В один прекрасный вечер стало известно, что на поварне протухло мясо, много мешков, и его скоро возьмут на корм птицам. По мнению Гавагая, ожидаемый момент настал,

Поутру они взяли с кухни мешки мяса и с недовольным видом, будто бы из-под палки, потащили по коридорам. По пути они успели забрать из камеры все оружие и рассовать в мешки. Гавагай дожидался уже в клети и потешал птичника-евнуха, кувыркаясь. Затем все пошло само: они открыли мешки, вытащили кинжалы и приставили шесть из них к глотке евнуха (Соломон наблюдал со стороны, как будто дело его не касалось). Баудолино объяснил евнуху, что тот сейчас сделает. Сначала вроде бы на всех не доставало постромок, но Поэт намекнул на открамсывание ушей, и евнух, с которого уже хватало открамсываний, дал им понять, что готов сотрудничать. На семь птиц намостили нужную сбрую, чтобы выдержали семь человек, то есть шесть человек и исхиапода. – Ты мне выбери самую сильную, – наказал Поэт, – потому что тебя, – это он обращался к евнуху, – к сожалению, мы не можем оставить, неровен час подымешь тревогу или свистнешь своим птичкам, чтоб возвращались. Поэтому, гляди, у меня к поясу прицеплен ремень, мы тебя туда подвесим. Ты уж подбери мне такую птицу, чтобы могла вынести и двоих.

Баудолино перевел, евнух отвечал, что счастлив сопровождать своих поимщиков на край света, и задал вопрос, а что потом станет с ним. Его заверили, что в Константинополе отпустят куда глаза глядят. – Да поворачивайся, – рявкнул Поэт, – а то смердит в твоем курнике невыносимо.

И тем не менее они проканителились добрый час с ремнями и застежками. Каждый хорошо подвязался к хищному пернатому. У Поэта с пояса свисал еще один гуж, к нему прицепился евнух. Оставалось обработать Гавагая, бывшего начеку в коридоре и глядевшего за угол, не заявится ли кто в неподходящий момент.

Заявились. Стражникам стало непонятно, отчего эти заключенные, посланные с кормом на птичник, никак не возвращаются. В конце коридора показалась свора псиглавцев, беспокойно гавкавших. – Собачья голова бежишь! – прокричал Гавагай. – Вы летишь сей же час!

– Сей же час черта с два, – буркнул Баудолино. – Беги, мы тебя успеем примотать тесемками.

Это было неправдой, что понимал и сам Гавагай. Уйди он от угла, псиглавцы вмиг домчатся до клетки и евнух не успеет снять решетку и выпустить птиц в полет. В мешке с тухлым мясом лежала Гавагаева фистула. Он выхватил ее с тремя остававшимися стрелами. «Исхиапод гибнешь, но остаешься верен достопочтенным Волхвам!» – сказал он. Он лег на землю, навесил ступню над головой, поднес ко рту трубочку. Он дунул раз, и первый кинокефал рухнул как срезанный. Потом Гавагай застрелил еще двоих. Теперь у него кончились стрелы. Чтоб отпугнуть нападающих, он сделал вид, что начинает стрелять опять. Те было поверили, потом пришли в себя, бросились на него и изрубили ятаганами.

Тем временем Поэт решительно щекотнул под горлом евнуха кинжалом; тот, увидев первую кровь, быстро сообразил, чего хотят от него, и хоть двигаться в обвязке было несподручно, все-таки выставил раму, запиравшую клеть. Видя гибель Гавагая, Поэт проорал: «Кончено, давай, давай!» Евнух отдал приказ птицам рухх, и те ринулись в отверстие и взмыли в небо. Собакоглавые вбежали в клеть в тот самый момент, тут на них кинулись прочие птицы, обозленные суматохой, и пошли долбасить клювами.

Наши шестеро плыли в открытом небе. – Он и вправду дал команду на Константинополь? – громко спросил Поэт у Баудолино. Баудолино кивнул. – Тогда он не нужен, – произнес Поэт. Чиркнул по гужам, удерживавшим в воздухе евнуха, и тот сорвался в пропасть. – Легче будет лететь, – сказал Поэт. – Это им за Гавагая.

