много знаю. Я хочу выбраться из этого дома».
Артур побледнел, но по-прежнему держался спокойно.
Он сразу же признался, что записку написал он, но заявил, что написал ее за день или два до исчезновения Джордан. Он тогда отправился на дамбу, но она не пришла. Что же касается причины, по которой он написал эту записку, то он был убежден, что горничная может пролить какой-то свет на эту темную историю гибели Джульетты, но поговорить с ней в доме было непросто. Джордан, без сомнения, была в курсе многих событий в жизни своей хозяйки, может быть, даже была некой поверенной в ее делах. Ей было известно, с кем встречалась Джульетта, кого опасалась. Артур хотел все это выяснить. Но ему было ничего неизвестно.
— Зачем мне было ее убивать, подумайте сами, шериф! — возмутился он. — Если бы она располагала какими-либо порочащими меня сведениями, у нее было предостаточно времени, чтобы сообщить вам об этом.
— Требовала ли она у вас денег?
— Вы имеете в виду— не шантажировала ли она меня? Нет, ничего подобного.
В тот день шериф был настроен жестко и агрессивно. Прежде он считал Артура невиновным, а теперь уже не был столь в этом уверен.
— Вы говорите, что поехали покататься на машине в тот вечер, когда исчезла эта Джордан. Куда вы ездили?
— Поехал в горы. Просто бесцельно катался.
— Вы хоть раз выходили из машины?
— Нет.
— Проезжали ли вы поблизости от тропы, идущей вдоль залива?
— Совершенно определенно заявляю: нет.
— Были ли вы близко знакомы с этой женщиной, Артур? С этой Джордан?
— Я никогда не встречал ее до своего приезда сюда, после того как моя… после того как Джульетта исчезла. Я с ней ни разу и словом не перекинулся.
— Но вы признаете, что написали эту записку?
— Признаю. Я уже объяснил вам, почему.
И тут шериф взорвался.
— Могли бы придумать что-нибудь поудачнее! — рявкнул он. — Черт возьми, Артур, я был лоялен по отношению к вам, верил вам. Но теперь давайте-ка начистоту. Почему она не встретилась с вами? Она это как-нибудь объяснила? Да и зачем вообще было писать ей записку?! Вы что, не могли с ней поговорить? Она что, была глухонемая?
— Я не знаю, почему она не пришла тогда на встречу со мной, — с несчастным видом отозвался Артур. — Она все время сидела взаперти, никому не открывала, никуда не выходила. А что касается записки… — он покраснел, — я подсунул ее под дверь в комнату горничной. Боже милостивый, шериф, мне обязательно надо было каким-то образом с ней увидеться! Она знала, кто убил Джульетту. Я убежден в этом.
Однако факт убийства Джордан по-прежнему не был подтвержден, по крайней мере официально, и посему к ужину Артур приехал в Сансет — он ни словом не обмолвился о сумке, отказался от еды и до поздней ночи бродил по дому. Помню, один раз он зашел ко мне в комнату, где я в отчаянии улеглась спать, и спросил, что случилось с нашими домашними звонками. Они трезвонили в буфетной из комнат, в которых никто не жил.
— Почему ты не распорядишься, чтобы их проверили? — раздраженно спросил он.
— Их уже проверяли, но это бесполезно… Они звонят и звонят, — простонала я.
— Вообще-то ты не находишь, что это чертовски действует на нервы? — устало заметил мой брат и снова удалился.
Лишь на следующее утро убийство Джордан стало установленным фактом. К тому времени она числилась пропавшей уже две недели, и обнаружил ее один рыбак, всю ночь промышлявший со своими сетями, — обнаружил на рассвете, по пути домой.
Он оказался человеком практичным, привыкшим к трагедиям, порой случающимся на море. Заметив на поверхности воды тело, плывшее лицом вниз, он с помощью гарпуна ухитрился придержать его, а затем обвязал веревкой. Затем, будучи опять-таки человеком практичным, просто-напросто подбуксировал его к городской пристани и окликнул рыбачившего там мужчину.
— Эй, попросите кого-нибудь позвонить в полицию! — крикнул он. — У меня здесь труп.
Когда прибыл шеф полиции, рыбак преспокойно покуривал трубку. Наверху, на пристани, собралась толпа, напряженная и молчаливая, как всегда в подобных случаях. Шеф полиции оттеснил зевак; труп был надлежащим образом извлечен из воды и отправлен в морг. Сомнений в его идентификации не было. На нижнем белье имелись сделанные тушью отметки. На утопленнице тот же костюм, в котором она приходила в кабинет шерифа.
На затылке Джордан была обнаружена вмятина, нанесенная каким-то тупым (опять—тупым!) предметом, на шее болтался обрывок веревки.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Было совершенно очевидно, что это не несчастный случай, а зверское убийство. Доктор Джеймисон, выпрямившись после предварительного осмотра тела, лишь пожал плечами:
— Ей проломили затылок. А затем сбросили в море.
По его мнению, она была мертва еще до того, как очутилась в воде. Веревка вокруг шеи была затянута недостаточно туго, чтобы говорить об удушении. Что же до самой веревки, то, похоже, это был кусок носового фалиня какого-то судна, отрезанный острым ножом и завязанный обычным двойным узлом. Однако орудие убийства было иным, нежели в случае с Джульеттой. Судя по рваному характеру раны, удар был нанесен камнем.
Это сообщение привело меня в состояние, не сравнимое ни с чем, — я просто оцепенела. За Артуром тотчас же послали, и домой он приехал совершенно разбитый.
— Вот теперь я по-настоящему влип, — сообщил он. — Прошу тебя, съезди к Мэри-Лу. Расскажи ей о Джордан, но обо всем остальном пока повремени. А мне лучше не покидать остров.
Он рассказал мне все, что знал, а также о том, что его должны были допросить в тот вечер. Но окружной прокурор весь день отсутствовал и должен был вернуться поздно.
Я отправилась в Мидлбанк. К моему удивлению, Мэри-Лу встретила эту новость лучше, чем я могла предположить.
— Джордан! — воскликнула она. — Да он же вообще не был с ней знаком! Это же нелепица от начала и до конца. — И добавила, со свойственным ей порой здравомыслием: — Полагаю, им нужен козел отпущения, а тут подвернулся Артур. Но, возможно, это даже поможет ему, Марша. Не мог же он убить их обеих.
Я провела там целый день, и это пошло мне на пользу— строила на пляже замки из песка для Джуниора, а позже болтала с Мэри-Лу, пока та вязала на веранде коттеджа. Но вечером, возвращаясь на машине домой, я вдруг поймала себя на мысли: до чего же странно, что жизнь продолжается, идет своим чередом, почти как и прежде. В тот вечер в Прибрежном клубе устроили танцы, и из дома мне
