обезвоживать (что, конечно, прилично энергии потребляло) и достиг производства почти сотни кубов горючего газа с тонны «сырья» (что в конечном итоге обеспечивало заметно больше энергии, чем было на производство газа потрачено). А в Росарио жителей собралось уже больше полумиллиона…
В Боровичах жителей набралось под двести тысяч, и каждый житель «нужного стране сырья» выдавал примерно по килограмму в сутки, причем «в пересчете на сухой вес». И из этого килограмма в результате получалось примерно полкубометра метана. А чтобы «повысить накал страстей» и выход ценного продукта, в танки Боровичской метановой фабрики свозили еще и весь навоз с окрестных свиноферм, коровников и курятников. А еще сыпали в танки перемолотую солому, отходы промышленности пищевой — так что к лету тридцать восьмого года мощность фабрики достигла тридцати миллионов кубов «сухого» метана в год. Мошенская и Суворовская фабрики давали поменьше, миллионов по пятнадцать, а самая большая Тихвинская, куда навоз и прочие биоотходы свозили со всего Тихвинского района, производила почти пятьдесят миллионов.
Иосиф Виссарионович, когда приезжал посмотреть на атомный реактор, Мошенскую фабрику не заметить не смог, всё о ней (и других подобных) у «экскурсоводов» выспросил — и те же инженеры, уже мысленно примеряя на пиджаки сияющие ордена, приступили к постройке двух подобных фабрик возле Москвы. И, может быть, именно поэтому никто попаданцев в Москву к Берии не позвал…
В Боровичи Лаврентий Павлович решил ехать на поезде. Самолет — он, конечно, быстрее, но самолетам свойственно время от времени падать, так что поездом и ехать спокойнее, и времени подумать хватает. А подумать ему было о чем.
Менжинский ему передавал материалы по управлениям НКГБ неделю, из которых два полных дня он посвятил Иностранному отделу Мессинга. И при этом почти мимоходом заметил, что у Станислава Адамовича налажена «тесная внутренняя кооперация» с Девятым управлением. Передавая материалы по управлению пограничной охраны, отметил, что Девятое управление «серьезно помогает в обучении пограничников». Рассказывая о задачах секретно-оперативного управления, упомянул, что «ребята из Девятого управления разработали используемые там методики проверки персонала», а говоря об Экономическом управлении, сказал, что у них «серьезные разногласия были с Девятым управлением, но вроде сейчас они нашли общий язык». Но на прямой вопрос «а чем это Девятое управление конкретно занимается», он протянул Лаврентию Павловичу тоненькую папочку с личными делами нескольких его сотрудников («тут материалы на руководство, а остальное они мне не сообщают») и честно ответил:
— Да хрен его знает. Лекарства вон разрабатывают, машины всякие. Фильмы снимают, готовят учебные программы для школ, колхозное строительство ведут активное, Москву вот перестраивают, да и не только Москву. Автомобили проектируют, самолеты, заводы разные строят… По-моему, они вообще всем занимаются, но вот чем конкретно… Вы лучше у Иосифа Виссарионовича спросите, они ему больше докладывают чем мне.
Сталин же на вопрос Берии ответил и вовсе странно:
— Да, Лаврентий Павлович, досталось тебе это Управление… ты с ними поаккуратней. Люди они странные, но…
— А задачи-то у Управления какие? Что они делают?
— Если в двух словах, то они извлекают из людей пользу для страны. Да, звучит странно, но именно это они и делают. Поэтому у них работает много дворян бывших, даже белых офицеров — но результаты они показывают неплохие. Я бы даже сказал, очень хорошие — а сейчас вон вообще собираются Москву отапливать стоками городской канализации, и ведь отопят!
— Кизяк будут из… стоков делать?
— Нет, там технологии современнейшие зарубежные, причем, кстати, за рубежом их как раз российские эмигранты разработали, и вроде как при кураторстве этого Девятого управления. И они же, уже точно под руководством Девятого управления, и наших инженеров всему обучили. Теперь Боровичи тоже энергию из дерьма получают. Так что эти твои теперь ребята пользу из наших людей извлекать умеют туго, даже вон из задницы — и то извлекают… да ты и сам разберешься.
— Попробую…
— Я только вот о чем предупредить хочу: ты на них не дави. Они действительно странные. Есть там такая Ирина Алексеевна, ну, которая кино снимает для детей. Так вот на неё Баранов просто молится: под ней сейчас четыре конструкторских бюро самолетных, и… сам знаешь, как у нас стало с военной авиацией. И основной гражданский самолет у нас уже её собственной конструкции больше всего и строится. А еще она руководит реконструкцией Москвы, по какому поводу наш Лазарь Моисеевич почти отучился разговаривать матом.
— То есть?
— А он раньше мог легко выразиться, но Ирина Алексеевна его в таких случаях в ответ так виртуозно уделывала, что он, чтобы сопливым юнгой перед старым боцманом в глазах окружающих не выглядеть, использовать слова эти перестал. Да что там Каганович, она любого послать может если иначе её не понимают, никто для неё не авторитет — но у конструкторов наших, у большинства из них, она как раз авторитет непререкаемый. Другая, Ольга Дмитриевна — экономист, плановик. И она заранее планирует свои — не наши, а свои — дела так, что когда союзные планы идут наперекосяк, они, силами Девятого управления, косяки наши исправляют. Это её усилиями в тридцать втором у нас голод в стране не случился: я просил Струмилина подсчитать, и выходит, что могло у нас с голода помереть миллиона два, а то и больше — а вот не умерли. Да они там все такие: никаких приказов не исполняют, но результат показывают… я бы сказал, невероятный. Да что там, сейчас в институтах в стране половина студентов — это кто школы в Боровичах закончил. Карпинский отмечал даже, что уровень обучения у них в школах гораздо выше, чем в целом по стране. Так что… Ты лучше съезди к ним, сам посмотри — может поймешь тогда, чем они занимаются. Я, откровенно говоря, еще не совсем понял, но мне и не надо, меня результат волнует. Хотя… за их результаты я и не волнуюсь уже.
Вот Лаврентий Павлович и поехал в Боровичи. На поезде, хотя из-за этого вставать пришлось в два ночи: ночью поездов мало и литерный может быстро ехать. Но в полседьмого, в Угловке, даже литерному поезду пришлось встать. Причину задержки пояснил — когда Берия вышел на перрон размять ноги — пожилой и очень словоохотливый железнодорожник:
— Так на Боровичи-то паровозам ходу нет: далее дорога-то электрическая, а паровозы провод пожгут. И ваш поезд сперва нужно на электрический путь поставить, а у нас дизель маневровый один только, и он сейчас переставляет эшелон с щебенкой карельской. Вы тут погуляйте, в буфет зайдите — это никак не меньше получаса
