– Тут нужна была не только удача, – объявил Плик. – Другой народ не сделал бы такого.
– Ага, – с гордостью согласилась Роника. – Мы свободный народ, каждый у нас занимается собственным делом… благодаря которому он зарабатывает себе на пропитание. – Роника проползла через загруженный перекресток. Надо бы поставить здесь светофор, – заявила она после оживленной перепалки на перекрестке дорог с погонщиком мулов, также не стеснявшимся в выражениях, но признавшим себя побежденным. – Вот в центре их много. Только, чтобы их установить, нужны материалы – в основном электротехнические, которых так не хватает повсюду. Все поговаривают, что электрические кабели можно заменить керамическими трубками, наполненными солевыми растворами; они позволят сэкономить много металла. Но затраты труда потребуются невероятные. – С горечью она продолжала:
– Чего бы только мы ни могли сделать, если бы маураи не мешали! Изобилие энергии… всю бесконечную Вселенную получили бы!
Нет же – боятся за свою ничтожную гегемонию…
Микли прикоснулся рукой к ее плечу и осадил:
– Полегче.
…Сиэттл был огромным. В Союзе никогда не проводили переписей, однако считалось, что в городе живет целых пятьдесят тысяч жителей. Иерну город показался уродливым. Безусловно, улицы его были чисты, лошади и вся их четвероногая братия в городе разгуливала в пластиковых подгузниках, как и в Домене. Но во всем прочем не ощущалось мощи промышленных областей, не было благоговейно сохраняемых седых руин, подобных тем, что башнями возвышались над Чай Ка-Гоу. Дома из кирпича и бетона напоминали прокопченные дымом коробки. Пыхтели повозки, фабрики извергали вонь и сажу, пестрели замусоренные рынки: словом, хаос, посреди которого кое-где в поэтическом одиночестве скучали дома, оставшиеся от прежней эры. Увиденное несколько разочаровало Иерна.
Роника отмахнулась от его замечания:
– Но это же рабочий город. Нам не нужны парки; рядом острова и паромная переправа, а до ближайшего леса легко добраться на автобусе.
Воздух обычно бывает чище: дождь умывает город за нас. К тому же весьма привлекательные районы еще впереди.
И все же он испытывал неприязнь на уровне более глубоком, чем эстетический.
«Почему? – гадал он. – Неужели Плик прав, и земля эта принадлежит демонам? Нет, это абсурдно. Но откуда тогда это нелегкое чувство?»
Иерн не привык копаться в себе.
Роника выполаила свое обещание. Толпа кораблей у берега весьма вдохновила Иерна. Потом машина повернула на север, и причалы со складами скоро уступили место домам, окруженным лужайками и садами.
Свежий ветерок дул с Саунда, искрившегося вокруг крылатых парусов, обтекал острова, еще отливавшие зеленью, на которой кое-где уже проступали краски осени. Горы вздымались к небу.
Машина свернула в боковой проезд и остановилась у портика. Здание впечатляло – длинное и высокое… из массивных темных бревен. Парадную дверь венчал знак Волка.
– Сиэттлское собрание Ложи, – объявил Микли. – Мать-Ложа располагается к югу, на горе Худ 89, на месте, где Волк заседал впервые, но это самое большое собрание, и в его доме мы проведем ночь…
Обед вылился в настоящий обряд, председательствовал белобородый мастер Ложи в голубом облачении, он сидел за столом с покрытой головой, а когда гости поднялись, принял посох из рук прислуживавшего постуланта.
Присутствовали еще двое мастеров Ложи – мужчина и женщина и еще несколько персон, в чьем совете явно нуждались. Угощали дарами моря, блюда были великолепны, местное вино тоже. Невзирая на официальную атмосферу в обеденном зале, где висевшие под потолком портреты столетиями созерцали стол, разговор завязался бойкий, хотя Иерну требовался переводчик. Вскоре оказалось, что Иерн рассказывает о своей нации все: историю, сегодняшний день и надежды.
После обеда все перешли в палату, мрачное великолепие которой одновременно и смягчалось и углублялось собранными в ней реликвиями.
Роника показала их юропанцам: знамена и оружие с полей минувших битв, в которых норрмены отразили натиск монгов; логарифмическая линейка, принадлежавшая руководителю первой инженерной бригады, восстановившей гидроэнергетическую плотину, невзирая на мучительные болезни и докучливых туземцев; журнал корабля, осмелившегося нарушить арктическое безлюдье и, презирая туманы и бури, в течение трех лет промерявшего ледяные воды, чтобы восстановить карту… Памятки о Волках, хорошо послуживших своему народу и принесших славу своей Ложе.
В особенности Иерна тронули таблицы логарифмических и тригонометрических функций. Вскоре после войны Судного Дня их переписывали от руки в каком-то глухом уголке общества с изрядно потрепанной печатной книги.
Прислуга расставила напитки, принесла все нужное для курения и исчезла. Занавеси скрыли заслезившуюся дождем ночь. Все заняли кресла и уселись для серьезного разговора.
Роника даже не пыталась держать иноземцев в курсе дела, этому мешало ее стремление опустить в поток собственное весло. Пару раз она вступила в серьезный спор. А спустя несколько часов Микли подвел итог:
– Мы не можем рисковать тем, чтобы наш секрет раскрылся. Не сомневаюсь, что вы не предадите нас преднамеренно. Однако ваше присутствие может предоставить врагу ключи, а маураи будут активны, в особенности после сообщения, переданного Тераи из Юропы. Итак, Иерн, вы получите безопасное убежище, о котором просили. Увы, мы не можем позволить вам установить контакты со своим отечеством, по крайней мере в ближайшее время, но разве вы рассчитываете приступить к ним немедленно? Подождем год или два, посмотрим… куда прыгнет кот. Не сомневаюсь, что вам будет интересно узнать нас поближе. – Он усмехнулся. – В особенности если учесть, кто станет вашим учителем.
Роника ничуточки не смутилась.
– По-моему, я заслужила отдых, – вставила она.
– А как насчет меня? – спросил Плик. – Когда я могу вернуться назад?
– Прошу прощения, но придется подождать и тебе, – ответил Микли. Однако мы усладим твое пребывание здесь, насколько это возможно. – Он прокашлялся. – Наши друзья, безусловно, на первых порах будут более заняты друг другом. Мы предоставим тебе комфорт и развлечения, Плик, а Иерн будет навещать тебя время от времени.
– Понятно, – медленно сказал англеман. – Ну что ж, бренди здесь намного лучше, чем тот, который я могу позволить себе дома. Что до моей Лозы… – Просвистел вздох. Опустошив бокал, поэт наполнил его заново, уже менее твердой рукой. – Вы меня не осудите, если я угощусь еще разок?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
