– У нас скорее пакт о ненападении. – извещаю Иошико: – а у тебя что с ней? С ними?
– Ледяная… Королева твоя. – Иошико явно сдерживает себя: – она с «Воинами Сейтеки» же. Из зарегистрированных. Государственные псы. Гончие Императора. Ты же знаешь, что они всех под одну гребенку стригут? Ай, да что с тобой говорить, ты ж этой всей пропаганде веришь – «интеграция магов в общество», «разные способности – равные права», «регистрация магов – помощь обществу и государству» – словно передразнивая кого‑то продекларировала Иошико.
Я закрыл глаза, попробовал эти лозунги на вкус, покатал по языку. Получалось не очень. Получалось прямо плохо. Какие‑то… оруэлловские лозунги, если честно.
– Я, честно говоря, пока не очень разбираюсь в ситуации. – признался я. Иошико кивнула.
– Позднее осознание своего дара? Бывает. Некоторые вообще, говорят всю жизнь могут прожить и не знать, что они одаренные… обидно.
– Да, я еще новичок во всех этих играх.
– Хм. Ну вот. Как новичку я тебе что посоветую – не проходи ты эту регистрацию. Это раз. И держись от Ледышки подальше, Синдзи‑кун. Это два. – она подсела поближе и расстегнула еще пуговицу на рубашке: – а то, давай обсудим это у меня дома, а?
– Мне пора идти! – вскочил с места я, чувствуя себя чрезвычайно глупо. Обычный школьный задрот, увидевший в разрезе рубашки немного больше положенного и стремящийся убежать в закат с брызгами крови из носу. Очень стереотипно. Тем не менее именно так я и поступил – убежал в закат, размахивая портфелем и оставив позади недоумевающую Иошико с расстегнутой до пупа рубашке. Как Бьянку.
Единственно – брызг крови у меня из носа не было. Мне сейчас только кровью брызгаться не хватало. Не, не, не. Мне очень хотелось рассказать Иошико что с ней творится и почему рядом со мной у нее возникает неконтролируемое желание что‑нибудь с себя снять, что‑нибудь показать, кого‑нибудь завлечь и изнасиловать, но я не мог. Да, она имела право знать, что с ней. Но Общим Собранием Команды было постановлено что сие тайна великая есть и негоже посторонним о ней знать, а кто отступит от клятвы сей – Майко обещала скрутить по ногам и рукам и отдать Акире на поругание. А Акира – она может, я видел, да.
Потому и бегу я сейчас через две ступени вниз по лестнице, у ворот школы меня ждет Ая‑чан со своим портфельчиком и сердце на секунду заходится в ностальгии по тем тихим денькам, когда она провожала меня домой.
– Меня ждешь? – спрашиваю я. Ая‑чан кивает.
– Юки‑сама велела передать, что хочет встретиться. Не в школе. – говорит Ая и смущенно опускает голову вниз.
– Ну конечно. – у меня одних домашних заданий куча, а еще я тест по истории на прошлой неделе провалил, меня Нанасэ‑онээсан дома ждет, но слово Королевы – слово Королевы. Мы с Аей идем привычным маршрутом через парк. Она молчит. Молчу и я. Молча нам идется вполне уютно. Наконец Ая решает прервать молчание.
– Синдзи‑кун. – говорит она: – а кто эта девушка, что за тобой приезжала? – я быстро перебираю в голове, кто ж за мной в школу приезжал и Ая это видела? Майко бывало приезжала на своей «Субару», пока та еще цела была, бедняжка, мир ее праху. Но Майко Ая‑чан уже видела на нашей с Нанасэ квартире. Тогда она еще едва разошлась по дороге с водяным магом. Брр, повезло‑то как. Тогда – Акира. Точно, Акира‑сан у нас на лимузине, да в своем красном костюме неизменно шороху наводит своим появлением.
– А это так… – говорю я: – дальняя родственница.
– Понятно. – опускает голову Ая: – родственница. – она чем‑то угнетена и я вижу это.
– Что с тобой? – спрашиваю я. Ая мотает головой, мол все в порядке. Сразу за парком стоит знакомая старенькая «Тойота» с ее водителем‑кентавром внутри. Мы с Аей прощаемся, и я сажусь в автомобиль. Со времени последней поездки в салоне ничего не изменилось, вся та же атмосфера старенького и чистенького интеллигента, пахнет старостью и нафталином, даже запах бензина отсутствует. Чистенько, одним словом. Не чисто, а чистенько.
