В отношении других стран изумляться нечему, потому что они проявили мало какой бы то ни было военной дальновидности. (Автор преувеличивает. – Ред.) Что же касается Германии, вот самое простое объяснение: ее внимание было настолько поглощено приготовлениями к войне, которые она уже сделала, увенчав их производством по-настоящему практичной субмарины; ее приготовления были настолько полными перед появлением аэроплана, а материальные ресурсы, имевшиеся в ее распоряжении, были настолько привязаны к потребностям уже существующих вооружений и других технических средств, что у нее едва нашлись время или средства для достаточного развития еще и аэроплана. Однако еще до окончания войны стало ясно, что если бы страны либо с германской стороны, либо со стороны Антанты правильно оценили возможности аэроплана и развивали его так же энергично, как могли бы, тогда та сторона и добилась бы победы – и очень быстро, – избежав больших денежных затрат, людских потерь и страданий.
Перед войной в Великобритании прошла серьезная дискуссия на тему целесообразности реорганизации адмиралтейства и приведении его к виду, подобному адмиралтейству Германии. Но реорганизация была проведена лишь незначительная. Судя по результатам Ютландского сражения, по успеху подводных лодок и по тому, что британское адмиралтейство позднее все же внедрило у себя систему, являющуюся, в сущности, системой Генерального штаба, немецкая система была лучше. Теперь по немецкой системе планирование развития флота проводилось целиком Генеральным штабом, то есть стратегами.
Результат состязательных испытаний на войне двух систем был именно таков, какого можно было ожидать, что на широком материале доказывают книга адмирала Джеллико и некоторые публичные заявления адмирала Битти. Если бы английский флот был так же хорошо спланирован стратегически, как немецкий, не было бы той нехватки эсминцев, подводных лодок и авиации, той относительной неэффективности бронебойных снарядов, бронированных палуб и прожекторов, на которые указывает адмирал Джеллико. На это можно ответить, что стратегия не имеет никакого отношения к броне на борту корабля или виду стали, из которой изготовлен снаряд. А на это ответ может быть такой: если при развитии любого флота у стратегии нет права голоса в этих вопросах, результаты будут такие, какие имел британский военно-морской флот в Ютландском сражении; а если специалисты-стратеги все же контролируют эти вопросы, они позаботятся о том, чтобы офицеры материально-технического обеспечения поставляли самые лучшие с точки зрения стратегии материалы, которые только можно предоставить; и добиться победы над гораздо меньшим флотом (как в случае с немецким флотом «открытого моря» в Ютландском сражении) английскому «Большому флоту» не помешают нехватка малых судов и бракованные материалы.
Здесь можно указать на то, что офицер материально-технического обеспечения не настолько непосредственно связан с победой или поражением, не настолько четко понимает факторы, которые ведут к ней (или к нему), и находится не настолько на краю, как офицер-стратег, вся жизнь которого проходит в стремлении добиться настоящей победы в стратегических условиях, которые выдвинет следующая война.
Для нас важно отчетливо видеть, что независимо от того, насколько хорошо могут быть спроектированы различные части любой машины (вроде армии, или флота, или национальной обороны, которая включает их оба), окончательная ценность машины состоит в том, что эта машина как единое целое умеет делать. «Крепость цепи – это крепость ее самого слабого звена». Эта старая пословица без особых оговорок применима к любой машине и даже к любому человеку, подвергающемуся большой нагрузке. Независимо от того, насколько хорошую броню может иметь корабль, или насколько мощны его пушки, или насколько великолепны его двигатели, если он слаб ниже ватерлинии, то такой корабль будет выведен из строя и, возможно, потоплен, если там появится пробоина. Независимо от того, насколько корабль совершенен в других отношениях, сравнительно небольшое повреждение его двигателей, паровых котлов, насосов или конденсаторов ограничит и, возможно, нарушит его мобильность. Независимо от того, насколько может быть силен человек, слабое сердце сведет его силу иногда к нулю, если такого человека подвергнуть жестокому испытанию. Поэтому необходимо, чтобы флот или армия планировались в целом, а их части – уже потом, как это делается в случае проектирования корабля, или дома, или любой вещи, конструируемой в обычном порядке. По той же причине, что никто, кроме квалифицированного архитектора, не может спроектировать дом, что никто, кроме опытного конструктора, не может спроектировать корабль и никто, кроме умелого инженера, не может спроектировать двигатель, никто, кроме специалиста-стратега, не может спроектировать огромную стратегическую машину – армию или флот.
Думая о проектировании военной или военно-морской машины, мы не должны забывать, что люди – самая важная часть каждой машины, и поэтому многочисленные вопросы, которые возникают в отношении людей, – не только детали организаций, но и общее необходимое их число – должны решаться в соответствии с требованиями стратегии в интерпретации экспертов в этой области.
Настоящим мы приносим извинения за столь долгие и пространные рассуждения на тему, которая может показаться очевидным предложением. Оправдание этому – первостепенная важность этого предмета, тот факт, что указанный принцип никогда не признавался в этой стране, и то, что вследствие этого были потрачены огромные суммы денег.
В то время как самая важная часть работы по проектированию машины должна идти по обычной схеме, много внимания (которое, вероятно, придется увеличивать с течением времени) должно быть посвящено производству новых приспособлений, особенно новых наступательных вооружений. Очевидно, что если одна сторона может использовать в войне готовое к применению абсолютно новое оружие и имеет людей, обученных его применению, то это даст ей огромное преимущество, потому что другая сторона не будет знать, как ей защититься от него. В истории есть множество примеров этой смутно осознаваемой правды, но самые потрясающие примеры – корабли «Мерримак» и «Монитор». Верно, что, прежде чем «Мерримак» появился на Хамптонском рейде, северяне знали о его существовании и подготовке, но они не знали об этом достаточно заранее, чтобы иметь возможность оказать сопротивление, достойное этого названия. В результате «Мерримак» уничтожил «Камберленд» и «Конгресс» в тот же день, когда покинул кораблестроительную верфь в Норфолке и стал угрожать кораблям союзного флота уничтожением, нашим прибрежным городам – обстрелом и мешать блокаде побережья Конфедерации. Если бы ему это удалось, победа в войне досталась бы южанам. Но, к счастью, Джон Эриксон за много лет до этого спроектировал тип судна, которое он назвал «Монитор», и незадолго до начала войны он убедил союзное правительство заключить с ним контракт на его строительство и выделить команду для укомплектования его личным составом. Победа «Монитора» над «Мерримаком» на следующий день после уничтожения «Камберленда» и «Конгресса» перетянула чашу весов на другую сторону и обеспечила победу Союза в войне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
