Мы поженились в наш выпускной год. Я думала, что нашла любовь своей жизни. Может быть, я действительно его любила, а может, любила лишь идею идеального, внимательного мужа, думавшего о каждой мелочи, которая могла мне понадобиться. Однажды ночью мне стало очень плохо, и он до утра просидел у моей кровати, вытирая мое лицо холодным полотенцем, чтобы сбить температуру. Он говорил мне, что я – его ангел.
– Что же такое произошло, что изменило его? – спросил Ганс.
– В том-то и дело – ничего. Он всегда был… как вы сказали, мистер Роган? Больным ублюдком и садистом. Я просто этого не замечала. Он никогда не выпускал меня из виду. У меня не было никаких друзей, кроме его друзей, да и с теми немногими товарищами, что у нас были, я не могла встречаться без него. Поначалу я этого не понимала.
Мы переехали в Уилмингтон после окончания колледжа, потому что ему предложили должность преподавателя в школе. Я же целыми днями изнывала от скуки. Не могла же я все время готовить, печь и убираться в доме. Я спросила у него, могу ли вступить в литературный клуб. Я знаю, о чем вы думаете, – почему я должна была спрашивать его разрешения? Просто у нас так было принято. Во многих аспектах муж заменил мне отца. Я всегда спрашивала обо всем своего папочку, и мой папочка всегда говорил «да». Он сам хотел, чтобы я пошла учиться в колледж, чтобы я училась чему-то новому, чтобы могла сама о себе позаботиться. Но Питер хотел сам обо мне заботиться. Он не хотел, чтобы у меня была какая-либо отдельная от него жизнь… Нет, я неправильно выразилась. Все было хуже. Он запрещал мне иметь другую жизнь.
Я умоляла его. Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы убедить его в том, что литературный клуб никогда не сможет встать между нами. Он познакомился со всеми женщинами из клуба, наверное, проверил их всех по бог знает каким базам данных, чтобы убедиться в том, что они его устраивают. И наконец я получила разрешение посещать клуб. Всего один вечер в неделю, по понедельникам.
– Он следил за вами, не так ли? – спросил Шон.
– Да, – ответила Мари. – Я этого не знала, но, оказывается, он сидел снаружи у дома той из нас, у которой мы собирались в тот вечер, и наблюдал. Я пыталась подвигнуть его на то, чтобы сходить куда-нибудь с мужьями других членов клуба – они всегда отправлялись в бар смотреть «Футбол по понедельникам» или что-то вроде этого. Мне очень нравились эти люди, но Питер отказался. Когда я узнала, что он следит за мной, мы в первый раз поссорились. Это произошло спустя два года после нашей свадьбы – до этого мы ни разу не ссорились. И все потому, что я соглашалась со всем, даже с его идиотскими правилами. Я просто хотела сделать своего мужа счастливым, но в конце концов поняла, что Питер совсем не такой, как мой отец, и совсем не такой, каким я его считала. Несколько месяцев я не могла признаться своим подругам в том, что начала бояться Питера. И призналась только из-за того… что он сделал, – ее голос надломился.
– Что он сделал, Мари? – спросил Ганс после неловкого молчания.
– Он нашел у меня «В постели с врагом» Нэнси Прайс и прочитал ее. Был еще фильм с Джулией Робертс, но книга оказалась более красноречивой. И Питер просто слетел с катушек. Он бросил меня на кровать и вырвал из книги все страницы, одну за другой. Одну за другой – медленно и методично. Потом разорвал каждую страницу на сотни маленьких кусочков. Все это заняло несколько часов. Я лежала и боялась пошелохнуться – в его глазах было что-то такое, что наводило на меня ужас.
Я попросила своих подруг из клуба пообедать вместе на следующий день, пока Питер был на работе, и они убедили меня уйти от него. Я рассказала им все – меня словно прорвало. Я рассказала о том, что мне запрещается пользоваться косметикой вне дома, если его не было рядом. О том, что я могла надевать только платья. О его навязчивых идеях…
Она замолчала, и Ганс спросил:
– Каких навязчивых идеях?
– Питер был у меня первым. Я была девственницей, и это его радовало. Мои родители вырастили меня убежденной в том, что я должна была сохранить себя для мужа, и Питер относился к этому с уважением. До нашей первой брачной ночи он и намеков себе никаких не позволял. Но после той ночи каждый раз перед занятием сексом он заставлял меня принимать душ. И после. Когда мы занимались сексом, он действовал как автомат, как робот, запрограммированный выполнять свои движения, без чувства, без страсти. Однажды, когда мы были женаты еще не так долго, я позволила себе выпить вина за ужином. Я редко пью и от двух бокалов немного захмелела. Когда я попыталась сделать в кровати нечто новое, нечто, о чем я читала, он назвал меня шлюхой… – Голос Мари снова надломился, и эмоции переполнили ее. – Он сказал мне, что если я еще хоть раз попробую сделать что-либо подобное, он расскажет моему папе о том, какая я грязная и порочная. Я чувствовала такой стыд, такое унижение!
– Мари, – мягко сказал Ганс, – вы знаете, что Питер действительно нездоров. Он получает удовольствие от психологического насилия над женщинами.
– Но я не понимаю… Вы сказали, что он похитил кого-то. А что, если эта девушка пошла с ним по своей воле? Он может быть очень убедителен.
– Ее похитили, – ответил Шон. – Вы знаете, что он отсидел срок за изнасилование?
– Питер? – В ее голосе послышалось недоверие.
– Склонение несовершеннолетних к половым связям, – пояснил Ганс. – Он спал со школьницами, которых учил.
– Боже мой, это ужасно!.. Я не знала. Я оборвала все связи, со всеми, даже со своими подругами по клубу.
– А почему вы сменили имя? – спросил Диллон. – Он угрожал вам?
– Я сказала ему, что хочу развестись. Мои подруги не отпустили меня к нему одну и пошли со мной, и ему пришлось меня отпустить. Я тогда еще подумала, что все прошло слишком гладко, но, быть может, он действительно понял меня. По счастью, моя подруга Бекка в это не верила. Ее брат был полицейским и позволил мне пожить у него. Мы спали в отдельных спальнях, у меня с ним ничего никогда не было и быть не могло.
Благодаря Джимми я устроилась на работу секретарем в полицейский участок и впервые за многие годы почувствовала себя в безопасности. Несколько месяцев я ничего не слышала о Питере. Мой адвокат передал ему бумаги на развод. На следующий день Питер пришел в полицейский участок с конвертом в руке, передал мне и сказал: «Ты моя жена и всегда ею останешься, хоть ты и грязная шлюха. Возвращайся домой прямо сейчас, прими свое наказание, и я прощу тебя». – Она глубоко вздохнула. – Конечно, я не сдвинулась с места. Он стоял так долго, что вокруг него собрались шестеро полицейских. Они вывели его на улицу, а Джимми сказал мне, что мне нужна охранная грамота.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
