Рейтинговые книги
Читем онлайн Цзян - Эрик Ластбадер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 ... 143

Время растягивалось, как каучуковое. Она работала локтями, стараясь пробиться сквозь толпу, чуть-чуть не попала под машину, задевшую ее своим пыльным боком. Люди кричали на нее, ругали на всех языках. Но ощущение того, что ноги ее завязли в грязи и совсем не повинуются ей, все усиливалось, как усиливался гул в небесах, заполняя собой все ее сознание. Смерть приближалась.

Ужас охватил Афину, и она закричала. О Боже! -пронеслась мысль. — Спаси хотя бы мое дитя!

Огромная тень самолета накрыла толпу и тотчас же послышался свист падающей бомбы. Но мгновение перед этим свистом, Афина это хорошо запомнил, было мгновением смертной тишины, когда все живое затаило дыхание.

А потом мир взорвался.

Магазинчик Синсиэра превратился в ад. Жуткие крики погибающих людей огласили воздух, как вой обреченных грешников. Земля выскользнула из-под ног Афины и взрывная волна отбросила ее к стене, уже ставшей алой от человеческой крови и прилипших к ней сгустков человеческой плоти.

Свернувшись клубочком вокруг Джейка, Афина ударилась плечом и коленом о кирпичи. Невыносимая вонь свежей крови и испражнений заставила ее зажать себе рот и нос. Жуткий призрак смерти шествовал по городу.

Джейк заплакал, задыхаясь от этой вони, и Афина стала шепотом успокаивать его, гладя по голове.

А потом и стена универмага, к которой их отбросило взрывом, тоже зашаталась и начала рушиться. Афина услышала над головой треск, но сначала не поняла, в чем дело. Инстинктивно ей хотелось вскочить и бежать прочь от этого страшного места, но она отбросила страх и осталась на месте. Это спасло им жизнь: если бы она шарахнулась, как все, то и она сама, и Джейк были бы погребены под рухнувшей стеной.

Лавина кирпича, деревянных балок и стекла накрыла толпу людей, уцелевших после взрыва магазина Синсиэра, с такой стремительностью, что многие даже не успели сообразить, что с ними произошло. Положение Афины у самого основания падающей стены оказалось самым безопасным из всех, которые она могла бы занять. Она избежала участи сотен, погибших под развалинами с переломанными шеями, разбитыми головами, множественными переломами, перебитыми артериями, сплющенными грудными клетками. Только осколком кирпича ей рассекло лоб от линии волос до правой брови.

Кровь залила ее лицо, напугав Джейка. Он снова заплакал. Сначала она растерялась, не понимая, что это ее собственная кровь.

— Боже, да что ж это такое? — выкрикивала она, осматривая Джейка.

...Голова работала с трудом. Долгое время она никак не могла сообразить, где же она находится. Ей казалась, что она утонула и лежит на дне. Спасатели в конце концов добрались до ниши, в которой она лежала, прижимая к себе ребенка. Двое мужчин осторожно вытащили ее из-под обломков. Испуганно озираясь по сторонам, она ни за что но хотела отдавать им малыша, когда те хотели его осмотреть.

Больница, куда их доставили, была переполнена. Сбившиеся с ног врачи очистили ее рану, наложили швы, перевязали. Они хотели оставить ее на ночь, чтобы проверить, нет ли у нее сотрясения мозга. Не в палате, конечно, поскольку в палатах лежали тяжелораненые, а в коридоре.

Немного оправившись, Афина подхватив Джейка, бежала из этого чистилища, где вповалку лежали замотанные бинтами стонущие люди. Она не хотела оставаться там ни одной лишней минуты.

Страшная рана на лбу Афины выглядывала из-под бинтов. Лицо распухло, приобретя сине-багровый цвет, так что Афину невозможно было узнать. Джейк очень пугался, когда она приближалась к нему, и ей никак не удавалось его успокоить. Он вырывался у нее из рук и плакал. Он был уверен, что кто-то чужой, прикинувшись его мамой, проник в их дом. Даже песенкой не удавалось его умиротворить — у нее изменился тембр голоса. Он стал какой-то хриплый и каркающий.

По ночам она лежала, охватив руками распухшую голову. Боль пульсировала в ней, отсчитывая секунды. Казалось, что на свете остался только этот стук в висках да шум крови, струящейся по ее венам и артериям. Замурованная в собственное тело, как в тюремную камеру, она ощущала мир как нечто далекое и нереальное.

Иногда на нее как бы нападал столбняк. И тогда она сидел часами, ничего не понимая, неподвижно уставясь на Джейка или в пыльное окно. Сознание ее тогда представляло из себя, как говорится, чистую доску. Ни одной мысли не возникало в ее мозгу, ни одной эмоции не отражалось на лице. А потом мысли, воспоминания, эмоции вдруг возвращались к ней будто поворотом выключателя. И это происходило всегда так резко и неожиданно, что она, не выдержав боли, начинала кричать.

