ярости, случавшихся и во время игры в футбол, где его манеру игры считали агрессивной и «грязной», Мерри видела другую сторону его характера, когда они оставались наедине. На уроках Бобби был единственным, кто мог читать наравне с ней и интересовался миром за пределами маленькой фермерской общины. Бобби
хотел учиться, как она, и это обстоятельство, наряду со знанием другой, более мягкой стороны его натуры, давало Мерри надежду, что однажды он перерастет свое дурное поведение. Кроме того, она жалела Бобби, потому что у него не было друзей, не было отца и ему приходилось быть главным мужчиной в семье.
Она навсегда запомнила тот день, когда он плакал у нее на плече, словно ребенок. Соседский фермер, охотившийся на кроликов, по ошибке застрелил его пса Хантера. Бобби не скрывал удовольствия, когда несколько дней спустя свинарник этого фермера сгорел загадочным образом.
– В Библии сказано «око за око», Мерри, – заявил Бобби, хотя она неустанно заверяла его, что убийство Хантера было случайностью.
Но каким бы странным, а иногда и откровенно жестоким ни было поведение Бобби, Мерри знала, что у него нет друзей, кроме нее, и невольно тянулась к нему.
Ее сестра Кэти, которой теперь было тринадцать, перестала ходить в школу после прошлого Рождества, заявив, что она «устала от учебы».
Элен вышла замуж и переехала, а Нора работала в Большом Доме во время охотничьего сезона, так что летом Мерри оставалась старшей дочерью и должна была помогать маме по дому.
Бобби побаивался Кэти, которая всегда говорила то, что думала, поэтому теперь только Мерри и малыши уходили из школы вместе с ним.
Полгода назад Кэти забросила чтение и интересовалась только разными стилями укладки волос или слушала громкую музыку какого-то Элвиса по радиоприемнику, купленному папой год назад. Они с Норой часто разу чивали на кухне новые танцы, и Мерри ощущала себя заброшенной, хотя Кэти по-прежнему называла ее своей лучшей подругой.
– И мне не нравится, что ты проводишь так много времени с Бобби Нойро, – сказала она Мерри. – Этот парень – больной на всю го лову.
– Нет, у него просто яркое воображение!
Мерри защищала его, но в глубине души отчасти соглашалась с сестрой. Она обнаружила, что, когда Бобби очередной раз впадал в мрачное или агрессивное настроение, проще всего было успокоить его какой-нибудь историей. Она пересказывала ему греческие мифы и легенды из книги, однажды подаренной Амброзом на Рождество. Если Бобби обожал жестокие истории о богах, вершивших возмездие над другими богами, то любимой историей Мерри была легенда о Семи сестрах, так как она сама была одной из семерых братьев и сестер.
– Ты уже знаешь, что бойцы ИРА хранили оружие в нашем семейном амбаре во время революции, – сказал Бобби, когда они шли рядом. – Бабушка рассказывала мне, что они всегда приходили рано утром. Она ненавидит британцев, и я тоже, – добавил он на тот случай, если она забыла то, что он уже тысячу раз повторял раньше.
– Бобби, мы не должны никого ненавидеть. В Библии сказано, что…
– Мне все равно, что там сказано. Британские протестанты слишком долго правили в нашей стране. Они крали нашу землю, обращались с нами как с холопами и морили нас голодом! Бабушка говорит, что они по-прежнему так ведут себя в Северной Ирландии. – Он повернулся к Мерри. Его черные волосы так отросли, что развевались на ветру, густые темные брови нависали над пронзительно-голубыми глазами. – Надо думать, что любой добрый бог не допустил бы таких страданий для нас, верно?
– У Бога есть свои причины. И посмотри, Бобби: теперь Ирландия стала республикой. Мы свободны!
– Но англичане по-прежнему здесь, в стране, которая должна быть целиком нашей, включая север.
– В мире нет совершенства, да? Кроме того, посмотри, где мы живем! – вокликнула она, повернувшись кругом и раскинув руки. – Это прекрасные места!
Мерри стояла и смотрела на поля, а Билл поднял божью коровку и протянул ее Элен, которая немедленно завизжала и уронила ее.
– Смотри, повсюду растут фуксии. – Мерри указала пальцем. – А в лесу распустилась багряная акация. А за полями и лесами в долине – голубое море!
– В том-то и беда с девчонками, – проворчал Бобби. – Вы вечно витаете в облаках и занимаетесь мечтаниями. Поэтому мужчинам приходится воевать и оставлять вас дома с детьми.
– Это нечестно, Бобби Нейро, – возразила Мерри, когда они снова пошли к Инчбриджу. – Я сильнее тебя в чтении. Готова поспорить, ты даже не знаешь, кто такой Чарльз Диккенс.
– Нет, но с таким именем, я уверен, он британец.
– И что, если так? Шекспир, величайший писатель на свете, тоже был англичанином. Ну вот, мы пришли, – с облегчением сказала она, когда они достигли узкого моста, перекинутого через серебристую полосу реки Аргидин. – Увидимся завтра, Бобби. Ровно в восемь утра, а то я уйду без тебя. Пока, Элен, – обратилась она к маленькой девочке, та кивнула и засеменила вслед за старшим братом. Мерри жалела и ее: Элен была болезненно худой и почти не разговаривала.
– До встречи, – сказал Бобби перед тем, как зашагал по проселку к своей ферме. Мерри продолжила путь вместе с Биллом, радуясь солнечным лучам, ласкавшим ее лицо. В воздухе пахло свежестью, а поля были усеяны маргаритками и одуванчиками. Она зашла в траву и легла на спину, и Билл, обожавший старшую сестру, последовал ее примеру. Мерри печалилась, потому что оставалось лишь несколько дней до конца учебного года. Следующий год будет последним с учительницей мисс Люси, потому что Мерри исполнится одиннадцать лет и она окончит начальную школу. Она точно не знала, в какую школу ее отправят потом; возможно, в школу при женском монастыре Святой Марии в Клонакилти, куда некоторое время ходили ее сестры.
– Монашенки бьют тебя линейкой, если платье не доходит до лодыжек или если башмаки не начищены, – говорила Кэти, когда училась там. – И там нет мальчиков, – со вздохом добавляла она.
Мерри решила, что отсутствие мальчиков определенно не вредит делу, но монашенки казались страшными существами. И ей придется каждый день совершать долгую прогулку до школьного автобуса.
Мерри встала и подумала, что в отличие от Норы и Кэти ей вовсе не хочется взрослеть.
* * *
– Ну и жара здесь! – заметила Мерри, положив свой ранец на кухонный стол.
– Не жалуйся на жару, раз уж ты всю зиму жаловалась на холод, – укорила ее Кэти.
– Хочешь хлеба с джемом? – спросила Мерри, отрезала себе ломтик и намазала его густым клубничным джемом, который отец О’Брайен подарил маме на прошлой неделе. Мерри казалось, что это самое
