Кейт поднялась по лестнице с ведром, шваброй и целым арсеналом средств, необходимых, для уборки. Она пребывала в отличном настроении — разве можно лучше поблагодарить Фабьена за самый замечательный день в ее жизни? Она расставит его кисти, разложит краски — ведь наверняка ему приходится тратить кучу времени, чтобы найти определенный цвет, — и наведет полный порядок на захламленных рабочих столах. В течение ближайших часов Кейт собиралась превратить его студию, напоминающую место падения бомбы, в спокойное и организованное артистическое пространство. Она будет убираться так, как никогда раньше.
Впервые перспектива мыть пол и вытирать пыль казалась ей такой романтичной. В конце лестницы Кейт уже практически бежала, намереваясь мыть студию, пока она не начнет сиять чистотой или не взмолится о пощаде — в зависимости от того, что произойдет раньше.
Кейт работала не покладая рук в течение двух часов, а потом присела отдохнуть и подумала, что мама с бабушкой могли бы ею гордиться. Она до блеска отчистила деревянные поверхности столов. Все вещи с них были сначала тщательно вытерты, а потом сложены в старые пустые коробки и ящики, валявшиеся по всей студии. Она заточила карандаши и разложила по порядку краски, подняла с пыльного пола и выбросила горы измазанных краской газет, сложила и убрала большие куски тканей разных цветов, разобрала и расставила старые открытки и страницы с загнутыми углами, вырванные из журналов.
Потом Кейт принялась за холсты. По сравнению со всем остальным в этой студии Фабьен обращался с ними достаточно аккуратно. Но склонность к порядку была у Кейт в крови, поэтому она решила, что их можно расставить ровнее и так освободить место. Она доставала картины одну за другой. Обнаружив свой портрет, который Фабьен писал, когда еще не знал ее, она принялась с удовольствием рассматривать его.
«Меня всегда преследовали несколько образов, — сказал он тогда. — И твой — один из них».
Кейт продолжила разбирать картины. Вот снова Одиль: улыбающаяся, хмурая, обнаженная, в одежде. Набросок деревенской площади, в которой угадывалась Пляс дел'Эглиз с тремя знакомыми фигурами чуть в стороне. Она улыбнулась. Фабьену потребовалось всего несколько умелых штрихов, чтобы изобразить эту троицу, нервирующую всех окружающих: Форель, Пэппи и Тролля.
Но восторгу Кейт не суждено было длиться долго. Она разобрала уже половину холстов, когда, перевернув один из них, вдруг вскрикнула от ужаса. Образ был передан в обычной для Фабьена сдержанной манере. И все же нельзя было не узнать эту девушку с темными глазами, пухлыми губами. Она лежала обнаженная, изогнувшись, вытянув длинные ноги и выставив вперед полную упругую грудь. Это была Николь.
Немного успокоившись, Кейт в отчаянии уставилась на картину. Николь на ней выглядела очень красивой и желанной. Похоже, даже вожделенной. Картина была просто пропитана сексом. Николь лежала на фоне скомканных простыней, призывно вытянувшись и слегка изогнув спину, и смотрела на художника полными искушения глазами. Кейт знала, что обычная модель никогда не будет так смотреть на портретиста. Королева никогда не смотрела так на Люсьена Фрейда, по крайней мере, никто об этом не знал.
Какие же у них были отношения? Как минимум красавица Николь была здесь, обнаженная, наедине с Фабьеном. Здесь, в этой самой студии. Кейт подозрительно взглянула на кушетку: скомканная простыня теперь лежала в углу — видимо, на пути к стиральной машине.
— Кейт!
Она не слышала, как он вошел, и обернулась так резко, что в шее что-то хрустнуло, а холст со стуком вернулся на место.
В дверях стоял Фабьен, на его красивом лице было написано удивление.
— Ты нашла портрет Николь!
— Она очень красивая, — пробормотала Кейт.
— Совершенная, — исправил он с благоговением в голосе. А Кейт, ревнуя, услышала в нем еще и нотки сожаления.
Не так уж сложно было сделать очевидные и неприятные для нее выводы. Видимо, они расстались не так давно. Кто кого бросил? Нужна ли она ему, чтобы заглушить боль? И часто ли мужчины в таком состоянии устраивают пикники типа вчерашнего? Воспоминания ярким калейдоскопом промелькнули у нее в голове. Казалось, тот день был полон надежд. Видимо, они так и останутся надеждами. Заметив, как Фабьен с любовью взглянул на портрет Николь, Кейт поджала губы. Ее поразила ужасная догадка — что, если они вообще не расстались? И вчера Фабьен просто вывез ее развлечься, во всех смыслах этого слова? Вдруг это было лишь приключением, несерьезным и легким, как теплый бриз на пляже?
— Я и не подозревала, что ты ее поклонник, — сухо сказала она, вспомнив, как холодно он обошелся с Николь, когда они встретились на улице. Можно сказать, даже грубо. Он тогда заметил, что она не в себе. Солгал, видимо. Фабьен пожал плечами.
— У нас были отношения, если тебя это интересует, — буднично сообщил он. — Но сейчас все кончено.
Ревность переполняла Кейт. «Все кончено». Неужели? И он серьезно рассчитывает, что она ему поверит? Разве можно вообще закончить отношения с такими женщинами, как Ни-коль? Она очень в этом сомневалась. Если, конечно, не брать в расчет Тролля, — хотя у того отношения даже не начинались.
Внезапно резкий и глубокий вздох Фабьена прервал поток ее горьких мыслей. Он потрясенно оглядывался по сторонам.
— Это невозможно, — пробормотал он, обращаясь к самому себе.
Кейт отогнала мрачные предчувствия и застыла в предвкушении. Ведь как бы там ни было, настал момент ее триумфа, ради которого она так старалась. Она смотрела, как Фабьен ходит по комнате, выдвигая ящики и возбужденно роясь в них.
— Это невозможно! — Теперь он говорил громко, почти раздраженно.
Кейт уставилась на него. События развивались совсем не по тому сценарию, на который она рассчитывала. Фабьен вовсе не пришел в восторг от результатов ее работы — наоборот: казалось, он возмущен. И, честно говоря, даже разозлен.
Его глаза блестели, когда он взглянул на нее, но в них не было того, что Кейт видела вчера, — желания и любви.
— Что ты здесь делала? — тихо и отчетливо спросил он. Кейт охватила паника.
— Я думала… э-э… что тебе будет удобнее работать, если… Я просто прибрала здесь немного, вот и все.
— Прибрала? Немного? — Фабьен говорил желчно, словно выплевывая слова. Он побледнел, и его лицо окаменело.
— Но ты ведь сам жаловался, что здесь страшный беспорядок!
Его руки взметнулись к голове, и он взъерошил волосы.
— Да, но я не имел ввиду… — Он опустил руки и безжизненно произнес: — Все уничтожено.
— Уничтожено? — в ужасе повторила Кейт. У нее закружилась голова и подкосились ноги, хотя она по-прежнему продолжала стоять на коленях. — Но я всего лишь хотела помочь. Привела в порядок краски. Заточила карандаши.
