ужинала я в одиночестве, а удрученный Уильям сновал туда-сюда.
— Суфле испорчено, мисс. Лиззи говорит, что может прислать вам фруктов.
— Я не хочу есть, Уильям. Ты ничего нового не слышал?
— Ничего, мисс. С самого утра ничего не слышал.
Когда я разделалась с ужином, только-только начинало смеркаться, и, кликнув Чу-Чу, я вышла в сад. Пламенел розовато-зеленый закат, прилив еще не начался, и чайки кормились на прибрежной полосе. Как обычно, волны выбросили на пляж множество морских звезд, медуз и морских ежей, и среди них с гордым видом шествовали те самые проклятые вороны. Я с отвращением разглядывала их, когда, к своему изумлению, вдруг заметила, как вблизи от берега из воды вынырнула чья-то темная голова.
Для дельфинов уже было поздновато. Я с любопытством наблюдала за этой головой, и когда она снова появилась над волнами, я поняла, что голова принадлежит не дельфину, а человеку, плывущему в основном под водой, и появляется она изредка, чтобы пловец мог глотнуть воздух. И был этот пловец не кто иной, как Аллен Пелл собственной персоной!
О Господи, как вовремя он всегда появляется! Я боялась себе признаться, что скучаю по нему, хочу его видеть. И вдруг ощутила, как бешено заколотилось мое сердце. Меня всю просто затрясло, когда я направилась вдоль причала к буйку; Аллен по-прежнему оставался в воде, улыбаясь во весь рот.
— Прошу прощения за столь неофициальный визит, мисс Ллойд, — заговорил он. — Не могли бы вы сделать вид, что всего лишь любуетесь видом ночного моря? Мне уже чертовски трудно изображать из себя земноводного.
Подтянувшись, он выбрался на буек, и я увидела, что на нем одни лишь плавки. Вечер был довольно прохладный, его стала колотить дрожь, губы его посинели.
— Простите, что я не совсем при параде, — с виноватым видом произнес он. — Послушайте, мне надо с вами поговорить, а у меня от холода сводит челюсти, и зубы стучат, и я ничего не могу с ними поделать. Как насчет чуточки бренди и одеяла? Я поторчу тут поблизости, пока вы за ними сходите. Я пытался попасть к вам через ворота, — добавил он, — но они заперты, а джентльмен с дробовиком показался мне подозрительным. Вот я и вернулся на лодочку, которую взял напрокат, и…
— Боже милостивый! Неужели у Майка дробовик?
— Мне так показалось, прекрасная леди, а уж я их на своем веку повидал немало.
Я бегом бросилась в дом, а Чу-Чу, решив, что я затеяла с ней игру, с тявканьем принялась путаться у меня под ногами. Тем не менее отсутствовала я дольше, нежели намеревалась. Я отыскала фляжку Артура— которая, к счастью, оказалась полна, полотенце и теплый купальный халат; однако, захватив все это и вдобавок перекинув через плечо одеяло, в коридоре верхнего этажа я наткнулась на Мэгги.
— И куда же это, — подбоченясь, полюбопытствовала она, — вы все это несете, мисс?
— Хочу посидеть на свежем воздухе, Мэгги. Такой чудесный вечер.
— В таком случае я пойду с вами, — решительно заявила она. — Не хватало еще вам в одиночку выходить из дому ночью, когда тут повсюду убивают.
Потребовалось немало времени и стараний, чтобы отделаться от нее, и я уже совершенно отчаялась, когда Мэгги спустилась по лестнице и даже вышла в сад вслед за мной. Воздух, однако, был довольно прохладным, и в конце концов она с ворчанием удалилась обратно в дом. Пожалуй, я поспела как раз вовремя. Когда я добралась до Аллена Пелла, он уже просто трясся, как в лихорадке. Я боялась, что он свалится с пневмонией. Но мало-помалу, с помощью бренди, теплого халата и одеяла, мой нежданный-жданный визитер стал приходить в себя.
— Извините, — наконец без дрожи выговорил он. — Чертовски неприлично заявляться подобным образом к даме, не правда ли? — И добавил: — Вы чудесная девушка, Марша Ллойд. Наверно, это наследственное, да? Жаль, что я не был знаком с вашей матерью— мне бы этого хотелось.
Эти слова выбили меня из колеи, разбередили душу. Я тотчас вспомнила о былых мирных и спокойных днях, когда мы вместе с Артуром гуляли по этому самому пляжу, а мама в широкополой шляпе демонстрировала в саду свои дельфиниумы. Я вдруг почувствовала, что вот-вот разревусь.
— Не говорите так, — прошептала я, — не то я сейчас завою волком.
Он потянулся ко мне и погладил мою руку своей ледяной лапой.
— Еще раз простите, — сказал он. — До сих пор вы держались просто молодчиной. Бога ради, только не надо выть. Я не хочу, чтобы меня здесь обнаружили.
Когда я слегка успокоилась, он рассказал мне, каким образом и зачем очутился тут. Он пробыл в воде почти час, стараясь отплыть подальше, чтобы его случайно не заметили. Большую часть пути ему пришлось плыть против течения.
— Но я здесь, — заявил он, — и это главное. А теперь скажите, как поживает ваш брат? Уж это-то они ему не сумеют пришить, правда?
— Пытаются. Он сейчас там—в полицейском участке.
Я рассказала ему, как обстоят дела. По сути, я рассказала ему все, что мне было известно, и он очень внимательно слушал, обхватив руками колени, не сводя глаз с воды.
— Они арестуют его? — спросила я. — Думаете, у них есть какие-то улики?
— А Бог его знает, — грубовато отозвался он. — Только на Бога и остается надеяться. Они его задержат, если смогут. Шериф— порядочный парень, да и дачники, смею вам напомнить, люди совершенно безобидные, вреда ему не причинят. Но, как я понимаю, этот самый Буллард— настоящая свинья. — Он подвинулся и посмотрел мне прямо в глаза. — Послушайте, — сказал он. — Прошу вас, попытайтесь вспомнить. Бывала ли миссис Рэнсом в Сансет-Хаусе хоть раз после развода? Или хотя бы раз за последние три года?
— Нет. В доме—никогда. Правда, в городке я иногда ее встречала…
Последовала довольно-таки продолжительная пауза.
— А эти ваши комнаты, которые вы называете карантинным отсеком… Думаете, она что-то искала там?
— Во всяком случае, это было заметно. Искали — это точно.
— А может, вы ошиблись? Может, она что-то там прятала?
— Ума не приложу, что бы это могло быть. Я вроде все там обшарила. И полиция тоже.
— А как насчет неплотно пригнанных половиц? Этот топор вполне подходит для такого рода работы, раз Джульетта его туда притащила.
— Полиция этим занималась. Они даже отодрали часть пола. Но ничего не нашли.
Он развел руками.
— Что ж, очень жаль. Ничего тут не поделаешь, — заключил он и снова погрузился в молчание.
То был неподходящий вечер для романтики, учитывая, какие неприятности свалились на Артура. Но все равно— он был рядом, совсем
