И далее: «Последняя неделя, последние ночи перед наступлением были совсем бессонные. Все ревели самолеты над самыми крышами Фирсановки… Первый удар я намечал — письмо министру внутренних дел, — ударить их о крепостном праве (имеется в виду отказ ему в московской прописке — А.О.)… Я пометил письмо 21 августа (пятилетие оккупации Чехословакии), но из-за серьезности его текста задержал отправку до 23-го, чтобы беспрепятственно нанести второй удар — дать интервью…» (16).
А пока А. И. Солженицын только готовился к бою, 21 августа в годовщину чехословацких событий академик А. Д. Сахаров провел в Москве свою первую пресс-конференцию с иностранными журналистами, на которой открыто выступил с критикой советского режима (17). Через день, 23 августа А. И. Солженицын дал интервью агенству «Ассошиэйтед Пресс» и газете «Монд» (18). В отличие от А. Д. Сахарова он протестовал только по поводу тех «стеснений и преследований», которым он подвергался он сам и близкие ему люди. «Сразу после интервью, — пишет Александр Исаевич, — я вышел в солнечный день на улицу Горького,.. быстро шел к телеграфу с дать заказное письмо министру» (19).
Прошло еще несколько дней и Александр Исаевич дал команду начать подготовку «Архипелага» к печати. Что же заставило его форсировать события? По словам А. И. Солженицына, причиной этого стала та драма, которая розыгралась в конце августа в Ленинграде (20).
Еще 17 июля КГБ направил в ЦК КПСС фрагменты из воспоминаний Е. Д. Воронянской, которые хранились у ее подруги Н. Ф. Пахтусовой (21). В них содержалась характеристика «Архипелага» и давалась весьма негативная оценка существовавшего режима: «…советское правительство за валюту готово продать не только отца родного, но весь марксизм-ленинизм с его тремя источниками (ну, конечно, не на свету, а тайно, секретно)» (22).
4 августа Н. Ф. Пахтусова и Е. Д. Воронянская, отдыхавшие до этого в Крыму, вернулись в Ленинград и здесь были арестованы прямо на перроне Московского вокзала. Н. Ф. Пахтусову повезли домой, где у нее был произведен обыск, а Е. Д. Воронянскую, видимо, доставил на Литейный проспект (23). Во время обыска были обнаружены не только уже цитированные воспоминания Е. Д. Воронянской, но и дневник Н. Ф. Пахтусовой, из который явствовало, что они обе были причастный к работе над «Архипелагом» (24). А потом, пишет А. И. Солженицын, пять дней «непрерывных допросов (с 4 по 9 августа, а у Елизаветы Денисовны может быть и дальше» (25).
Сразу же по освобождении Е. Д. Воронянская легла в больницу. С 9 по 22 августа 1973 г. она находилась в кардиоревматическом диспансере, а когда вернулась домой, 23 числа к ней пожаловали нежданные гости и произвели обыск, причем, как утверждает А. И. Солженицын, не только «сдирали обои», но и «вскрывали полы». Обыск был днем, а в 18.00 Е. Д. Воронянская скончалась. Запись в морге гласила: «Воронянская Е. Д. 24 августа. Механическая асфиксия». Это означает, что она повесилась[39] (26).
Из воспоминаний Леонида Александровича Самутина явствует, что вечером 28 августа к нему на квартиру явилась незнакомая женщина и, назвав себя женой двоюродного брата Е. Д. Воронянской, сообщила о ее смерти и похоронах, которые должны были состояться 30 августа в два часа дня на Южном кладбище. При этом, сославшись на следствие, она отказалась назвать причину смерти (27). Это не могло не насторожить, и, если верить Л. А. Самутину, в тот же вечер он решил связаться со знакомыми Е. Д. Воронянской, но из «трех телефонов ответили только по одному, и там незнакомый голос сказал, что проф. Л. в Польше и приедет только к 10 сентября» (28).
На следующий день Леонид Александрович сообщил полученную им новость Е. Г. Эткинду (29), который сразу же передал ее находившемуся в Ленинграде Л. З. Копелеву, а тот по телефону — Наталье Дмитриевне (30). В результате, уже 29-го А. И. Солженицын получил весть о странной смерти одной из его верных поклониц и помощниц. Однако полученное известие оставило его равнодушным и он не предпринял никаких действий, чтобы выяснить хотя бы причину смерти.
