– Основная идея нашей программы – знакомить радиослушателей с новинками отечественного и мирового кинематографа. Так как мы не собираемся дублировать известную телевизионную передачу, то сосредоточимся на западном кино, забавных моментах со съёмочных площадок, биографиях кинематографистов, в том числе покинувших наш мир, и многом другом, – отвечаю совершенно невозмутимо, – Но ваша идея про определение лучшего фильма очень интересная, товарищ Шабанова. Думаю, нам стоит рассмотреть её со всех сторон. Соглашусь с вами, что кино ничем не хуже музыки, и тоже достойно дополнительного внимания. Заодно я бы расширил ваше предложение и добавил список наиболее интересных театральных постановок. К сожалению, артисты театров, особенно провинциальных, часто обойдены вниманием, в отличие от коллег, снимающихся в кино.
По мере понимания, что я нагло перевёл на ведущую стрелы, она краснела, и к концу моего монолога стала походить на свёклу. Ибо нефиг. Зачем было озвучивать конфиденциальную информацию? А теперь можно спокойно сослаться, что идею предложила Шабанова. Мы же просто адаптировали её задумку под реалии радио. Ха‑ха.
Далее было обычное интервью без разного рода сюрпризов. Светочка рассказала про подготовку хит‑парада и аккуратно запустила в народ новое слово. Я достаточно подробно описал несколько фильмов, взявших призы на ММК. Чуть меньше времени уделил Каннскому фестивалю. Себя особо не хвалил, но отметил, что давно советские кинематографисты не брали значимых призов. Пусть коллеги скрипят зубами от зависти.
– Зачем было ссориться с заслуженным человеком? У тебя просто изумительно получается находить врагов и недоброжелателей. Мы ведь уже на «ты»? – Светочка опять сделала большие глаза и пародировала удивлённую девочку.
Сидим в кафе и обсуждаем недавно закончившийся эфир. Под конец журналистка немного расслабилась и стала напоминать саму себя. Наша акулка явно нервничала на эфире и говорила немного казённым тоном. Но, видно, уже отошла от своей нервной реакции и начала меня подкалывать. Сначала мы с ней нормально поели и даже употребили по бокалу вина, а потом приступили к беседе. Надо как‑то снять стресс, так как нервничала не только Капитонова. Я употребил дополнительный бокал, а Светочке заказал лимонад.
– Пусть Новожилова ведёт «С добрым утром». У неё это отлично получается. Я давно тебе говорил, что мне не нравится подача материала на нашем телевидении и радио. Часть – излишне официозна, другая – будто из прошлого века. Реформа языка окончательно установила новые стандарты. Но многие считают, что это их не касается. Работаешь на публику – изволь соответствовать. Нам же нужен толковый помощник, знающих радио изнутри. И от подобного сведущего зависит очень много. Шабанова более живая и весёлая. Поэтому и пришлось менять коней на переправе[3].
Светочка не выдержала и захохотала. Чёрт, какой у неё красивый смех. Смотрю на раскрасневшееся лицо, но глаза то и дело останавливаются на весьма фривольном вырезе летнего сарафана.
Поймав мой взгляд, девушка улыбнулась и произнесла.
– Даже не думай.
– А… – пытаюсь возразить и намекнуть, что неплохо бы закончить вечер у меня.
– Это была минутная слабость, – отшили меня окончательно, – Так бывает. Надеюсь, это не повлияет на наши деловые отношения?
Ничего себе, минутная. Мы кувыркались, чуть ли сутки и никак не могли оторваться друг от друга. Светочка ушла уже вечером, вернее, сбежала. Хорошо, что муж у неё сейчас в профилактории. Да здравствует советская медицина! Не понимаю, почему не продолжить роман и далее. Но – не судьба.
Иду домой в самых расстроенных чувствах. Даже скорый приезд Тани особо не радует. Вот совершенно не знаю, как далее выстраивать с ней отношения. Чувствую, что она ждёт моего шага. А я совершенно не готов его сделать. Здесь ещё и Капитонова ворвалась в мою жизнь, запутав её окончательно. Ведь в прошлой жизни, я всегда соблюдал условие – никаких романов на работе и с соседками. Ладно, вылечу хандру старинным русским способом, благо, у меня дома стоит неплохой продукт от армянских виноделов. А затем работа и ещё раз работа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 16
– Юрий, вы не устали? – спрашиваю актёра.
