При радикальном изменений отношений между помещиками и владельческими крестьянами, государственные обязанности по обеспечению крестьян увеличились бы еще больше.
Ситуация в российском сельском хозяйстве была основной причиной того, что император сделал ставку на постепенное освобождение владельческого крестьянства.
Правительство поощряло выход из крепостной зависимости по соглашениям между крестьянами и помещиками согласно закону от 1803 г. Законодательство определяло в год не более сорока дней на барщине, разрешило крестьянам посылать вместо себя на эти работы наемных рабочих, запрещало помещикам утруждать крестьян вредными и тяжелыми работами, несоразмерными с их силами, не соответствующим их полу.
Были отменены ранее распространенные натуральные поборы с крестьян – в виде мелкого рогатого скота, птицы, яйца, масла, ягод, грибов, пряжи, холста, сукна. Упразднялись и такие феодальные повинности, как караулы при господских усадьбах, лесах, полях, сенкосах, уход за господским скотом, сгонные дни и т. д.[258]
Собственно, благодаря этим ограничениям крепостной труд становился все более невыгодным для помещика.
Согласно императорскому указу от 1827 г. беглых крестьян, прибывших в Новороссию, власти не должны были возвращать бывшим владельцам, за них выплачивалась компенсации из казны. Получалось уже теперь, что с Новороссии выдачи нет, благодаря государю императору.
Закон 1827 г. определял переход в казенное заведование имений, в которых оставалось, за продажей или залогом земли, менее 4,5 дес. на крестьянскую душу. Соответственно и крестьяне таких имений переходили в статус государственных. Впервые закон установил минимум крестьянского надела, за который нес ответственность помещик.
Законом 1833 г. воспрещено было делать крепостных крестьян без земли предметом долговых обязательств. Крестьян, заложенных до издания данного закона, предписывалось выкупать и переводить в разряд государственных. Запрещалась продажа крестьян без земли. Стало невозможным продавать крестьян в розницу, с «дроблением семейств». Крестьянская семья была признана неразрываемой юридической единицей.[259]
Высочайше утвержденным решением Государственного совета от 1841 г. покупать крепостных крестьян дозволялось лишь лицам, владеющим населенными имениями. Теперь земледельца нельзя было превратить в дворового человека.
Самой крупной мерой в отношении крепостного права был разработанный Петром Киселевым закон 1842 г. об «обязанных крестьянах». По этому закону помещик получал право освобождать крестьян от крепостной зависимости, предоставляя им земельный надел в наследственное пользование.
Получая землю и свободу, крестьяне обязаны были (отсюда название «обязанных») временно нести определенные повинности, денежные или трудовые, в пользу землевладельца – для компенсации понесенного помещичьим хозяйством ущерба.[260] Крестьяне должны были заключать договора об отбывании повинностей и получали возможность вести судебные процессы против помещиков.
«На почве закона 1842 года, – пишет Ключевский, – только и стало возможно положение 19 февраля (1861), первая статья которого гласит, что крестьяне получают личную свободу без выкупа.»
В 1844 г. указ императора переносил на правительство гарантию выполнения освободившимися крестьянами обязательств по договорам.
В 1847 император Николай пригласил депутатов смоленских и витебских дворян и посоветовал им задуматься о переводе крепостных на положение свободных потомственных арендаторов согласно закона 1842 г., о существовании которого благородное сословие старалось забыть.
«…Время требует изменений, – сказал император, – …надо избегать насильственных переворотов благоразумным предупреждением и уступками».[261]
Как писал В. Ключевский, не испытывавший особой приязни к императору Николаю Павловичу: «Право владеть крепостными душами, эти законы переносили с почвы гражданского права на почву государственного; во всех них заявлена мысль, что крепостной человек не простая собственность частного лица, а прежде всего подданный государства. Это важный результат, который сам по себе мог бы оправдать все усилия затраченные Николаем на разрешение крестьянского вопроса.»
