Мы теперь в двух палатках разместились в таком составе: в одной – я, Уилсон, Оутс и Кэохэйн; в другой – Боуэрс, Эдгар Эванс, Черри и Крин. Санная команда: лейтенант Эванс, Аткинсон, Райт и Крин.
Мы все стали есть конину и питаемся так хорошо, что о голоде никто не помышляет.
Воскресенье, 3 декабря. Лагерь № 29.
С погодой нам до смешного не везет. Я всех поднял в 2 часа 30 минут утра, думая выступить в 5 часов. Шел густой снег; однако все еще можно было бы идти; но, пока мы завтракали, ветер усилился, а к 4.30 дул с юга уже настоящим штормом. Защищавший лошадей снежный вал разнесло, нанесло громадные сугробы, и сани мигом засыпало. Такого ветра я в здешних краях летом еще не испытывал. К 11 часам поутихло. В 12.30 мы поднялись, поели и собрались. Показалась земля, тучи прорвались, а в 13.30 солнце уже ярко сияло. Отправились в 2 часа; кругом, со всех сторон, была видна земля, и, если бы не облако к SO, все сулило бы прекрасный день. В 2 часа 15 минут я заметил, что облако расползается; через четверть часа оно заслонило собою землю за 30 миль от нас, а к 3 часам настигло нас. Солнце скрылось, повалил снег, и условия для ходьбы сделались ужасные.
Ветер с SO усилился, свернул на SW, немного спустя вдруг перескочил на WNW, потом на NNW и теперь дует в этом направлении и крутит густо падающий снег. Перемены эти происходят с неимоверной быстротой, прямо ошеломляющей. Невзирая на все эти невзгоды, нам удалось продвинуться на 11 1/2 мили к югу, и в 7 часов вечера мы добрались сюда на ночлег, измученные ходьбой при невозможных условиях.
Передовой санный отряд прошел еще на 6 миль (географических) дальше, прежде чем разбил себе лагерь. Я думаю, им эта должность уже невмоготу. Сегодня Боуэрс и я пошли вперед на лыжах. Мы курс определяли по компасу. Крутившийся перед лыжами снег мешал нам, но в последний час слабо засветило солнце. Погода основательно испортилась, и если так продолжится, когда мы будем на леднике, мы очутимся в очень затруднительном положении. Пора бы, кажется, счастью повернуть в нашу сторону. При таких условиях каждая миля дается ценой тяжкого труда. Лошади великолепно сделали свое дело, и корма хватит на несколько большее время, чем мы ожидали. На Викторе оказалось порядочное количество жира; то же будет и с остальными, так что нам не о чем было бы беспокоиться, если бы только благоприятствовала нам погода.
Понедельник, 4, декабря. Лагерь № 29.
9 часов утра. Я всех поднял в 6 часов. Ночью ветер перебросился с NNW на SSO; был не сильный, но солнце скрылось и небо было мрачное; смутно виднелись клочки земли, и мы полагали, что как-нибудь можно будет продвинуться вперед, но во время завтрака ветер вдруг усилился, и когда мы выглянули из палатки, одного взгляда было достаточно: свирепая метель крутила снег, сухой и мелкий, как мука. Мы все работали, воздвигая новые, солидные снежные валы для защиты лошадей, – задача неприятная, но существенно содействующая спокойствию животных, которые стоят сонные и скучные, но нисколько не зябнут.
Собаки вчера вечером вместе с нами пришли в лагерь, а возчики со своими санями подошли сегодня поутру, как раз когда мы кончали вал; так что мы опять все в сборе. Шедшие позади с большим трудом разбирали наши следы и говорят, что без следов совсем не могли бы держать курс. В эту погоду нет никакой возможности двигаться вперед, а чем объяснить ее – положительно не знаешь. Барометр вчера к ночи поднялся от 748 до 761 мм – феноменальный скачок. В атмосферных условиях, очевидно, происходит какая-то большая неурядица. Что ж, надо терпеть и надеяться на лучшее; только берет невольная досада, когда сравниваешь такую погоду с той, которую испытали наши предшественники.
Лагерь № 30.
Ветер утром упал, а в 12.30 небо начало проясняться. К 1 часу засветило солнце, к 2 часам мы выступили, а к 8 часам вечера пришли сюда, пройдя 13 миль. Во все время перехода земля была нам ясно видна, и мы легко различали все ее черты. Есть много неотмеченных на картах ледников. Очертания гор округленные, массивные, с небольшими выступами и пиками. Ледники прорыли глубокие проходы между стенами, под очень высокими углами. На предгорье выделяются два-три пика, голыми, почти перпендикулярными иглами. Должно быть, гранитные; узнаем после. Впереди нас поднимается гора Надежды, под круглой ледяной шапкой, усеянная большими камнями. Должны дойти до нее завтра без труда – всего 12 миль. Лошади сегодня шли великолепно, легко одолевая глубокий снег в ложбинах. Они, очевидно, в гораздо лучшем состоянии, чем лошади Шеклтона, и не подлежит сомнению, что они прошли бы много дальше, если бы хватило корма. Собаки – прелесть, но пришли голодные, так что пришлось пожертвовать бедным маленьким Майклом, на котором, как и на прочих, оказалось очень много жира.
За эти два ужасных дня мы потеряли всего 5–6 миль, но ненадежное состояние погоды внушает мне опасения относительно ледника, где более, нежели где-либо, нам нужны будут хорошие дни. Преследует сознание, что лето выдалось ужасное… Мы, можно сказать, одолели первую часть нашего путешествия. Если смотреть с этого лагеря на SSO, где видна самая далекая земля, кажется более чем вероятным, что на Барьере возможно достигнуть более высокой широты, так что Амундсен, который идет этим путем, должен, если ему сколько-нибудь повезет, сократить горный переход до каких-нибудь 100 миль. Во всяком случае, это подает прекрасные надежды на будущий год, если только придет новый транспорт. Глубина ложбин равняется, по-видимому, 12–15 футам или около того.
Четырехдневная задержка
Вторник, 5 декабря. Лагерь № 30.
Полдень. Сегодня утром проснулись, смотрим: бешеная вьюга, с воем и вихрем. Испытанные нами до сих пор метели все еще не имели самой характерной черты – мелкого, как порошок, снега; сегодня мы эту черту узнали в полной красе. Довольно простоять две минуты, чтобы запорошило всего с головы до ног. Температура высокая, так что снег пристает, прилипает. Что касается лошадей, то у них голова, хвост, ноги – все, что не защищено попонами, обледенело; они стоят глубоко в снегу; сани почти засыпаны, огромные сугробы поднимаются выше палаток. Мы позавтракали, построили заново валы и опять полезли в свои мешки. Не видать соседней палатки, не то что земли. Ума не приложу, что бы означала такая погода в это время года.
Это уж слишком, хотя, конечно, счастье еще может повернуть в нашу сторону. Сомневаюсь, чтобы кто-либо мог идти вперед в такую погоду даже при попутном ветре; против же ветра – невозможно.
Существует ли какая-нибудь широко распространенная атмосферная пертурбация, дающая себя чувствовать во всем этом районе, или мы являемся жертвами исключительных местных условий? В последнем случае есть над чем задуматься, если представить себе нашу маленькую компанию борющейся против всяких невзгод в одной местности, тогда как другие благополучно двигаются вперед под солнечными лучами. Много значит счастье, удача! Никакая предусмотрительность, никакое умение не могли подготовить нас к такому положению. Будь мы вдесятеро опытнее или увереннее в наших целях, мы не могли ожидать таких ударов судьбы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
