Вспоминая те дни, В. Н. Войнович пишет: «В Европе готовились массовые демонстрации и митинги у советских посольств. Советских представителей забрасывали гнилыми помидорами и тухлыми яйцами. Раздавались призывы жителей западных стран порвать все отношения с Советским Союзом. И вдруг…» (45).
«И вдруг — неожиданный потрясающий поворот сюжета… Продержав в Лефортофе одну ночь, арестанта, живого, здорового, в казенной пыжиковой шапке, доставили на Запад прямо под ослепительный свет юпитеров» (46).
Все ограничилось лишением А. И. Солженицына советского гражданства и выдворением его за границу. «Некоторые, — ехидно замечает В. Н. Войнович, — потом завистливо иронизировали, что высылка Солженицына была гениально разработанной пиаровской акцией» (47).
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ВЕРМОНТСКИЙ ЗАТВОРНИК
Глава 1
Как Ленин в Цюрихе
Письмо вождям
13 февраля 1974 г.
Из Москвы А. И. Солженицына доставили не куда-нибудь, а во Франкфурт-на-Майне, в тот город, где было опубликовано его первое «Собрание сочинений».
У трапа самолета изгнанника ожидал представитель Министерства иностранных дел ФРГ Петер Дингес. За ним, вспоминает А. И. Солженицын, «подходит женщина, подносит мне цветок» (1).
Из аэропорта — в деревню, к Генриху Беллю.
По дороге их обгоняет полицейская машина, «велит сворачивать в сторону. Выскакивает рыжий молодой человек, — отмечает Александр Исаевич, — подносит мне огромный букет, с объяснением: „От министра внутренних дел земли Рейн-Пфальц. Министр выражает мнение, что это — первый букет, который вы получаете от министра внутренних дел!“» (2).
А. И. Солженицын уверяет, что еще утром 13 февраля, находясь в Москве под арестом, он ожидал любого исхода и приготовился даже к расстрелу (3), а затем события развивались так неожиданно и с такой головокружительной быстротой, что буквально «за несколько часов» «вихрем» он перенесся из Лефортовской тюрьмы «к сельскому домику Генриха Белля под Кельном» (4).
Между тем, оказывается, еще до того, как его привезли под Кельн, Г. Беллю позвонили из Вены Э. Маркштейн, а из Цюриха Ф. Хееб и сообщили, что они «вылетают сюда» (5). Не успел Александр Исаевич переступить порог дома Г. Белля, как из Парижа «позвонил и Никита Струве», но, пишет А. И. Солженицын, «я просил Струве лететь сутками позже прямо в Цюрих» (6).
Что это? опять случайность?
Журналисты ожидали, что вырвавшись из описанного им «советского концлагеря» на Запад, А. И. Солженицын немедленно воспользуется свободой и выскажет все, что не позволяла ему говорить советская цензура. Однако их ждало первое крупное разочарование. Александр Исаевич отказался от пресс-конференции и ограничился лишь несколькими словами для Би-Би-Си (7). Оценивая сейчас этот шаг, следует сказать, что он тоже представлял собою великолепную акцию. После этого ажиотаж вокруг имени А. И. Солженицына, начавшийся после объявления об издании первого тома «Архипелага», стал приобретать умопомрачительный характер. Этому во многом способствовало то, что издательство ИМКА-пресс, публично объявив о выходе «Архипелага», дав ему самую широкую рекламу в средствах массовой информации, придержало выход книги в свет, в результате чего был создан невиданный спрос на нее. На удивление, что на Западе бывает невероятно редко, когда книга появилась в магазинах, в первые дни за нею стояли очереди (8).
Пробыв в ФРГ несколько дней и встретившись здесь с Д. М. Паниным, который примчался из Парижа вместе с новой женой,[41] А. И. Солженицын 15 февраля поездом отправился в Цюрих (9).
Не успел Александр Исаевич разместиться в Цюрихе, как раздался телефонный звонок: американский сенатор Джесси Хелмс приглашает писателя в Соединенные Штаты (10).
18 февраля Д. Хелмс внес в Сенат предложение о предоставлении А. И. Солженицыну звания почетного гражданина Соединенных Штатов Америки (11). До этого такого звания были удостоены только два человека: французский маркиз де Лафайет, оказавший помощь американским колониям в их борьбе с Англией за независимость, и бывший английский премьер-министр Уинстон Черчиль как союзник США во Второй мировой войне (12). Это свидетельствует о том, что некоторые амерканские политики весьма высоко оценивали антисоветскую деятельность А. И. Солженицына и намеревались использовать его в дальнейшей борьбе против Советского Союза.
В Цюрихе Александр Исаевич вел себя настолько скрытно, что караулившие его журналисты не уследили, как он покинул город и исчез из их поля зрения. Только «22 февраля стало известно, — пишет А. И. Солженицын, — что я из Швейцарии поехал в Норвегию» (13). Чем именно была вызвана эта поездка, где он побывал, с кем встречался и когда снова вернулся в Цюрих, мы пока не знаем (14).
Шла третья неделя пребывания А. И. Солженицына за рубежом. Мировая общественность продолжала смотреть на него через призму первых его произведений, опубликованных за границей, когда на страницах лондонской газеты «Sunday Times» появилось его «Письмо вождям». Это произошло 3 марта 1974 г. (15). Почти одновременно с этим ИМКА-пресс растиражировало «Письмо» на русском языке в виде брошюры (16).
Объясняя причины, заставившие его взяться за перо, А. И. Солженицын называл две реальные опасности, которые, по его мнению, уже в «ближайшие 10–30 лет» могут иметь для Советского Союза трагические последствия — войну с Китаем и экологическую катастрофу (17).
Первый раздел «Письма» «Запад на коленях» был посвящен характеристике международного положения СССР (18). Это по сути дела гимн советской внешней политике.
«Никакой самый оголтелый патриотический предсказатель, — писал А. И. Солженицын, — не осмелился бы ни после Крымской войны, ни ближе того, после японской, ни в 1916-м, ни в 21-м, ни в 31-м, ни в 41-м годах даже заикнуться выстроить такую заносчивую перспективу: что уже близится и совсем недалеко время, когда все вместе великие европейские державы перестанут существовать как серезная физическая сила; что их руководители будут идти на любые уступки за одну лишь благосклонность руководителей будущей России и даже соревноваться за эту благосклонность, лишь бы только русская пресса перестала их бранить…; что вечная греза о проливах, не осуществясь, станет, однако, и не нужна — так далеко шагнет Россия в Средиземное море и в океаны…; и даже величайшая заокеанская держава, вышедшая из двух мировых войн могучим победителем, лидером человечества и кормильцем его, вдруг проиграет войну с отдаленной маленькой азиатской страной» (намек на войну во Вьетнаме) (19).
Подобное положение дел, резюмировал автор «Письма», «это главным образом результат исторического, психологического и нравственного кризиса… той культуры и системы мировоззрения, которая зачалась в эпоху Возрождения и получила высшие формулировки у просветителей XVIII века» и для которой, по его мнению, характерен страшный порок — отказ от бога (20).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