Для ограждения крестьян Западного края от произвола помещиков, в 1846 г. распоряжением министра внутренних дел Д. Бибикова были введены т. н. инвентари, согласно которым упорядочивались крестьянские повинности и ограждались крестьянские права.[262] Введение инвентарей также подготавливало освобождение крестьян с землей.
В 1847 г. министру Государственных имуществ было предоставлено право приобретать за счет казны население дворянских имений.
Первым делом граф Киселев выкупил всех крестьян, принадлежащих однодворцам.
В 1848 г. издан был указ, предоставлявший крепостным крестьянам право, с согласия помещика, приобретать в частную собственность земли и любую недвижимую собственность (дома, лавки и т. д).[263]
При императоре Николае I произошло лишение помещиков права уголовного взыскания с крестьян.[264] Более того, сами помещики попали под государственный надзор. Губернским прокурорам поручилось вести «наблюдение, дабы с народа не были взымаемы сборы, законом не установленные». Им вменялось предотвращение самоуправства помещиков в отношении крестьян, возбуждение уголовных дел, по которым нет истца. О существенных злоупотреблениях прокуроры должны были докладывать губернатору и министру юстиции.
И прокуроры, несмотря на свою классовую солидарность с землевладельцами, вынуждены были осуществлять надзор, возбуждая каждый год сотни дел против помещиков, злоупотреблявших своим положением. (Хочется добавить – «служебным положением», поскольку к помещичьей власти наконец добавилась ответственность.)
Крестьяне могли жаловаться на помещичий произвол не только губернскому прокурору, но также министру внутренних дел и даже самому императору, который напрямую предписывал помещикам «христианское законное обращение со своими крестьянами».[265]
В 1838 было наложено на помещиков 140 опек за несправедливое обращение с крестьянами. В 1840 – 159. В этом году князь А. Дадиани за самодурство был лишен всех владений и сослан в Вятку.
В 1841 целый дворянский род Чулковых был лишен имений за недопустимое поведение в отношение крестьян. В 1846 был предан суду калужский предводитель за попущения помещику Хитрово, занимавшемуся насилиям над крестьянками. В том же году по делу тульского помещика Трубецкого предводителю местного дворянства сделан выговор, два уездных предводителя отданы под суд. Оба упомянутых помещика были арестованы и лишились имений. В 1847 г. три предводителя дворянства были отданы под суд. В 1853 г., за помещичьи злоупотребления под опеку было передано 193 имения.
«Но я должен сказать с прискорбием, что у нас весьма мало хороших и попечительных помещиков, много посредственных и еще более худых, а при духе времени, кроме предписаний совести и закона, вы должны для собственного своего интереса заботиться о благосостоянии вверенных вам людей и стараться всеми силами снискать их любовь и уважение. Ежели окажется среди вас помещик безнравственный или жестокий, вы обязаны предать его силе закона», – сказал император в 1848 г. избранным депутатам Санкт-Петербургского дворянства.[266]
При всех своих господских рефлексах дворяне теперь должны были учитывать, что верховная власть рассматривает крестьян не как помещичью собственность, а как «вверенных людей», то есть людей, что переданы под управление помещиков при условии соблюдения теми морали и законности.
«Усилиями самого Николая и таких людей как Пушкин была подорвана нравственная возможность существования крепостного права. Феодалам было показано, что крестьянин – это личность», – отметил Лев Тихомиров.[267]
В эпоху Николая I помещичьи хозяйства неуклонно теряли доходность – во многом благодаря тем ограничениям на эксплуатацию крестьян, которую устанавливало правительство – и впадали в задолженность. Особенно быстро это происходило в неурожайные годы, когда помещики обязаны были кормить крестьян, находящихся под угрозой голода.
За годы николаевского царствования общая сумма помещичьей задолженности увеличилась в 4 раза. К 1850-м гг. помещики России были должны государственным кредитным учреждениям (Заемному банку и др.) 425 млн руб. серебром.
В 1833 г. в этих учреждениях, в обеспечение долга, было заложено помещиками 43,2 % крепостных ревизских душ, а в 1855 г. уже две трети всех крепостных.[268]
Нарастающий процесс разорения дворянских землевладений сопровождался переходом заложенных имений в казну.
