В журнале «Наблюдатель» «Дома» охарактеризован как рассказ, отличающийся «сжатостью и типичностью» («Наблюдатель», 1887, № 12, стр. 68).
К. К. Арсеньев обратил внимание на глубокое знание Чеховым детской психология: «‹…› в этой области г. Чехов также чувствует себя как дома». Лучшим из «детских» рассказов по заключенной в нем идее Арсеньев считал «Дома»: «Автору удалась здесь не только фигура Сережи, но и фигура отца, блуждающего в потемках педагогии и торжествующего там, где всего меньше ожидал победы. Все усилия Быковского доказать семилетнему мальчику вред и безнравственность куренья остаются тщетными — но к желанной цели внезапно приводит сказка, самому рассказчику казавшаяся наивною и смешною…» Критик подчеркнул своеобразный характер лирических отступлений у Чехова: они «…проникнуты почти всегда тем же настроением, как и самый рассказ, и не режут слух читателей». Процитировав отрывок о «легких и расплывчатых мыслях», Арсеньев заключал: «Это подмечено столь же верно, как и мило выражено» («Вестник Европы», 1887, № 12, стр. 773, 774, 775).
Определяя Чехова как писателя аполитичного, П. Перцов считал, что его рассказы о детях, где не требуется социального анализа, «поникания сложной ‹…› общественной жизни», лучше его рассказов о взрослых: «…чтобы войти в детский мир в качестве верного и понимающего наблюдателя, в качестве „своего человека“, и вынести оттуда цельные и законченные впечатления, достаточно быть тонким психологом». «Дома» Перцов называл одним из «прелестных» детских рассказов Чехова, стоящих «в первом ряду этой отрасли нашей литературы» («Русское богатство», 1893, № 1, стр. 49).
Критика видела в рассказе отражение одного из основных моментов мировоззрения писателя. В. А. Гольцев по этому поводу замечал: «…встречаются у него картины общественной жизни, полные глубокого смысла, вызывающие у автора скорбные мысли. Прокурор, например, в рассказе „Дома“ ‹…› не может не признать, что наказание очень часто приносит гораздо больше зла, чем само преступление» («Русская мысль», 1894, № 5, стр. 48). Это положение развито в статье Ф. Е. Пактовского: Чехов «дает понять современному читателю, что с этой душой ‹душой ребенка› надо обращаться умеючи, что только серьезное знание детской души, разумная любовь к ребенку могут воспитать в нем все добрые начала, а потому воспитание детей должно явиться одною из самых важных обязанностей родителей, которые должны подготовляться к этому делу едва ли менее, чем к обязанностям прокурора, судьи, доктора и т. д. Если во всякой работе требуется любовь к делу, то в педагогической любовь к детям является основанием всего дела; нигде сухой педантизм и формализм ‹…› не принесут столько вреда, как в деле воспитания.
Рассказ Чехова „Дома“ всего ярче выдает взгляд автора на указанный вопрос. ‹…› Мысль, что „наказание очень часто приносит гораздо больше зла, чем само преступление“ ‹…› для нашего писателя не является случайной. Он развивает ее в целом ряде своих рассказов, взятых прямо из действительности» (Ф. Е. Пактовский, стр. 28, 33).
Толстой отнес рассказ «Дома» к рассказам «1-го сорта».
А. С. Лазарев (Грузинский) находил, что рассказ «Дома» «плох. Он растянут» (письмо к Н. М. Ежову от 3 апреля 1887 г. — ЦГАЛИ, ф. 189, оп. 1, ед. хр. 19, л. 196).
В письме к И. Я. Павловскому от 5 декабря 1894 г. Чехов назвал «Дома» в числе произведений, «наиболее» подходящих «для французского читателя» («Вопросы литературы», 1960, № 8, стр. 145).
При жизни Чехова рассказ был переведен на английский, болгарский, венгерский, датский, немецкий, сербскохорватский, словацкий, французский и чешский языки.
В 1899 г. Е. Г. Бекетова перевела «Дома» на французский язык.
Выигрышный билет
Впервые — «Петербургская газета», 1887, № 66, 9 марта, стр. 3, отдел «Летучие заметки». Заглавие: Семьдесят пять тысяч. Подпись: А. Чехонте.
С измененным заглавием — «Выигрышный билет» — включено в издание А. Ф. Маркса.
Печатается по тексту: Чехов, т. III, стр. 67—72.
Рассказ написан 5—6 марта 1887 г.
Для издания А. Ф. Маркса рассказ был сокращен. В образе жены Павла Дмитриевича усилена характерная черта: постоянная забота о деньгах. В конце добавлена фраза отчаявшегося героя: «Уйду и повешусь на первой попавшейся осине».
У Чехова это был второй рассказ с заглавием «75 000» (первый опубликован в «Будильнике», 1884, № 2, но не вошел в издание А. Ф. Маркса). Писатель использовал в нем объявление газеты «Новое время» от 4 марта 1887 г., № 3955, о 42-м тираже выигрышей Государственного банка. На стр. 4, как и в «Выигрышном билете», во второй строке сверху, напечатано после фразы: «Выигрыши пали на следующие билеты»:
«№№ серий — 9499
№№ билетов — 46
Сумма выигрышей — 75 000»
Рассказ был замечен критиком Волжским (А. С. Глинкой), который, ссылаясь на него (а также на «Душечку» и «Пустой случай»), писал: «Власть действительности, как природа, нема, холодна и безучастна к человеческим страданиям и желаниям, неразумна, несправедлива, вообще бессмысленна. Она, эта действительность, смеется над человеческим счастием ‹…›» (Волжский. Очерки о Чехове. СПб., 1903, стр. 62).
