в реке заколыхались одна за другой синие точечки. Скоро стало казаться, что вся вода усыпана синими песчинками.
Адам с волнением глядел на нее. Потом разбудил Еву.
— Поди посмотри, нельзя ли их зачерпнуть горстью.
Ева спустилась к воде. Попыталась поймать песчинки кончиками пальцев, как хватают букашку, быстро бегающую по земле. Попробовала схватить в горсть, как вычерпывают рыбок с красными плавниками. Но вода уходила между пальцев, и в горсти ничего не оставалось. Она рассердилась и ударила ладонью по коварной воде.
— Ничего не могу зачерпнуть.
— Убегают?
— Не то бегут, не то не бегут. Они то колышутся сверху, то словно погружаются в глубину. Иди попробуй ты.
Но Адам устал. Ему не хотелось подниматься из-за пустяка. Ева вернулась и села рядом. Они оба посмотрели вверх и там увидели те же самые песчинки.
Они видели их и раньше. То были звезды. Но в раю звезды были видны всегда, вместе с солнцем и луной, и казались бледными и неживыми. Здесь они сверкали ярко-голубым мерцающим светом, как тысячи глаз, обращенных на изгнанных грешников. Адам и Ева испытывали страх и вместе с тем никогда еще не изведанное наслаждение. Как будто колючки терновника легонько покалывали им кожу.
И пока они изумленно смотрели на небо — где-то далеко за рекой, за грядой темных гор, зажглась золотисто-желтая черта. Постепенно она увеличивалась. Вот она превратилась в полукруг, сделалась еще больше — и вот уже из-за гор встал большой желто-золотой диск. Извилистой сияющей дугой очертил край небосвода и перебросил через реку золотой мост прямо к их ногам. Диск поднимался все выше и становился бледнее и бледнее. На нем появились темные тени, сделавшие его похожим на живое лицо.
Ева порывисто прижалась лицом к груди Адама.
— Яхве!
Ее испуганный крик прозвучал над рекой: отозвались далекие скалы. «Яхве, Яхве… Яхве…» — раздавалось все дальше и дальше и, наконец, в такой дали, что нельзя было различить звука.
Адама взволновал этот неожиданный крик. Он выпрямился, полный юной силы и мужественного гнева.
— Нет!
«Нет, нет… нет…» — раздавалось все дальше и дальше и, наконец, в такой дали, что нельзя было различить звука.
Адам повернул голову Евы к светлому диску.
— Посмотри! Это не Яхве! У него нет бороды. Нет сердитых глаз и громового голоса. Смотри — это луна. Только здесь она больше и ярче — как и звезды. Посмотри, как красиво!
Вся пустыня с ее желтыми просторами и беспорядочно нагроможденными скалами далеко, насколько хватал глаз, светилась в золотом блеске. Река искрилась, словно усеянная мелкими чешуйками. Черные зубчатые тени скал падали на воду, и между ними спокойно колыхался золотой мост.
Они долго смотрели на просторы мира с его невиданным контрастом света и теней. После однообразной пышности рая он казался им странным и заманчивым. Их сердца будто качались на волнах, — то вздымаясь до бледно светящейся луны, то снова опускаясь в черные тени скал, между которыми колыхался золотой мост.
Адам устал от долгой ходьбы и множества незнакомых впечатлений. Голова его медленно опускалась. Он склонился к коленям Евы, приник к ее мягким волосам. И когда он заснул, Еве показалось, что она осталась одна. Ее волновал и пугал этот чуждый мир с его просторами, тишиной и слишком резкими контрастами. Словно огонь, разгоралась в ней тоска по утраченному раю.
Тихонько опустив голову Адама на покрытый песком камень, Ева пошла берегом по течению реки, к раю. Сначала она шла медленно, на цыпочках, все время оглядываясь, не проснулся ли Адам. Но когда плоский камень и спящий на нем человек слились с желтизной пустыни, она побежала. Острые прибрежные камни резали ей ноги. Волосы обвивались вокруг коленей и мешали бежать. Она подобрала их и прижала к груди теплую охапку.
Луна совсем побледнела, и стало светать, когда она увидела черные стены рая. Тонкой чертой вырисовывались они на краю небосклона, но постепенно становились все выше; и вот, неприступные, грозные, поднялись над головой.
Ева упала на землю и долго лежала так. Она видела, что напрасно пришла сюда. Перебраться через стену было невозможно: в ней не было ни прогала, ни щели, через которые она могла бы проникнуть внутрь. Отчаявшись, Ева подняла глаза и увидела острый гребень стены, врезающийся в бледную лазурь неба. Тяжесть еще никогда не испытанного одиночества сжимала ей грудь. Тоска по раю боролась со жгучей жалостью к Адаму. Что ей здесь делать одной, без него? Одиночество, словно ржавчина, разъест ее душу. Ева посмотрела назад. Но там была плоская пустыня с разбросанными кое-где обломками скал.
Что-то зажужжало в воздухе. Обернувшись, Ева увидела двух комаров, вылетевших из-за стены рая и казавшихся необычайно большими на фоне розоватого неба. Они трубили, и казалось, будто кругом ликующе гудит воздух, взволнованный дыханием первой жизни. Это были первые беглецы из рая. И им надоело бесконечное однообразное изобилие, покой и блаженство. Может быть, любопытство заставило их взглянуть на тот мир, куда вчера изгнали людей. Их пример еще найдет подражателей… Яхве, наверное, в своем необузданном гневе не предусмотрел этого. Они были первыми — но как знать…
Вода у ног Евы зажурчала. Она взглянула — две красные рыбки, мерцая серебряной чешуей, проворно плыли вверх по течению. И они!..
Ева задумалась. Они бежали прочь от рая, а она пришла сюда, пытаясь попасть назад. Она снова представила себе жизнь за этими стенами, среди вечного изобилия, тишины и спокойствия. Она снова представила себе, что она одна, без Адама, и, вскочив на ноги, стала всматриваться туда, откуда только что пришла. Словно чьи-то мягкие руки схватили ее за сердце и сжали так, что захотелось крикнуть.
Два комара исчезли вдали. Исчезли рыбки. Ева протянула руки, едва сдержав крик. Все ее существо тянулось назад. Никогда еще она не чувствовала ничего подобного; она не знала, что то была тоска по мужу и мужчине. Она была женой Адама — но только сейчас в ней проснулась женщина. Эта непривычная тревога заставила ее забыть все остальное. Она побежала назад.
Ее ноги были до крови изранены острыми камнями. Но боли она не чувствовала. Тоска прибывала, как прибывает вода во время дождей. Кровь горячей волной шумела в ушах. Ее терзал страх. А вдруг она уже не найдет Адама… Вдруг Адам пошел на тот берег по лунному мосту и в поисках ее блуждает среди гор… Вдруг она останется одна в этой пустыне…
Она не заметила, как позади взошло солнце и что-то пролетело над стенами рая. От страха и отчаяния она закричала.
Было ли то эхо, или это Адам отозвался где-то далеко-далеко? Ее голос звонко скользил по гладкой поверхности реки — Адам должен был услышать, как бы далеко он ни был, куда бы он ни забрел. Ведь не только голос — ее душа, словно чайка, летела над водой через пустыню, на край земли.
