В Лондоне скрываться от слежки бесполезно, хотя я честно протолкался битый час в подземке, дважды меняя маршрут. Это в Париже за тобой будет ковылять сыщик из частного агентства. Британские джентльмены не позволят себе такой пошлости, здесь за тобой станет следить сам Вильям Шекспир, пусть он и каменный. Имперская школа, нам у них еще учиться и учиться. Одно хорошо, именно сейчас англичане не станут размениваться на подобные мелочи. Зачем обижать гостя? Я должен вернуться в Вашингтон в хорошем настроении.
Настроение и в самом деле не из худших. С документами для Жака Бенара все решилось, его проводят, сопроводят и встретят. Кажется, мое начальство оценило будущего эксперта по марсианам. А с Люсин мы договорились, если не станет глупить, в самом сердце Структуры заведется маленький и очень полезный червячок с острыми зубками, гусеница, которой предстоит закуклиться в свой срок, чтобы потом выпорхнуть яркой бабочкой. Когда Адди, наконец, сообразит, будет уже поздно.
Осталось еще одно дело, ради которого я и пришел на Землю Театра пред светлы очи Вильяма Шекспира. Хорошо, что сейчас ясный день, вокруг люди, а от снайпера меня надежно защищает памятник.
– Приветствую, босс!
Я поглядел налево, где еще минуту назад не было никого. Консула не узнать, и одет по-лондонски, и канадский акцент куда-то исчез. Однако на руках, как и прежде, перчатки.
– Добрый день, Консул! Планы на ближайшее будущее у нас такие.
Он слушал, не перебивая, наконец, кивнул.
– Заметано, босс. Я и сам ни с кем кроме вас не стану встречаться. Не то, чтобы я вам особенно верю, все мы люди, все человеки. Но мой Джонни у вас, а я не хочу терять сына. Вы же его не пожалеете, верно?
Джону Рузвельту Перри недавно исполнилось пятнадцать. Славный паренек, мы с ним пару раз вместе сходили на рыбалку. Я поглядел на невозмутимого Шекспира. Кажется, у него что-то такое было с Ричардом, третьим по номеру. У того был свой Консул по фамилии Тиррел.
Есть два кровные врага, Враги покоя и помеха сну. Я на руки сдаю тебе их, Тиррел, – Ублюдков тех, что в Тауэре сидят.[69]
Консул судит по себе, но спорить с ним не имеет смысла. Все равно не поверит.
– За мною должок, – вздохнул я. – Виновники смерти твоего брата.
Он внезапно усмехнулся, зловеще, вполне по-шекспировски. Хоть сейчас на сцену.
– Я не бездельничал, босс, раскопал всю эту историю. Уолти в Германии убили возле какого-то озера, он ехал в немецкой военной колонне и попал в засаду. Армия Анри Гизана, швейцарцы. А потом их всех с воздуха накрыли да так что земля горела. Вроде как в бою погиб, только что он там забыл? Стал я искать тех, кто выжил, но мало их осталось, босс. Есть одна женщина, Анна Фогель, она с братом вроде как знакомство водила.
Я невольно вздрогнул. Консул – хуже бульдога, вцепится – не оторвешь.
– Твой брат ее спас. Помог с лечением, вывез в Штаты, устроил у Элвина Йорка, тот ее на ноги ставил. Помнишь героического сержанта?
Консул нахмур ился, замолчал надолго. Наконец, тряхнул головой.
– Спасибо что сказали, босс. Чуть не взял грех на душу. Уолти, Уолти, добрая душа! Я ведь нашел и тех, что приказы отдавали. Думали в кабинетах отсидеться! Я не про Анри Гизана, он за свою страну воюет, с него спрос иной.
Вначале я не поверил. Какие приказы? Налет был чистой импровизацией, кто-то сообщил Гизану, что в колонне будет сам Герман Геринг. Мисс Виктория Фостер успела включить в отряд своих людей в самый последний момент.
Внезапно я почувствовал, как холодеют пальцы. Мисс Виктория убита, убиты ее помощники. А я-то грешил на Структуру, на Адди, будь он неладен! И тут я понял, почему Консул назначил встречу именно здесь. Гангстер меряет всех по себе. В центре Лондона средь бела дня я не решусь выстрелить ему в бок. Шекспир, Шекспир!
