что была носительницей колец после него?
Кир успел уже подняться с кресла, ему было неловко усаживаться обратно, и смотреть на Цицелию, как-то не хотелось. Хотя, какая-то часть внутри него вопила, что это великая честь говорить с морским драконом, и что он должен в благоговении впитывать каждое мгновение с ней, и не сметь отворачиваться, Кир все же перевел взгляд на окна. За тонкой пеленой ткани проглядывали зеленые воды залива, а за ними и немногие башни Альторы, устоявшие после битвы.
Тайной страже удалось выяснить, что мальчика, оказавшегося бастардом рода Хайро, звали Паул. Еще младенцем его взяло на воспитание семейство, проживавшее на Вольных островах. За то, что приютили Паула, они ежегодно получали щедрую плату. За те восемь лет, что он жил у них, его несколько раз навещала госпожа, прячущая лицо под вуалью. Они полагали, что она была из знатной, богатой семьи, и родив ребенка вне брака, или не от мужа, была вынуждена его отдать.
Появление внебрачных детей, обычно не вызывало трудностей у жителей Визерийской Империи. Достаточно было оставить младенца в ближайшем Святилище дракона-императора и после этого можно было не беспокоиться о его судьбе. Чтобы перевезти мальчика на Вольные острова и купить ему заботу приемной семьи, нужно было иметь целое состояние, а также очень любить дитя, или же видеть в нем ценный ресурс, который следовало уберечь, пока не придет время его использовать.
Весной женщина в вуали вернулась за мальчиком вновь. Сказав опекунам, что обстоятельства в ее жизни изменились, она забрала ребенка с собой. Приемные родители Паула решили тогда, что ее муж умер, и теперь, овдовев, она может взять на себя воспитание внебрачного сына, и с легким сердцем отпустили его с ней. Их сомнения, наверняка утешила щедрая сумма золота, полученная от госпожи, прячущей лицо.
Будучи потомком рода Хайро, Паул смог пробудить Цицелию и приказать ей следовать за кораблями Андалур. После этого, вероятно его силы иссякли, а разум померк, и использовать его, как носителя колец стало невозможно. Поэтому Фролу Зериону пришлось выкрасть лжекняжну Миру. Скорее всего он и заманил ее на Лунный остров, и держал подле себя, не давая покинуть Отбор, как бы она этого не хотела, чтобы однажды сделать ее носителем колец, а если она будет противиться, то захватить ее тело, как в итоге и вышло.
— С мальчиком все в порядке, насколько это может быть, — сказал Кир, продолжая смотреть на волны, плещущиеся вдали. — Увы, его разум, пока не восстановился. Он не может говорить, порой без повода кричит и даже лезет драться. Но его взяла на воспитание хорошая семья, способная обеспечить ему лучших целителей. Говорят, что со временем ему станет лучше.
Кир умолчал о том, что людьми взявшими под опеку Паула стала его матушка и ее муж — князь Алман. Матушка всегда была милосердна без всякой меры, а второй супруг не мог и не желал ей ни в чем отказать. Сыграло свою роль и то, что, когда-то она была дружна с женой генерала Хайро. Даже проклиная убийцу своего первого мужа, она никогда не отзывалась плохо о ней, и говорила лишь, что та бедное и несчастное создание, доброе и кроткое, виновное лишь в том, что ее рука и сердце оказались отданы не тому мужчине.
Было неизвестно, кто именно был отцом Паула, это мог быть, как сам генерал, так и один из его братьев, сыновей, или даже отец. Как бы то ни было, для матушки Кира это оказалось не важно. Лишь увидев мальчика в лечебнице, которой она покровительствовала, она решила его забрать.
— Дома, в кругу семьи ему будет гораздо лучше, — утверждала она. — В лечебнице дитя просто сгинет. Он не заслуживает такой судьбы!
Кир испытывал смешанные чувства. С одной стороны он ненавидел генерала Хайро, по вине которого погибло множество людей, включая и его отца. Что-то схожее ощущала и Елена. Когда-то сыновья генерала ее пытали, после чего она едва осталась жива, а костяные колдуны целый год создавали для нее новое тело и лицо взамен тех, что были изуродованы пытками.
И все же, они оба понимали, что сын не отвечает за отца, и за весь свой род. Паул даже не знал никого из своей родни, и до последних дней скорее всего даже не подозревал из какого семейства происходит. Теперь же его разум и вовсе померк, и несмотря на все надежды возлагаемые матушкой, и обещания целителей, вполне вероятно, что он так и останется искалеченным и поломанным, после всего, что ему пришлось пережить.
— Бедное дитя, — покачала головой Цицелия. — Я рада, что он хотя бы остался жив, но что с девушкой, ставшей носителем после него? Она была такой сильной и яростной. Мне нравятся такие люди, я надеялась, что она надолго останется носителем. С ней хотя бы было не скучно.
— Она тоже жива, — сказал Кир. — Увы, после того, как ее тело покинул бродячий дух, девушка потеряла разум. Она не ест, не пьет, смотрителям приходится силой ее кормить. Лишь кричит и пытается расцарапать свое лицо, если ей удается высвободить руки.
— Как жаль, — протянула Цицелия.
Поднявшись на ноги, она взяла, стоявший на столике подле кушетки фарфоровый чайник и, размахнувшись, запустила его в стену. Во все стороны полетели осколки.
Кир удержал себя, чтобы не вздрогнуть. Что-то внутри него замерло. Другая же часть, более рациональная и холодная, к которой он давно привык, безучастно отметила, что, вероятно, так она выражала свой гнев, как часто делал Ан.
— Выходит, ваша светлость, вы знаете что представляют собой все носители колец? — спросил он.
— Я их чувствовала, — подтвердила Цицелия.
— И, что вы можете сказать о том, кто был третьим после вашего пробуждения?
— Не слишком приятная особа, — сказала Цицелия. — Полная злости, зависти и обиды на судьбу. А еще, ненавидящая женщин. Быть связанной с ней, было неприятнее всего.
— Особа? — переспросил Кир.
После того, как Кир покинул покои Цицелии, сестра Акилина пригласила его разделить с ней обеденную трапезу. Он не стал отказываться. Им следовало обсудить множество дел, к тому же, солнце стояло уже высоко, а с самого рассвета он ничего не ел.
Им накрыли стол в скромной, но изящной по убранству обеденной зале. Подали фаршированного судака с перцем, маринованные овощи и свежий хлеб с сыром.
В судьбе сестры Аклины произошли разительные перемены. Она вновь вернулась на Лунный остров, но теперь уже в качестве верховной служительницы Цицелии. У нее в подчинении состояло несколько сотен служительниц, а ее статус стал