– Так мы парили, государь Никита, над скудными низменностями, через которые, как шрамы, пролегали рваные и пересохшие бог знает как давно реки, над возделанными полями, озерами, лесами, ухватившись за лапы своих птиц, поскольку боялись, что порвутся постромки. Сколько времени летели, я не в силах был подсчитать, и ладони покрылись язвами. Под ногами проплывали то песчанистые пустоши, то плодородные почвы, то луга, то горные отроги. Мы летели в близости солнца, затененные долгими крыльями, рассекавшими воздух над головой. Я не знаю, сколько это продлилось, днями и ночами, на высоте, куда ангелам путь заказан. Вдруг перед нами открылся уголок пустыни, а в нем десять отрядов, спешивших по своему делу, так казалось сверху (если только это были не муравьи). Рабби Соломон вдруг стал кричать, что это десять отыскиваемых колен и ему надо к ним присоединиться. Он пытался погнать вниз свою рухх, направляя лапы, как переставляют парус за конец или руль за румпель. Но птица только злилась, выдергивала лапы из его рук и норовила цапнуть за голову.

Соломон, кончай дурить, кричал ему Бойди, это не твои, это какие-то побродяги тащатся своей дорогой! Дохлое дело. Во власти мистического безумия Соломон вихлялся так отчаянно, что развязались его постромки, и он упал, нет, точнее сказать, улетел с распахнутыми объятиями, пронизывая небеса, точно ангел Творца Благословенного, Его Святого, но только это был ангел, нисходящий на обетованную землю. Мы видели, как он уменьшается, пока его фигурка не слилась с тельцами муравьев вдалеке внизу.

Прошло еще сколько-то, и птицы рухх, исполняя полученный приказ, долетели до Константинополя, до сверкающих на солнце куполов. Спустились как надо, путники отвязались от своих строп. Какой-то человек, видимо сикофант Алоадина, приблизился к ним, удивляясь многочисленности гонцов. Поэт улыбнулся ему, вынул меч и нанес тому удар плашмя по голове. – Благословляю во имя Алоадина, – кротко сказал он, пока тот валился, как мешок, им под ноги. – Кыш, вы все! – шуганул он птиц. Те, похоже, поняли по голосу, поднялись в воздух и пропали.

– Мы дома, – сказал счастливый Бойди, который был за тысячу миль от своего дома.

– Надеюсь, друзья генуэзцы еще где-то тут, – сказал Баудолино. – Пошли искать.

– Увидите, как отлично пойдут здесь головы Крестителя, – сказал Поэт, внезапно молодея на глазах. – Тут мы среди христиан. Потеряли Пндапетцим, но можем завоевать Константинополь.

– Не знал он, – пояснил Никита с грустной улыбкой, – что некоторые христиане уже занимаются тем же.

37. БАУДОЛИНО УМНОЖАЕТ СОКРОВИЩА ВИЗАНТИИ

Только мы вознамерились перебраться через Суд в город, как поняли, что налицо самое поразительное, какое только может быть, положение. Город не был в осаде, потому что неприятели, хоть и стояли кораблями на рейде, сами были расквартированы в Пере и перемещались по городу. Город не был и захвачен, потому что о бок с креща-тыми завоевателями ходили люди императора. В общем, крестоносцы были в Константинополе, но Константинополь не был их. Мы разыскали товарищей-генуэзцев, тех самых, у которых потом ты спасался, и те тоже не могли объяснить толком, ни что происходило, ни что собирается произойти. – Да нам самим было не понять, – вставил Никита со вздохом. – А ведь мне когда-нибудь придется написать историю этого периода... После провала похода на отвоева-ние Иерусалима, затеянного твоим Фридрихом и королями Франции и Англии, через десять и больше лет латиняне попробовали снова, на сей раз под предводительством великих князей Балдуина Фландрского и Бонифация Монфер-ратского. Однако им нужен был флот, флот им построили по заказу венецианцы. Я слышал, ты поминал тут недобрым словом генуэзскую скаредность. Так вот по сравнению с венецианцами Генуя, уверяю тебя, – воплощенное хлебосольство. Латиняне получили корабли, но денег не было расквитаться, и венецианский дож Дандоло (он волею судьбы тоже был слеп, но среди многих слепцов в этой истории был самый дальновидный) потребовал, чтобы в уплату долга, чем им идти в Святую Землю, паломники подмяли бы по его заказу город Зару. Паломники согласились, и это было первым преступлением, поскольку крест люди принимают не для того, чтоб завоевывать города венецианцам. Тем временем Алексей, брат Исаака Ангела, свергшего Андроника, чтобы забрать его власть, сумел Исаака ослепить и выгнал его на морское побережие, а сам себя объявил василевсом.

– Об этом меня генуэзцы оповестили сразу. Положение было еще сложнее, потому что брат Исаака стал Алексеем Третьим, но имелся еще и Алексей сын Исаака, он сумел убежать, он отправился в Зару, уже захваченную веницейцами, и попросил пилигримов-латинян посадить его на отцов трон, в награду суля подспорье в овладении Святой Землей.

– Легко сулить, что не твое. Алексей же Третий в то время смекнул, что империя в опасности. До тех пор, хотя зрение у него как раз было, он заливал глаза хуже слепца: тунеядствовал, окружал себя мздоимцами. Ты подумай, до того дошло, что, когда он хотел строить военные корабли, он не смог добиться от блюстителя царских запасников разрешения на рубку леса. А Михаил Стрифн, адмирал его армии, втихую продавал паруса и снасти, штурвалы и всякий такелаж с имевшихся кораблей, дабы пополнять собственные карманы. В Заре молодого Алексея разные народы приветствовали как императора, и к июню прошлого года латиняне появились тут у нас, прямо перед городом, сто десять галей и семьдесят военных кораблей, на их борту тысяча оружных дворян и тридцать тысяч солдат, щиты по бортам, штандарты по ветру, гонфалоны на ютах и полубаках, четким строем, как на парад, через весь пролив Святого Георгия и с командой трубить почти в сто пар бронзовых и медных труб и бить в барабаны и кимвалы, а наши стояли на стене и глядели на это зрелище. Кинули в них несколько булыжников, но все больше для порядка, не на поражение. Только после того как латиняне причалили к берегу напротив Перы, этот малоумный Алексей выпустил на них имперскую армию, и вдобавок тоже, по примеру тех, парадом. Видать, наши константинопольские все никакие могли прочухаться. Ты, конечно, знаешь, что проход в Суд, он же – Золотой Рог, перегораживается цепью от берега до берега. Так вот, эту цепь наши совершенно не охраняли. Те без труда разорвали ее, вошли в порт и высадили свою армию прямо под императорским Влахернским дворцом. Наша армия ей выступила навстречу из стен, возглавляемая императором, дамы взирали с эскарпов и отмечали, что наши воины совсем как ангелы и что их дивная броня очень ярко сияет на солнце. Все начали подозревать, что дела не так чудесны, лишь после того, как император, не подумавши сражаться, повернул назад в город. А еще через пару дней все уже совсем хорошо все поняли, когда венецианцы атаковали стены города с моря, вскарабкались на них и подожгли дома, стоявшие у стен. Горожане много поняли после перво-го пожара. Знаешь, что сделал тогда Алексей Третий? Он нагрузил ночью того дня десять тысяч золотых на корабль и покинул город. – И на трон снова сел Исаак.

1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 ... 115

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Баудолино - Умберто Эко бесплатно.

Похожие на Баудолино - Умберто Эко книги

Остров накануне - Умберто Эко - Историческая проза
Райские псы - Абель Поссе - Историческая проза
Аспазия - Автор неизвестен - Историческая проза
Варяжская Русь. Наша славянская Атлантида - Лев Прозоров - Историческая проза
Во имя Чести и России - Елена Семёнова - Историческая проза
Вскрытые вены Латинской Америки - Эдуардо Галеано - Историческая проза
Изменники Рима - Саймон Скэрроу - Историческая проза / Исторические приключения
Два императора - Дмитрий Дмитриев - Историческая проза
На троне великого деда - Грегор Самаров - Историческая проза
Свидетель - Эдуард Скобелев - Историческая проза

Оставить комментарий