– Добрый вечер. – говорю я кентавру. Кентавр даже головы не поворачивает, нажимает на газ и мы плавно трогаемся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ая‑чан как‑то раз сказала, что никогда не была у Юки‑сама дома. То есть в ее замке. Или ее поместье. И никогда не видела все эти фонтаны, мраморные колонны, гостиные комнаты, с высокими потолками и огромными люстрами, комнаты больше похожие на бальные залы, конюшни, вертолетные площадки и конечно же – маленькие и забавные пони. К сожалению, я тоже не увижу ни фонтанов, ни пони. Просто потому что замка у Юки‑сама не было. Она жила в бедном районе и дом ее не отличался от соседских ни в плане планировки ни в плане интерьера, разве что выглядел еще скромнее, чем соседские.
Кентавр остановился у входа и даже вышел из автомобиля, а то я серьезно начинал предполагать, что он был прикручен к сиденью и составлял с ним единое целое. Выйдя из автомобиля он открыл дверь в дом и сделал приглашающий жест рукой. Я вошел в дом. Скромная прихожая, на полу – несколько пар туфель. Сняв обувь и одев гостевые тапочки я прошел внутрь. В гостиной, совмещенной с кухней, меня ждала Юки‑сама. Ну, как ждала – она готовила ужин.
– Ты пришел, Синдзи‑кун. – сказала она, констатируя факт. И нарезая овощи: – проходи, присаживайся. Нам надо поговорить.
– Да, конечно. Добрый вечер, Юки‑сама. – немного невпопад ответил я. Меня сбила с толку эта домашняя атмосфера, сама Снежная Королева в симпатичном фартучке ярко‑желтого цвета. Да, действительно, пришел домой к однокласснице, она готовит ужин, я сижу на диване в гостиной и наблюдаю за ней, мы говорим о каких‑то пустяках. Ламповая атмосфера.
– Я рада, что ты пришел. – говорит она и перемешивает что‑то скворчащее на сковороде, что‑то добавляет, убавляет огонь и закрывает все крышкой.
– Как я мог не прийти, Юки‑сама. – пожимаю плечами я. Как не откликнуться на просьбу (просьбу?) председателя Литературного клуба. Невозможно. Так же как и саботировать приглашение одной из Воинов Сейтеки. Интересно, воин это же мужчина, следовательно Юки – воительница? Воительница Сейтеки. Звучит. Тем временем Юки заваривает чай и ставит на стол передо мной чашку из нарочито грубо обожжённой глины. Чашка выглядит очень дорогой – как раз такой, какие выставляют в дизайнерских каталогах, с подписями вроде «ручная работа», «эксклюзив» и «в единственном экземпляре». Пока заваривается чай, я оглядываюсь по сторонам. Обычная японская гостиная, барная стойка, за ней диван, стоящий вдоль стены, книжная полка, на которой спит крупный серый кот, телевизор, стол, четыре стула. Наверху – плоская спиральная люстра. Все. За барной стойкой, которая служит перегородкой между кухней и гостиной – газовая плитка, встроенные кухонные шкафы и старый холодильник.
– Как прошел сегодня твой день? – спрашивает Юки, наливая мне чай. И откуда Ая‑чан взяла, что у Снежной Королевы есть свой замок? Я мотаю головой, выкидывая оттуда ненужные мысли. В конце концов, я же практически на дипломатической миссии, это не просто социальный визит к однокласснице. Надо сосредоточится и ответить в строку.
– А? – сказал я.
– Как день прошел? Эта неугомонная Иошико опять доставала тебя? – спросила Юки, все еще поддерживая иллюзию, что мы тут просто одноклассники.
– Ничего подобного. – ответил я: – она была сегодня на редкость вежлива и обходительна.
– Вежлива и обходительна? Наверное, ты встретил какую‑то другую Иошико. – сказала Юки: – та, которую знаю я – совсем другая. Впрочем – неважно. – она подняла свою чашку и отпила немного чаю. Я сделал то же самое. Мы помолчали.
– Как твои дела в облике Сумераги‑тайчо? Все ли в порядке в твоем гареме? – спокойно продолжила Юки, поставив чашку на блюдце. Я поперхнулся чаем, откашлялся, вытер слезы и кивнул.
– Вашими молитвами, Юки‑сама. Все у нас идет благополучно.
– Вижу. – сказала Юки и это самое «вижу» прозвучало прямо‑таки десятком разных оттенков. Можете считать меня параноиком, но я твердо убежден, что женщины способны тоном голоса и выражением лица передать столько информации за раз, что мой внутренний процессор начинает дымиться. Другая женщина, например – Акира, да уж Акира усвоила, поняла бы и впитала каждый бит этой информации и наверняка бы ответила что‑то вроде – «Я вижу, что ты видишь», передав в ответ такую же тонну информации. А я‑то дурак, куда полез, читать не умею. Хотя мой личный параноик внутри говорит, что Юки знает (откуда?!) о том, что у нас произошло, что она осуждает все, что произошло и что я уже виноват перед ней, за то, что это все произошло. Вот не получается у меня в намеки и экивоки, как там про Наполеона говорили – La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi – дрожание его левой икры есть великий признак. Вот и тут – ля вибрасион, только у меня в голове.
