Символом нового города — Санкт-Петербурга стал золотой императорский скипетр на серебряных, накрест положенных, якоре и кошке (якоре с тремя концами), символизирующих то, что Санкт-Петербург не только столичный город, но и важнейший Русский порт на Балтике.
Его величественный и прекрасный рост с первого взгляда выделяет Петра среди всех спутников. Он стоит у самого руля. Его темно-русые волосы развеваются тихим майским ветерком; быстрым взглядом он окидывает широкую Неву и ее красивые берега, покрытые густыми лесами. Особенно любуется он правой стороной реки и внимательно рассматривает ее, начиная с деревянных стен и земляных валов Ниеншанца и заканчивая Васильевским островом на взморье. Этот край должен быть местом соединения Русских с Европейцами, здесь должна быть столица их образованности, их будущей силы! В каком же именно месте основать ее? Проще всего сделать это на Ниеншанце: там уже имеется основание города и крепости. Но Петр не думает о том, что проще: важнее всего для него выгоды народа, ради которых он готов переносить бесчисленные трудности. Ниеншанц далеко от моря, а новая Русская столица должна быть непременно приморская, должна быть непременно портом, куда приходили бы иностранные корабли. Между Васильевским островом и нынешней Выборгской стороной есть еще остров, который Шведы называли Люст-Элант[256]. На него падает выбор Великого: на нем останавливается его светлая мечта и в первый раз является перед глазами Русских: они узнают намерение царя иметь близ Балтийского моря столицу. На острове Люст-Эланте будет ее крепость, в конце Васильевского острова — гавань.
Объявив все это своим приближенным, Петр принимается за исполнение великого плана. Его собственными руками сделан чертеж новой крепости, и 16 мая начато ее строительство. Крепость была названа по заложенной там церкви Апостолов Петра и Павла — Петропавловской. Это было первое строение новой столицы. Стало быть, мы можем смело называть Петербургскую сторону колыбелью нашего славного Петербурга. Можно сказать, что здесь он родился, здесь взлелеян и укреплен был заботливой рукой своего основателя. В дополнение к этому небольшому описанию, уместно будет прибавить другое прекрасное описание почти той же торжественной минуты, когда в воображении Петра создавался его великий город.
На берегу пустынных волнСтоял он, дум великих полн,И в даль глядел. Пред ним широкоРека неслася; бедный челнПо ней стремился одиноко;По мшистым, топким берегамЧернели избы здесь и там —Приют убогого Чухонца[257];И лес, неведомый лучамВ тумане спрятанного солнца,Кругом шумел.И думал он:«Отсель грозить мы будем Шведу:Здесь будет город заложен,Назло надменному соседу;Природой здесь нам сужденоВ Европу прорубить окно.Ногою твердой стать при море.Сюда по новым им волнам,Все флаги в гости будут к нам,И запируем на просторе».
Так описывал нашу новую столицу Пушкин.
Для строений нового города было выписано из разных областей более 20 000 работников. Надзор за ними вели люди, самые близкие к Петру: Меншиков, Нарышкин, Трубецкой, Головкин и Зотов. Кроме того, сам царь был беспрестанно с ними, и, чтобы как можно ближе видеть выполнение своего пламенного желания, он приказал построить для себя, тут же возле крепости, деревянный домик. Он походил на тот, в котором царь жил в Саандаме, и состоял только из двух комнат, кухни и сеней. Вы можете и теперь видеть это скромное жилище величайшего из государей. Этот маленький дворец Петра на берегу Невы Екатерина I, супруга Петра Великого, приказала обнести каменными стенами, чтобы сохранить потомству.
Петр Великий наблюдает за работами по постройке Петербурга. Рубль времен Петра IКак все в этом домике и около него было тогда шумно, живо, деятельно! В четыре, а иногда и в три часа государь уже вставал и часто еще в своем домашнем платье, которое было не что иное, как белый холстинный[258] камзол[259] с костяными пуговицами, выходил смотреть на работы по строительству крепости. После того удивительно ли, что за четыре месяца они были окончены? С благодарностью обнимал восхищенный Петр своих усердных сотрудников и приказал вырезать их имена на стенах пяти болверков[260], ими построенных; шестой был под его собственным надзором. Вскоре возле крепости начали показываться другие городские строения, и прежде всего на прежнем Люст-Эланте или Петербургском острове, а потом на Васильевском. Здесь через некоторое время появилось великолепное здание — дом Меншикова. Противоположная сторона Невы — теперь главная часть города — не пользовалась в то время особой славой: она начала застраиваться позже, и Петр в 1703 году заложил на ней только адмиралтейство и корабельную верфь. Поэтому она и называется до сих пор Адмиралтейской стороной, которая разделилась впоследствии на четыре Адмиралтейские части.