Джейк обычно сидел на отцовском столе и молча наблюдал за ней. Теперь он уже не боялся ее. По мере того, как спадала опухоль, он все более узнавал в ней свою мать. Но тем не менее, между ними оставалась некоторая отчужденность. Он наблюдал за ней с напряженным вниманием, как за посторонним человеком.

Однажды ночью Афина вдруг проснулась и села в кровати. У нее было странное ощущение, что сон ее продолжается. Ощущение полной нереальности всего происходящего. Ночь была ясная, тихая. Земля купалась в лунном свете.

Она посмотрела на окно. Не в окно а именно на окно. Лунный свет проникал сквозь него в спальню, освещая темный квадрат коврика на полу и по-новому окрашивая предметы. Этот свет колебался перед ее глазами, производя не только визуальные ощущения, но и слуховые. Казалось, лунный свет пел ей такую знакомую песню, что слезы навернулись на ее глаза.

Будто во сне, Афина вылезла из постели и босиком прошла по комнате. Медленно положила руку на подоконник, омывая ее в серебряном свете. Потом так же медленно подняла глаза, направив свой взгляд вдоль потока света. Там сиял лунный диск. Небо вокруг него было изумительно ясным.

И она вскрикнула, потому что ее посетило первое из ее видений. Вскрикнув, она зашаталась, упала навзничь и так лежала в лунном прямоугольнике, пока ее сознание восстанавливало во всех подробностях картину трагедии на Нанкин-роуд, начиная с момента, когда она услышала гул приближающегося самолета до момента, когда стена, под которой она сидела, начала падать.

Очнувшись, она снова уставилась невидящими глазами навстречу лунному свету. Мелодия звучала так громко, что заглушала все другие звуки. Это было похоже на гимн. Лунный свет поет гимн... Она узнала его.

Это был тот самый религиозный гимн, который пел ее брат Майкл, когда бывал дома, приезжая на каникулы из семинарии. Она тогда, бывало, затыкала уши и убегала из дома. И терпеть не могла воскресений, когда мать заставляла ее ходить с братом в церковь. Как она ненавидела тогда религию!

Впервые она взглянула религию по-иному здесь, в Китае. Она увидела, каким счастливым делает Майкла его вера, какие силы вливает она в него, делая нечувствительным ко всем культурным шокам этого непостижимого континента.

И теперь Афина поняла, почему она не хотела покидать Шанхай, даже когда началась эвакуация. Ее видение подсказало ответ. Китай — это ее судьба, как и судьба Майкла. И в контексте этого видения даже смерть ее брата наполнилась новым значением. Это тоже промысел Божий. Майкл продолжает жить на своей духовной родине, потому что она смогла пустить здесь корни. Его дух будет жить здесь ее молитвами.

Тепло лунного света, которое она только теперь начала ощущать, очистило ее душу от той мучительной боли, которая не оставляла ее с той самой ночи, когда она раскаленной кочергой выжгла клеймо на теле Шен Ли.

Она согрешила, но искупила свой грех, и теперь вознаграждена тем, что ей доверено продолжить дело покойного брата. Его мир стал ее миром. Она уже больше не одинокая, перепуганная и растерянная женщина. Вера исцелила ее от этих мук так же, как и от чувства вины. Она очистилась от страха. Очистилась от ненависти.

Следующие три месяца Афина провела на улицах города, покинув дом, где она провела столько времени, съежившись от страха. Она несла духовное исцеление и тем, кто слушал ее, и тем, кто не слушал.

Работы было невпроворот. Шанхай все больше и больше походил на пустую раковину, откликавшуюся смутным эхо на пушечную канонаду и ружейные выстрелы. По ночам снаряды выныривали из низкой облачности и оглушительно взрывались, заставляя вздрагивать весь квартал. Днем японцы беспрестанно атаковали. Мало-помалу храбрые, но значительно поредевшие полки Чан Кайши оттеснялись с укрепленных позиций. Они отступали все дальше и дальше, покидая развалины того, что раньше называлось одним из крупнейших городов на континенте.

Свирепствовали болезни и эпидемии. Афина вспомнила всадников Апокалипсиса из Библии, порожденных войной. Небеса стали пепельными, а когда-то ослепительно белые здания офисов на Бунде потемнели от копоти.

Шанхай превращался в кровоточащий труп. Смерть была на каждом шагу: мгновенная от пуль и осколков или медленная от болезней. Афина старалась помочь всем. Она часто ходила через Сугайо на южную окраину города, заселенную китайской беднотой. Шла по Шанхаю, отгоняя назойливых псов и обнаглевших крыс. Джейк тоже не расставался с палкой. Встречали их китайцы по-разному. Некоторые удивлялись, что гвай-лотак хорошо владеет кантонским диалектом, другие отворачивались. Но все чувствовали целительную силу ее рук.

1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 ... 143
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Цзян - Эрик Ластбадер бесплатно.

Оставить комментарий