Как музыка – слова твои! Стань ближе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вот пропуск; подойди и дай мне ухо.
– Мертвые мертвы, – констатировал я, глядя в каменное лицо Шекспира. – Но кое-кто еще жив. Те, кого ты убил – марионетки, их просто за веревочку дернули. Искать надо выше, куда веревочка и тянется. Жена твоего брата – из рыцарского ордена Бегущих с волками. Орден враждует с иными, которые входят в Общество Немецкого Средневековья. Они-то, вероятно, все и затеяли. В колонне везли образцы секретной техники с Клеменции. Такой вот расклад, Консул. Все запомнил?
– Бегущие с волками, – негромко повторил он. – Общество Немецкого Средневековья. Клеменция. Не забуду, босс. И – спасибо за доверие, я пройдусь по этой тропе.
Показалось мне или нет, но каменный драматург, слушавший нас, не пропуская ни единого слова, одобрительно кивнул.
Ну, вот и все. Скажи, что все готово, – Я полюблю и отличу тебя.
3
Впереди был горный склон, поросший редким лесом, до него рукой подать, но пули били все ближе, выбивая из податливой тверди серые облачка пыли. Стреляли ниоткуда, то ли с затянутого редкими тучами неба, то ли просто из пустого пространства.
– Беги, Мара, беги!
Он вовремя схватил девушку за руку, та зацепилась за выползший на тропу корень и чуть не упала. Пули прошли совсем рядом, одна разорвала ткань на ее плече.
– Беги!
На самой опушке – коренастый древний дуб, узорные листья, густая зеленая крона. Они успели заскочить за ствол, опоздавшие пули с жужжанием врезались в древесную плоть.
– Ты как?
Мара помотала головой, пытаясь ответить, но лишь ухватила губами воздух. Стрельба стихла, однако выглянуть из-за ствола Антек решился не сразу. Когда же отважился, то не заметил ничего, только неровное поле, поросшее редкой травой, почти такое же, как возле шоссе, где они сдерживали русские танки.
– Я думал, война кончилась, – наконец, выговорил он, когда смог, наконец, дышать свободно.
– Война никогда не кончится, – ответила Мара. – По крайней мере, для нас. Зачем ты пошел со мной, Антек-малыш? Зачем.
Он решился и погладил ее по щеке. Девушка на миг закрыла глаза.
– Ты даже не понял, чем пожертвовал.
– Я понял, кого не хочу потерять.
Мара присела на траву. Странный пятнистый комбинезон порван, но пуля не задела. На Антеке был похожий, только с нашивкой на плече. По белому фону – разлапистый черный крест. Когда Антек оказался рядом, она коснулась пальцами ткани.
– Штрафник. Уверена, охотились за тобой. У тебя счастливое свойство – влипать в неприятности. Интересно, куда нас с тобой определили? На Ад не похоже, а если Рай, то почему стреляют?
Он хотел ответить, но внезапно услышал песню. Вначале не поверил, потом прислушался. И музыка знакома, и слова, и, кажется, голоса.
Уланы, уланы, Балованные дети, Не одна паненка Попадет к вам в сети.
Антек встал, оглянулся, потрогал руками черную кору расстрелянного дуба.
– Я понял, где мы. Это Свентокшиские горы.
– В Польше? – удивилась она. – Но война там кончилась, это последнее, что я прочитала в газете!
Бывший гимназист и бывший доброволец попытался улыбнуться, но губы, покрытые пылью Последнего поля, слушались плохо.
– Ты же сама сказала. Для нас – нет.
А песня гремела уже совсем рядом.
Не одна паненка, Не одна вдовица В молодца-улана Готова влюбиться.
2
Острый серп Луны за окном, недопитая рюмка в руке. В номере темно, свет я выключил перед тем, как достать из бара бутылку. Сзади, за моей спиной – призраки, их много, и не всех помню по именам. Наверняка там Антонио Сандино, и Легран там, и мисс Виктория Фостер, и сержант Ковальски. Прогнать их невозможно, лучше просто не оборачиваться и смотреть в небо, время от времени прихлебывая виски. Издержки профессии – пить можно только одному в запертом изнутри номере при отключенном телефоне.