При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, немецкий, сербскохорватский и чешский языки.
Рано!
Впервые — «Петербургская газета», 1887, № 73, 16 марта, стр. 3, отдел «Летучие заметки». Подпись: А. Чехонте.
Сохранилась писарская копия с авторской пометой: «NB. В полное собрание не войдет. А. Чехов» (ЦГАЛИ).
Печатается по тексту «Петербургской газеты».
Чехов писал «Рано!» в гостинице, в Петербурге. «Сейчас я сижу в скучнейшем номере, — сообщал он Ф. О. Шехтелю 11 или 12 марта, — и собираюсь переписывать начисто конченный рассказ».
Встреча
Впервые — «Новое время», 1887, № 3969, 18 марта, стр. 2—3. Подпись: Ан. Чехов.
Сохранилась рукописная копия, правленная Чеховым при подготовке собрания сочинений (ЦГАЛИ); однако в издание А. Ф. Маркса при жизни Чехова рассказ не вошел.
Опубликовано в Полном собрании сочинений Ант. П. Чехова. Изд. 2-е, т. XXI. СПб., ‹1911›.
Печатается по тексту: Чехов, изд. 2-е, т. XXI, стр. 45—56.
Чехов собирался включить «Встречу» в издание А. Ф. Маркса. 21 февраля 1899 г. из Ялты он писал брату Александру: «Из перечисленных тобою в последнем письме рассказов, напечатанных в 1887 г., надлежит переписать только „Встречу“». И 4 марта добавлял: «Теперь буду ждать „Встречу“». Однако 22 декабря 1899 г. в письме к Ю. О. Грюнбергу он выражал неудовлетворенность рассказом: «„Встреча“ уже набрана, но в наборе этот рассказ мне не понравился, и я отложил его до поры до времени; быть может, переделаю». А. Ф. Маркс, получив от Чехова 13 июня 1901 г. корректуру т. V, обратил внимание на то, что «Встречи» там нет (Чехов, Лит. архив, стр. 185). 23 июня он вновь поинтересовался судьбой рассказа (там же, стр. 186). Чехов отвечал ему 9 июля: «Рассказ „Встреча“, как я уже писал Вам раньше, не войдет в собрание моих сочинений; он мне не нравится». Причину этого недовольства объяснял А. С. Лазарев (Грузинский) в письме к Н. М. Ежову от 3 апреля 1887 г.: «„Встреча» — прекрасн‹ый› рассказ (Чехову он не нравится, т. е. частью и совершенно верно, в чем: и мне и ему не нравится мораль, приделанная в конце. — Этого не должно быть. Мораль не должна „выскакивать“, а должна уж если идти, так идти незаметно» (ЦГАЛИ, ф. 189, оп. 1, ед. хр. 19, л. 196).
Правя рассказ в копии, Чехов сократил те места, где «выскакивала» мораль: снял рассуждение о непротивлении злу насилием, о противоречивости этой формулы Толстого и оставил только действия Ефрема, доказывающие эту мысль; исключил фразу, подчеркивавшую неестественное спокойствие Ефрема, которого ударил Кузьма. Выпустил слова Ефрема, прямо утверждавшего любовь к ближнему как основу существования. Приглушил везде авторский голос, прорывавшийся во вводных словах и предложениях. Произвел и ряд других сокращений.
Как видно из письма к Ю. О. Грюнбергу от 22 декабря 1899 г., Чехов просматривал «Встречу» и в наборе. Очевидно, с выправленной им корректуры и был отпечатан в 1911 г. текст «Встречи» в XXI томе. От рукописной копии он отличается написанием некоторых слов: «чиновничья» — вместо «чиновницкая», «сплошь» — вместо «всплошь», «колодец» — вместо «колодезь», «душечками» — вместо «душеньками» и т. д. Исправлена неточность «по селу» — вместо «по деревне». Есть расхождения в пунктуации.
Образ Кузьмы Шквореня подсказан очерком С. В. Максимова «Два пустосвята. (Из воспоминаний)» («Русская мысль», 1887, № 2). Эпиграф к «Встрече» («А зачем у него светящиеся глаза…» и т. д.) — цитата из очерка, портрет убийцы Зыкова, гражданскую казнь которого Максимов наблюдал в 1850 г. (стр. 26). В 1860 г., встретив его в Нерчинске и поговорив с ним, Максимов делал вывод: «Зыков — безнадежно неисправим» (стр. 42). Очерк этот появился, когда продолжалась полемика вокруг философских произведений Толстого, и, очевидно, был напечатан не без связи с ней. Обращением к очерку Максимова Чехов как бы подтверждал собственные выводы о неприложимости к жизни теории непротивления. В этом рассказе — спор со сказкой Толстого «Крестник», где праведник побеждает разбойника жалостью и любовью. Образ Ефрема перекликается с образами героев народных рассказов Толстого: Ефима («Два старика»), Семена («Чем люди живы») (вошли в ч. 12-ю «Сочинений графа Л. Н. Толстого»; см. примеч. к рассказу «Нищий», стр. 629).
