— За то, что ты любишь меня и любима мной?
— О нет, не за это. Это как раз всегда будет поддерживать меня. Я всегда буду любить тебя, Джейк, но я уже твердо решила для себя не оставлять Эдварда. Буду вместе с ним до тех пор, пока ему нужна! Я дала слово и собираюсь сдержать его: Эдвард и без того слишком страдает. Я не хочу доставлять ему новых, если этого можно избежать.
— Ты считаешь, я. должен уехать, оставив тебя и надежду на встречи, пусть даже украдкой?
— Ты уедешь, зная, что я люблю тебя так же, как ты любишь меня.
— Я люблю тебя и только тебя! Меня не касаются ничьи проблемы, кроме наших. Мы должны быть вместе!
— Ты же понимаешь как обстоят дела!
— Конечно, я понимаю, что Эдвард полагается на тебя. Он был бы очень опечален, если бы ты ушла от него. Но он не из тех, кто требует жертв.
— Эдвард очень самоотверженный человек!
— Да, у него есть черты, которыми я не обладаю! И все-таки ты любишь меня, помни об этом! Ты любишь меня достаточно сильно, чтобы нарушить все брачные обеты, которым ты придаешь такое значение!
— Да, но ты должен понять меня. Я обязана оставаться с Эдвардом, пока нужна ему. Мы слишком поздно встретились, Джейк!
— Никогда не бывает слишком поздно!
«А к тому же, — подумала я, — теперь кто-то знает о нас. Кто-то украл письма, которые ты писал мне. Клер или Ли?» Мне хотелось рассказать ему об этом, чтобы Джейк понял, как осторожно мы должны вести себя, но я колебалась. Он скажет, что это неважно: в один прекрасный день все равно все узнают, что мы любовники, поскольку Джейк не намерен сохранять дальше нашу тайну.
Я освободилась из его объятий:
— Я должна пойти к Эдварду, он ждет меня!
— Возвращайся! — попросил Джейк.
Я ничего не ответила, выскользнула из комнаты и тут же услышала, как тихонько хлопнула одна из дверей. Это могла быть комната Клер или Тамариск: Тамариск любила подслушивать у дверей. Я решила, что и Клер может посчитать себя вправе сделать это.
Я спустилась вниз в комнату Эдварда. Он лежал в кровати и ждал меня. Когда я вошла, его лицо осветилось радостью.
Я присела возле кровати. На небольшой тумбе, служившей ему столиком, стояло снотворное, которое он обычно принимал на ночь. Засыпал Эдвард с трудом, а доктор утверждал, что ему необходим полноценный отдых. Сегодня Эдвард выглядел усталым. Должно быть, за эти сутки он переутомился.
— Ты, конечно, устал, сегодня был трудный день, — сказала я.
— Рождество — это особый случай!
— Тебе понравилось?
— Очень! Наш гость уже лег?
— Думаю, уже уснул.
— Да и тебе пора.
— Поболтаем, а потом я пойду.
— Мне очень нравилось смотреть, как ты танцуешь. Как бы я хотел…
Я вздохнула.
— Извини, я начинаю жалеть себя, — заметил Эдвард.
— Ну, иногда можно немножко и пожалеть себя. Бог свидетель, ты этим не злоупотребляешь!
— Я не должен был ни на что жаловаться, поскольку у меня есть ты!
Я поцеловала его:
— Спи спокойно! Ты выпьешь на ночь снотворного?
— Да, я попросил Джеймса приготовить его мне. Оно хорошо действует.
Я подняла стакан и подала ему. Выпив, Эдвард поморщился.
— Неприятно?
— Горьковато…
— Ну что ж, пора пожелать тебе спокойной ночи, — я подошла и поцеловала его. В ответ он нежно поцеловал меня.
— Господь благослови тебя, милая Джессика, за все, что ты дала мне!
— Господь благослови тебя, Эдвард, за все, что ты дал мне!
Он иронично улыбнулся, а я покачала головой.
— Всегда помни, Джессика, я желаю только того, что лучше всего для тебя!
Я еще раз поспешно поцеловала его и вышла из комнаты. Как всегда, когда Эдвард проявлял свою преданность мне, я чувствовала себя непорядочной, мне было стыдно.
Я поднялась по лестнице наверх. Дверь комнаты Джейка была слегка приоткрыта. Я постояла несколько секунд, глядя на нее, затем сделала шаг вперед, но колебалась. У меня было чувство, что за мной следят.
Я повернулась, решительно направилась в свою комнату и плотно прикрыла дверь, продолжая бороться с желанием пойти к Джейку, отбросив все принципы, за которые так отчаянно цеплялась.
Я легла в постель, но уснуть не могла. Долго лежала, думая о Джейке, напрасно ожидающем меня в своей комнате. Это было символично — именно такое будущее ожидало нас.
Я не должна встречаться с ним! Я должна посвятить свою жизнь уходу за Эдвардом! Но было предчувствие, смешанное с ожиданием и страхом, что Джейк придет ко мне. Если он сделает это — у меня не хватит сил сопротивляться.
Наконец, я уснула.
На следующее утро спозаранку меня разбудил стук в дверь. Я сказала: «Войдите». Это была Дженни, одна из служанок. Она выглядела испуганной и бледной.
— В чем дело? — спросила я, привстав.
— Ах, мадам, вы уж сами сходите… прямо сейчас! Хозяин там. Джеймс сказал, что вам нужно сразу же прийти!
— Где он?
— В комнате хозяина…
Я вскочила, быстро набросила на себя халат и сбежала вниз, в комнату Эдварда. Он лежал в своей постели неестественно бледный и неподвижный.
Я похолодела, меня начал бить озноб. Я пробормотала:
— О, Господи, не допусти этого…
Я бросилась к кровати и взяла Эдварда за руку. Рука была холодной, и, когда я отпустила ее, безвольно упала.
— Джеймс! — позвала я.
Джеймс подошел и скорбно покачал головой.
— Боюсь, мадам… — он.
— Мертв?.. О нет, Джеймс… только не это! — пробормотала я.
— Я послал Тоби за доктором.
— Когда?..
— Я зашел сюда утром, как всегда, чтобы подготовить хозяина к завтраку. Поначалу я ничего не заметил, отдернул шторы и пожелал ему доброго утра. Ответа я не услышал. Тогда я подошел к кровати и увидел… Я просто не мог поверить в это! Я послал Дженни за вами.
— Но отчего, Джеймс?
Джеймс взглянул на стакан, стоявший у изголовья, тот самый, который я подала Эдварду на сон грядущий.
— О… нет! — пробормотала я.
— Мы не можем делать никаких выводов, пока не придет врач.
— С ним ведь было все в порядке, исключая ту травму, никаких серьезных заболеваний!
Джеймс покачал головой:
— Вы присядьте, миссис Баррингтон! Похоже, вам дурно?
— Это невозможно…
— Он был озабочен своим состоянием, этой беспомощностью… Что ж, подождем, что скажет доктор?
В комнату вбежала Клер.
— В чем дело? Они говорят… — она переводила взгляд с Эдварда на меня. — О нет! Этого не может быть! — Ее взгляд остановился на мне: в нем были одновременно скорбь и подозрение.
— Уж скорее бы приходил доктор! — воскликнула я.
Тишина, висевшая в комнате, была жуткой. Казалось, часы тикают неимоверно громко. Я подумала: это мне снится, этого не может быть, Эдвард… мертв?..