В то время, как новорожденная столица как будто по какому-то волшебству появляется среди болот и Невских лесов, Петр думает о безопасности своей любимицы, заботится о ее спокойствии и выгодах. Петропавловская крепость не может защитить ее от нападений с моря; гавань Васильевского острова по причине мелководья не может принять ни больших военных кораблей, ни тяжело нагруженных купеческих судов. Но Петр знал это раньше, чем положил основание новому городу, и уже давно думал об этом.
В 25 верстах от Петербурга, посреди волн Финского залива, лежит довольно большой, но необитаемый остров, который Финны называли Ретусари, а Русские — Котлин. Этот остров отделяется узким, но глубоким пространством воды, как будто узким проливом, от довольно значительной песчаной мели. Увидев это в первый раз и измерив глубокое место; пролива, которое у моряков называется фарватером[261], Петр с восхищением и благодарностью поднял свои взоры к небу. Казалось, что сам Бог заботился о защите новой столицы Русских: пролив был единственным местом, где могли проходить корабли всякой величины и тяжести; все же другие места Финского залива от Котлина до Петербурга были мелки и проходимы только для маленьких судов. Стало быть, для безопасности столицы стоило только не допустить неприятеля проехать по фарватеру. Для этого нужно было, чтобы по обеим берегам, между которыми он находится, Русские сторожили своих неприятелей с пушками и другими огнестрельными оружиями. И вот на песчаной мели против Котлина появляется через несколько месяцев крепость Кроншлот. Против нее берег острова Котлина укрепляется также плотными стенами, а также пушками, и таким образом страшный гром и неминуемая погибель грозят с этих двух берегов каждому кораблю, которому вздумается как неприятелю пробраться к Петербургу. Вскоре на Котлине была уже не только одна стена с укреплениями, но за этой стеной появились две гавани — военная и купеческая, а подле них и город Кронштадт.
Как же удивились, узнав об этом, тогдашние Европейские государи! Некоторым из них не только удивительно, но даже досадно было слушать рассказы о новой столице, новых Русских крепостях и гаванях. Более всех это занимало Шведов: они как будто начали предчувствовать, что с могуществом России кончится их власть на Балтийском море. Испуганные такой мыслью, они вместе с Англичанами старались всеми силами вразумить гордого Карла XII, что уже прошло время презирать Русских, что надо остановить их завоевания, казавшиеся сначала ничтожными, а теперь уже опасными для Европы. Но все их предостережения были напрасны: Карл и думать не хотел, что Русские что-нибудь значили после Нарвского сражения, и, равнодушно получая известия о взятии ими нескольких, по его мнению, незначительных местечек Ингерманландии, старался только скорее исполнить свое главное желание — отнять Польский престол у короля Августа. Петр пользовался безрассудным упрямством и ветреностью Карла, и, продолжая вести войну со Шведскими генералами, скоро завладел всей Ингерманландией и взятием Нарвы отомстил за поражение, которое некогда потерпел при этом городе. Так исполнилось предсказание Петра, что Русские отплатят Шведам за их уроки в военном искусстве. Лучшими генералами царя в этих счастливых походах были фельдмаршал Шереметев и Меншиков, бывший уже князем и получивший фельдмаршальский чин после важной победы, одержанной им над Шведами при Калише в 1706 году. Фельдмаршальский жезл*, присланный ему государем, был украшен алмазами и стоил около 3000 рублей.
Адмиралтейство. Гравюра 1716 г.На левом берегу Невы в 1704 г. Петр I по своему проекту заложил Главное Адмиралтейство и корабельную верфь. В 1705 г. вокруг Главного Адмиралтейства была сооружена Адмиралтейская крепость, а на прилегающей территории началось строительство домов для офицеров и работных людей, лесных складов.
