Тогда попытались прибегнуть к ретроспективному изучению. По детальном исследовании марсианские ученые установили, что кольцо внешней станции изменило свое положение. Вычисление показало, что скоро, вообще, должно нарушиться равновесие всего силового поля, если не будет предпринято срочное исправление. Люди были недостаточно осведомлены в этом. Карта арктической области, находившаяся на крыше нижних станций и задавшая искателям северного полюса первую, неразрешимую загадку о сооружениях марсиан, служила для контролирования малейших движений внешней станции, проистекающих от колебания земной оси. И северной, и южной станции угрожала серьезная опасность. Чтобы избежать длительного перерыва сношений с Землею, надо было немедленно восстановить надлежащее положение силового поля; осуществить же это могли только марсианские инженеры. Но как сделать это, не предупреждая людей и не подвергая межпланетные корабли опасности быть разрушенными? Да если бы и было достигнуто соглашение с людьми о прибытии межпланетного корабля, — при настоящем состоянии станции самый спуск мог быть сопряжен с различными еще неведомыми опасностями… Кто решится пуститься в такую экспедицию на возможную гибель? Воля к миру была налицо со стороны обеих планет, — и все могло погибнуть от того, что единственный мостик для вестников мира — внешняя станция — находился в опасности.
Элль вызвался совершить дело спасения. Он знал, на что он идет. Но он знал и то, что обязанность восстановления связи между планетами лежит на нем — и только на нем. Быть так близко к исполнению своего жизненного назначения — и, может быть, снова пережить неудачу? Но ему оставалось совершить только еще это. Когда мир будет заключен, будет исполнено все, что он мог сделать.
К нему примкнула группа добровольцев — опытных инженеров. Правительственный корабль Гло должен был в 6 дней доставить Элля и его спутников на Землю. Были приняты всевозможные меры, чтобы поставить людей в известность о миролюбивом характере экспедиции, — в особенности рассчитывали на передачу известий при помощи сбрасывания на Землю соответственных предметов. Главной заботой Элля было — прибыть вовремя и предотвратить падение крайней станции. Гло понесся по мировому пространству так быстро, как никогда еще.
На Земле не представляли себе, каких размеров грозит достигнуть надвигающаяся катастрофа. Когда межпланетный корабль Элля приближался к станции, лучший специалист, Фру, заметил, что поле может быть урегулировано только со стороны земной поверхности. Боясь, что будет упущено слишком много драгоценного времени, Элль решил сделать попытку войти в земную атмосферу на такое расстояние, чтобы густота воздуха позволила спустить воздушный корабль, на котором он предполагал отправиться прямо на полюс. Но с закрытого воздушного корабля нельзя было говорить по телефону, и Элль боялся, что люди нападут на него раньше, чем поймут, с какими намерениями он прибыл.
Межпланетный корабль находился уже в двадцати километрах от земной поверхности и достиг тех слоев воздуха, человек, конечно, не может дышать, но куда все же могут подниматься плотно замкнутые воздушные корабли. Элль охотно снизился бы еще больше, но в это время появились военные корабли людей; подвергнуть их нападению беззащитный межпланетный корабль Элль был не вправе. Люди, со своей стороны, также не решались приблизиться в межпланетному кораблю и держались на таком расстоянии, которое делало невозможным обмен сигналами. Посредством специального приспособления марсиане сбросили с герметически закрытого корабля свои грамоты, заключенные в особые капсулы, но было слишком мало надежды на то, что их отыщут на Земле, во льдах. Между тем Фру торопил, указывая, что каждый час может оказаться роковым для станции.
Тогда Элль решил оставить межпланетный корабль на такой высоте, до которой не могут подняться воздушные корабли. Воздушному кораблю марсиан при этом, правда, тоже угрожала опасность, — он мог не удержаться в этом разреженном воздухе. Но только таким путем можно было рассчитывать достигнуть Земли, и Элль не остановился перед этой рискованной попыткой.
Чтобы не загружать воздушного корабля, на нем поместились только Элль, Фру и еще два инженера. Затем он был заперт, и его спустили через выводную камеру межпланетного корабля. Лишенный опоры, воздушный корабль стремительно понесся вниз. В то же мгновение распростерлись крылья, и линия падения была переведена в наклонную, в направлении к полюсу, при чем пришлось заменить прямую линию полета спиральной, чтобы не слишком отклониться от цели. В это время американские военные корабли заметили корабли марсиан и стали приближаться к ним, забронировавшись нигилитовым панцырем. Марсианам удалось привести свой корабль в состояние равномерного парения. Но как вступить в переговоры при наглухо закрытых кораблях? Отпереть люки было невозможно в виду крайней разреженности воздуха на такой высоте. Фру хотел снизиться еще больше, чтобы попасть в область более густой атмосферы. Крылья воздушного корабля были втянуты. Только теперь с американских кораблей можно было различить белый флаг — знамя мира — на кораблях марсиан. Они все же продолжали приближаться. Один из американских кораблей поместился на линии движения марсиан в знак того, что дальнейшее снижение не будет допущено. Другой корабль в знак понимания удалил нигилитовый панцырь и настолько приблизился к марсианам, что можно было приступить к сигнализации.
Элль сигнализировал: «Мы являемся с постановлением о заключении мира. Заключение договора поручено мне, Эллю. Немедленно допустите нас к станции».
Капитан отвечал: «Очень рад, но не могу подпустить вас ближе до получения инструкций. Сейчас прибудут другие корабли».
Элль продолжал; «Внешней станции угрожает величайшая опасность, — она может выйти из состояния равновесия. Пропустите нас немедленно».
Капитан проявил недоверие. Он сигнализировал: «Этого я не понимаю».
Элль был близок к отчаянию. Упрямый американец не отвечал; все висело на волоске и могло рухнуть из-за какого нибудь получаса запоздания. Сигнализация берет слишком много времени. Вот если бы можно было переговорить. Корабли были теперь очень близко друг от друга. Но сквозь замкнутые оболочки не могли проникнуть ни электрические, ни звуковые волны.
— Я переговорю сам! — воскликнул Элль. — Ждать дольше нельзя.
— Это невозможно, — отвечал Фру.
— Должно быть возможным.
И не успели остальные опомниться, как он уже отпер вход, ведший на палубу, вышел и сейчас же крепко затворил его. Он стоял на палубе в ледяной разреженном воздухе. Американцы с изумлением следили за ним со своего корабля. Он сделал им знак рукой и поднял рупор. Поняв, что он хочет говорить, капитан, одетый в меховую шубу, также вышел на палубу, с прибором кислорода. Чтобы разговаривать, Элль должен был прервать вдыхание кислорода. Чтобы быть услышанным в этой атмосфере, ему приходилось кричать изо всех сил. Он начал разъяснять капитану положение вещей. Тот сначала покачал головой, но затем стал вникать в суть дела и кивнул головою уже утвердительно. Говорить он боялся. Так прошло несколько минут. Элль чувствовал, что у него шумит в ушах, что сердцебиение участилось, члены коченеют, а взор уже ничего не различает. Но американец вернулся во внутренность своего корабля, который сейчас же вслед за тем понесся по направлению к полюсу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