После заверения, что товарищ готов продолжить, решаем сделать следующий дубль. Я уже разочаровался и думал, что придётся выбирать кандидата на роль главного героя из двух совершенно неподходящих персон. Но вдруг, на фактически последней кинопробе, произошло невероятное. Обмениваюсь взглядами с Зельцером, и понимаю, что он тоже одобряет увиденное.
А ведь мне даже внешние данные кандидата не понравились. Ещё и голос не впечатлил. Хотя, когда у тебя общий пессимистичный настрой, то всегда есть к чему придраться. Но постепенно мой скепсис испарялся, и его место занимала робкая надежда. Она появилась уже после нанесения грима и переодевания Юрия в военную форму. Только что был какой‑то непонятный и даже простоватый мужчина, который вдруг превратился в настоящего воина. По крайней мере, внешне. Дальше – больше, актёр буквально за пару минут перевоплотился в нужного персонажа и внутренне.
Тем временем на площадке шёл обычный процесс, без которого я себя уже не представляю. Помощница согласовывала сценку, механики готовили муляж самолёта, техники переставляли студийное оборудование, Акмурзин о чём‑то спорил с Солодовниковым. Всё‑таки снимать актёра внутри кабины самолёта, к которой он ещё не привык, совсем другое дело. Тут ещё надо сыграть отрезок с моментом гибели условного ведомого. Но и с этим сложным эпизодом наш – уже точно – главный герой, справился на все сто. Я мысленно выдохнул, похвалил актёра и попросил день на размышления. Зельцер же не стал лукавить, а сразу поздравил Юрия с удачными пробами. Только Моисеич не учитывает, что мне приходится лавировать между некоторыми товарищами, всё ещё пытающимися пропихнуть своего человека.
Уже на финальном обсуждении мы сошлись во мнении, что Белов подходит просто идеально. А вот с героем номер два не всё так благостно.
Нет, пробы прошли нормально, и я получил тот результат, который ожидал. Да и Зельцер особо не спорил. Только сам актёр начал ломаться, если можно так охарактеризовать его поведение. Надеюсь, что это не медные трубы, так как сейчас на него навалилась настоящая популярность. Может, не верил в успех нашего фильма. Или ждал приглашения от более маститого режиссёра, что гарантирует ему в будущем попадание в пул востребованных актёров и постоянную работу. Только товарищ сильно ошибается, ведь следующий успех ждёт его через целых тринадцать лет. Да и роль подлеца Родиона, сыгранная просто филигранно, наверняка не предел мечтаний амбициозного актёра.
Да, вторым героем я видел ещё одного Юрия – Васильева. Типаж совпадал просто идеально, да и в саму роль мой фаворит перевоплотился чуть ли не с первого же дубля. Но эти его метания и сомнения, начали сразу раздражать. Мягковатый человек без особого стержня. Наверное, ещё и зависит от чужого мнения, сделал я такие выводы. Дальнейшие переговоры поручил Моисеичу. Финансовые условия со стороны ТО были обозначены, далее актёр пусть решает сам. Меня сейчас волновали другие вопросы.
Забот у меня хватало. Утверждение главного героя помогло разгрузиться морально. А то я уже начал дёргаться и немного свирепеть. Как сохранить спокойствие, если опять начались непонятные танцы вокруг пришедшего оборудования? Меня сразу насторожил вызов к Бритикову, так как не было никаких предпосылок для общения. Буквально позавчера мы обсудили все вопросы и остались довольны полученным результатом.
* * *
– Григорий Иванович, вы говорите, зачем вызвали. А то уже второй раз спрашиваете про натурные съёмки.
Директор киностудии сегодня не был похож на себя. Понятно, что он мой начальник, но вроде я теперь полунезависимая структура. То есть хозрасчёт, утверждение ТО на уровне министерства и повышенное внимание к новой структуре, играют свою роль. На меня нынешнего особо не надавишь. Хотя Бритиков и ранее отличался от классического советского руководителя. С подчинёнными он был корректен, и хамства в его исполнении я ни разу не видел. В нём уживались две совершенно противоположные черты – дипломатия и правдолюбие. То есть он всегда говорил, что думал, но при этом делал скидку на тонкую натуру людей искусства. Кому‑то мог и залепить в лоб такое, что люди сгорали от стыда. С другими вёл себя деликатнее, но всё равно продавливал своё видение ситуации. При этом коллектив на начальника особо не обижался, потому что уважал его и даже любил.