По воспоминаниям Л. А. Самутина, в тот же день, 29 августа, его задержали на улице, доставили на Литейный проспект и предложили отдать все имевшиеся у него рукописи А. И. Солженицына, прежде всего «Архипелаг». После этого в сопровождении двух полковников госбезопасности он отправился на свою дачу в Чащу и там передал им чемодан с рукописями, названный им «архивом Воронянской». В этом чемодане находился и экземпляр «Архипелага» (31).
Когда и как он оказался у него? Этот вопрос заслуживает специального исследования. В данном случае можно лишь отметить, что, по свидетельству А. И. Солженицына, в Ленинграде хранилось три экземпляра «Архипелага»: один в семье Ливеровских, второй — у Е. Г. Эткинда, третий Е. Д. Воронянская передала на хранение Л. А. Самутину. Как утверждает Александр Исаевич, будучи в Ленинграде весной 1972 г., он дал распоряжение уничтожить все экземпляры, после чего якобы все хранители заверили, что его распоряжение выполнено. Однако Е. Д. Воронянская обманула его, в результате чего ее экземпляр в августе 1973 г. и оказался в руках КГБ (32).
Между тем имеются сведения, что Е. Д. Эткинд хранил свой экземпляр «Архипелага» до 1974 г., когда попытался вернуть его автору через С. Н. Татищева (33). А Ливеровские выкопали из земли свой экземпляр в 1989 г. (34). Из этого вытекает: или все ленинградские хранители «Архипелага» обманывали Александра Исаевича, или же никакого распоряжение об уничтожении своей книги он не давал.
Вернувшись домой из Чащи под утро 30 августа, Л. А. Самутин, по его словам, уничтожил все криминальное, что хранилось у него дома, а днем получил приглашение в КГБ, где ему предложили подписать заявление о том, что он добровольно передал в КГБ «„архив Е. Д. Воронянской“, состоявший из рукописи А. И. Солженицына Архипелаг ГУЛаг и других его произведений, а также из различных материалов самиздата» (35).
30 августа в 14.00 Леонид Александрович и супруги Эткинды встретились на Южном кладбище, но оказалось, что Е. Д. Воронянская была уже похоронена. Касаясь в своих воспоминаниях этого эпизода, Л. А. Самутин пишет, что он не стал посвящать Е. Г. Эткинда «в подробности вчерашнего дня и прошедшей ночи» и только в самой общей форме дал ему понять, с чем была связан смерть Е. Д. Воронянской (36). По другой версии, тоже исходящей от него (его заявление в КГБ от 2 апреля 1974 г.), «…оказавшись на короткое время с Эткиндом один на один, я сообщил об изъятии бумаг Воронянской органами» (37).
Если верить А. И. Солженицыну, дальше события развивались следующим образом: 31-го жена Л. А. Самутина сообщила о провале «Архипелага» своей сослуживице по Горному институту Аршанской, та — мужу, муж — Л. З. Копелеву, который в это время находился в Ленинграде, Л. З. Копелев в 12-м часу ночи — Е. Г. Эткинду, и ночным поездом с 31 августа на 1 сентября в Москву с известием «Взят Архип» (так в окружении А. И. Солженицына называли «Архипелаг») был направлен курьер (Сергей Маслов). Утром он передал это сообщение писателю Коме (Вячеславу) Иванову и тот «к концу дня» вместе с Люшей приносит эту весть в Фирсановку (38), где в это время Александр Исаевич доделывал «Письмо вождям» и писал статью «Мир и насилие», в которой рекомендовал кандидатуру А. Д. Сахарова на Нобелевскую премию (39). Однако при передаче сообщение о провале «Архипа» трансформировалось в известие о провале архива. Не поняв, о каком архиве идет речь и никак не связав эту новость со смертью Е. Д. Воронянской, Александр Исаевич попросил уточнить пришедшее из Ленинграда сообщение. И только 3 сентября вечером, ему стало точно известно, что именно произошло (40).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
