Поначалу Пушнарёв говорил медленно, сбивчиво, но потом разговорился, и стенографистка едва успевала записывать его показания:
— Извольте, я процитирую на память некую резолюцию, принятую на одном из заседаний торгово-промышленного союза в Лондоне в двадцать втором году. Она устанавливает тактику борьбы конспиративного «центра».
«Связи, устанавливающиеся между иностранными и русскими промышленниками на почве взаимных прав и содействия к созданию в России нормальных экономических и правовых условий, создают предпосылки для разрешения вопроса о привлечении иностранного капитала в России».
«Центр» объединяет усилия представителей разных организаций, ведомств и учреждений, которые готовятся и содействуют скорому внедрению концессионного и частновладельческого капитала в СССР.
Таким путём «центр» надеется повлиять на экономическую и политическую линии Советского правительства для того, чтобы концессионный и частновладельческий капитал мог свободно захватить все области хозяйства страны.
Этой идеей заинтересовались бывшие владельцы приисков, заводов и компаний, находящихся за границей — это, так называемая, группа Уркарта. В его группу входит бывшая компания «Лензолото» и другие находящиеся в Лондоне.
Вторая, это парижская группа, её составили бывшие владельцы Кончаровских и Берёзовских приисков, а также, ряд мелких русских золотопромышленников.
Париже и Лондоне бывшие владельцы желают вновь взять в аренду свои промыслы. Есть особый консорциум, который берёт на себя ответственность за реализацию русской платины. Но ставит условия, чтобы «центр» изыскал на месте капиталы для постановок разведок на платину и для приобретения оборудования.
Именно область цветной металлургии должна подвергнуться особенно мощному напору иностранного капитала, как наиболее важная в развитии любой страны и особенно её промышленности и обороны.
Создались благоприятные условия для широкого концессирования всех отраслей и предприятий в этом направлении.
С целью личного руководства, по этому делу приезжал к нам господин Уркарт ещё в июне двадцать первого года. Он сделал ставку на «центр», и привожу его слова из выступления на общем собрании акционеров русскоазиатской корпорации:
«Большинство нашего личного состава и технического и административного управления находятся на предприятиях и ждут нашего возвращения. Последняя обстановка концессионных переговоров целиком оправдала расчёты английского капитала».
Задача «центра» — это подготовительная работа по возвращению промыслов их бывшим владельцам, это дальнейший захват своими людьми командных постов в советском аппарате и промышленности.
Что трудно осуществить, в случае нормального восстановления страны после разрухи, поэтому заговорщики постепенно способствуют развалу заводов, рудников и фабрик, чтобы Советы отчаялись и сдали их в концессию.
«Спецы» дискредитируют, любым путём, саму идею возрождения этих объектов силами страны. Первый этап работы «центра» нарекли концессионным. Для его полной реализации создаётся общественное мнение в пользу концессий.
Основную работу ведёт клуб горных деятелей, как мозговой центр. А «исполнительная линия» тянется, через определённые советские учреждения, во главе которых стоят многие заговорщики. Ещё раз повторяю, первый этап — это умышленный тормоз развития государственной промышленности.
Усилиями «центра» заглушается возможность её роста. Заговорщики препятствуют разведке источников сырья, полезных ископаемых, особенно золота и платины. Все работы ориентируются на саботаж.
Девиз «центра»: «Чем хуже — тем лучше». Дескать, чем больше будет преград и срывов, пустого расхода средств в строительстве социлизма, тем быстрее Советы начнут деградировать экономически и политически.
Люди «центра» видят в этом единственно верный путь для смены власти в настоящее время, хотят, чтобы массы разуверились в своих вождях и заколебались.
Заговорщики знают, что банки — пусты, золотой запас подорван и развивать промышленность одним энтузиазмом страна не в силах.
Подвластная «центру» комиссия для определения суммы затрат на восстановление всей цветной промышленности СССР назвала предельно малую цифру. Этих денег хватит только для подготовительных работ по восстановлению рудников.
Они надеются, что средства иссякнут, а тогда правительство, от бедности своей, будет обязано продолжить работы с привлечением концессионного капитала.
Особенно «центр» насторожен из-за открытия Алданских приисков. По мнению заговорщиков, здесь слишком успешно идут дела и проявляется возможность самостоятельной добычи золота.
Приняты срочные меры, чтобы погасить этот очаг. Я был обязан, в короткий срок, поставить разведочные работы так, чтобы подорвать хозяйственное положение созданного треста «Алданзолото», с последующей передачей приисков в концессию.
Слава Богу, что этого всего не случилось, — Пушнарёв замолк и виновато посмотрел на Игнатия Парфёнова, застывшего в глубоком раздумье.
Через несколько дней, Пушнарёва и Сенечкина увезли в Москву. Старого инженера простят, и он, до конца своих дней, станет успешно трудиться в золотопромышленности.
А Парфёнов и Егор Быков продолжали шастать по тайге и пытать новые ключи насчёт золотья. Егор отпустил бороду. На душе у него было радостно, ему безгранично верили: по рекомендательному письму от Балахина, Горячев вызвал его и предложил работать в ГПУ.
Егор, всё же, отказался, так как решил посвятить себя поиску новых россыпей. Совсем неожиданно Колька Коркунов, оживший малость и успевший вступить в комсомол, завлёк его на собрание, и Егор был принят в члены РЛКСМ. Артур Калмас и Якушев поручились за него.
6
Поздней осенью Егор вернулся с разведок ключа с мудрёным названием Пансион. Помылся в бане, без сожаления сбрил бороду и нарядился в чистый костюм, тёплую куртку из шинельного сукна.
Оглядел себя в зеркальце и заспешил в недавно выстроенный Дворец труда на собрание, о котором Быкова оповестил Николай Коркунов.
Егор вышагивал по улице и удивлялся множеству перемен, произошедших в Незаметном за лето: возведены школа, магазины, жилые крепкие дома в два этажа из смолистых брёвен. Изжёлта-красный закат полыхал на широких стеклах.
На взгорке за ручьём вспыхнул и засветился электрическими огнями большой Дворец труда. На его постройку каждый приискатель добровольно отчислил пять золотников и принёс бревно. Там вовсю наяривал духовой оркестр дивизиона ГПУ. Под фонарём на доске белело объявление:
