Вдруг она увидела своего сида. Он стоял посреди огромной пещеры, а у него в ногах лежала связанная женщина. Лицо ее, и без того очень некрасивое, покрывала корка запекшейся крови. Она извивалась, пытаясь отползти от сида. Тот наблюдал за ней с хищной улыбкой. Он наслаждался.
Катя испытала укол ревности. Ее охватило возбуждение. Из холода бросило в жар. Она потянулась к эльфу, обняла его и впилась поцелуем в холодные твердые губы.
Когда эльф попытался отстраниться, Катя вцепилась в него, не отпуская. Он больше не казался Кате неживым и противным. Наоборот, именно то, что раньше ей особенно претило, — пергаментная кожа, узкие губы, звериные глаза — волновало и притягивало ее.
Она снова поцеловала его, жадно, страстно. Его ледяные губы раскрылись, и жаркое дыхание потекло из его уст в Катины легкие, обожгло их восторгом и наслаждением… И тут могучие руки оторвали Катю от губ сида. Его собственные руки. Кажется, он что-то кричал. Катя не успела удивиться, почувствовала, что куда-то летит… Упала, ударившись спиной о камень, но не почувствовала боли. Зато она увидела нечто ужасное: ребенка лет шести, изуродованного, с выколотыми глазами, но все еще живого… Он плакал, прижимая к груди отрезанную человеческую голову… Игрушку!
Пронзительный крик вывел ошеломленную Катю из оцепенения. Катя увидела, как взлетел меч сида — и упал на связанную женщину.
Крик превратился в жуткий звериный вой… Меч взлетел снова…
— Не-ет! — закричала Катя. — Не надо!!!
Меч опустился — и крик оборвался.
Сид повернулся — Катя увидела его лицо: жуткое, как оживший череп. Он шагнул к ней… Длинная черная тень упала на искалеченного ребенка…
Катя очнулась и увидела беловолосого. Он держал в руках тот самый меч, но вид у него был не ужасающий, а изумленный. Доспехов на беловолосом не было. И вообще никакой одежды.
— Не понимаю, — пробормотал беловолосый, откладывая меч.
Катя смотрела на него, пытаясь хоть как-то совместить реальность и сон.
— Посмотри на меня, — попросил сид. — Скажи, я не изменился?
— Вроде нет… — В голове у нее все перемешалось. Мысли разбегались, как испуганные тараканчики.
Кожа у беловолосого была бледная, даже сероватая, плечи узкие, но торс бугрился мускулами. Ниже Катя старалась не смотреть.
— А ты — изменилась! — заявил эльф.
— Что со мной? — испугалась Катя. Ей сразу вспомнилось то, что случилось с Наташей. — Что со мной? Я плохо выгляжу?!
— Наоборот. Выглядишь ты превосходно. Это ужасно!
— Что в этом ужасного? — с облегчением проговорила Катя.
Эльф не ответил. Он поднялся с кровати, накинул на плечи жемчужного цвета халат и принялся бродить по комнате. Катя следила за ним. Ей опять стало холодно, и она завернулась в тяжелое шелковое покрывало. Тепла от него не было никакого.
А на Кате даже платья не было. На ней совсем ничего не было — ее раздели догола.
— Меня что, разыграли? — бормотал эльф, мечась по залу. — Или ритуал был проведен неправильно?
Он внезапно остановился, нависая над Катей:
— Это ты — мой Источник! — зарычал он. — Ты — мой, а не я — твой!
Катя съежилась в комочек.
— Кто ты, девица? — прошипел сид, наклоняясь над ней. — Кто ты?
— Я — никто… — пролепетала насмерть перепуганная Катя. — Я просто девушка. Не смейте меня трогать! — взвизгнула она, но эльф вырвал у нее покрывало (он был намного сильнее), сильным толчком опрокинул на спину… Катя вцепилась ногтями в его щеку… Получила кулаком по голове, на несколько секунд потеряла сознание…
Очнулась, ощутив, как ледяные руки шарят по ее телу…
— Подарочек… — бормотал сид. — Подарочек с сюрпризом…
Зазвенело стекло. Тяжелая портьера обрушилась на пол вместе с гардиной.
Беловолосый мгновенно выпустил Катю и схватился за меч.
В следующий миг серая стремительная тень обрушилась на сида. Но тот оказался не менее быстрым…
Глава пятьдесят третья
Дубки. Десятью часами раньше
Как-то два эльфийских мудреца решили провести эксперимент по межвидовому скрещиванию. В результате один из мудрецов скончался, второй получил телесные повреждения средней тяжести. Потомства тоже не получилось, зато троллиха осталась довольна.
— Слышь, сержант, а не пора ли упырю дурь заправить? — спросил один из бойцов. — Вроде хозяин сказал: каждые два часа надо…
Семеняка поглядел на чудовище, поросшую мехом кучу дерьма, которое они сразу окрестили упырем.
— Надо, значит, сделаем, — Семеняка взял шприц, отломил головку ампулы.
Семеняка знал, сколько реально стоит одна такая ампула на черном рынке.
А в здоровенный ветеринарный шприц таких входило четыре.
Поэтому ампулы с оставленной заказчиком «дурью» лежали у Семеняки в кармане, а всосанная поршнем жидкость была обычным анальгином из аптечки. Тварюка и так сдохнет. Нечего на нее дорогостоящий продукт изводить. Сойдет и анальгин. Тоже обезболивающее, как-никак. Тем более лоховатый хозяин забыл предупредить, чтобы пустые ампулы сдали ему по счету. Все бойцы подтвердят, что уколы Семеняка делал. А деньги ему во как нужны: на этой неделе тачку новую брать…
— Обезьянник отопри, — велел Семеняка бойцу.
Тоже глупость — каждый раз запирать клетку с падалью, да уж ладно — невелик труд.
Семеняка вошел внутрь, присел на корточки, намереваясь воткнуть иглу в то, что можно считать задницей упыря…
И вдруг заметил, что упырь глядит на него красным, налитым кровью глазом.
Сержант удивился, но не особенно. Нехай глядит, не жалко. И всадил иглу в мохнатую ягодицу…
Неведомой силой сержанта оторвало от бетонного пола и шмякнуло головой о железные прутья. Остальным бойцам повезло.
Потому что они не предприняли ничего, чтобы остановить упыря. Просто не успели. Семеняку упырь унес с собой.
Примерно через пятнадцать минут после того, как голова Семеняки расплющилась о железную решетку, дежурному по району был сделан звонок. Звонивший представился младшим сержантом Ивановым и с паническими нотками в голосе сообщил, что «сбежала дикая обезьяна!»
— А мне что звонишь? — недовольно буркнул дежурный.
— А куда? — растерялся младший сержант.
— В зоопарк, твою мать! Директору! — И бросил трубку.
Позвонил ли младший сержант в зоопарк, неизвестно.
Давненько Хищник не пробовал человечины. Карлссон не разрешал. Но сейчас был особый случай. Хищнику нужно было свежее мясо. С кровью. Когда он закончил трапезу, все раны его зажили, зрение и слух полностью восстановились. Вместо жуткой дыры на груди осталась лишь уродливая проплешина. Ничего, к утру она зарастет красивой серой шерсткой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
