Я посмотрел на перевозбуждённого Василия Петровича и понял, что напротив меня сидит, если не совсем потерявший рассудок, то близкий к этому.
— Признаться, никто! — кивнул ему я.
«С ненормальными надо во всём соглашаться…» — припомнилась чья-то мудрость.
— Но прежде, чем от меня уйти, дух древнего вождя, посмотрев на меня, сказал, — сделал долгую паузу старый фельдшер. — Будь осторожен, воин, тот холм с вырезанными из дерева лицами охраняет дух жреца-прорицателя. Он на земле бродит в образе огромного чёрного медведя. Тому зверю не страшны ни морозы, ни стрелы. Я тебе рассказал о нашей беде, и медведь о том, что мы встретились, теперь тоже знает. — Думаю, что против современного оружия он не устоит, — уверенно сказал я. — Но всё равно будь готов к самому худшему, — прощаясь, сказал призрак. — Постой! — обратился я к нему. — Как могли деревянные идолы простоять столько лет? Они давно должны были сгнить. — Наши изображения превратились в камень, — услышал я в ответ. Дух вождя сказал правду. Утром пропавшие собаки вернулись. И теперь можно было не напрягаясь, идти дальше. Тогда я не придал особого значения предупреждению об огромном чёрном медведе, — продолжил свой рассказ Василий Петрович. — В кобуре на боку у меня висел револьвер, в нарте лежала трёхлинейка, рядом со мной находились собаки. А потом зима, стояли трескучие морозы. Откуда взяться медведю в такое время? Мне удалось справиться со своей работой на Кульёгане за пять недель. В середине марта с прививками от оспы всё было закончено. И теперь мой путь лежал по зимнику до Каргаска, где нужно было отчитаться и оставить собак, а потом и до Нарыма. Отправиться на Кульёган в поисках идолов я намеревался в свой отпуск осенью следующего года. Но совершить это мероприятие мне так и не удалось. По зимнику я ехал, сидя на своей нарте. Собаки тянули её по накатанной дороге резво. И я, и они понимали, что скоро закончатся наши мучения. Но для меня они только начинались. До Каргаска оставалось не более 10 километров, дорога от устья Васюгана по пойме Оби. И вдруг из кустов тальника прямо на нарту, не обращая внимания на собак, бросился огромный медведь. Нарта перевернулась, и я оказался под ней, поэтому он и не оторвал мне голову, а зацепил только плечо. Но всё равно, если б не собаки, я бы погиб. Все шесть лаек остервенело вцепились в зверя, когда он пытался вытащить меня из-под саней. Они облепили его со всех сторон. Бросив меня, он стал от них отбиваться. Тут послышался звон колокольчика, и на зимнике показалась тройка лошадей. Медведь тут же бросился наутёк, а подъехавшие люди довезли меня до местной больницы. Как я не истёк кровью — не знаю. Очевидно, так было кому-то там наверху надо.
Бывший фельдшер взглянул на небо.
— Может быть для того, чтобы свою историю я рассказал тебе. Потому что ты первый человек, кому я её рассказываю, — закончил своё повествование Василий Петрович.
— Как я понимаю, вы хотите, чтобы я совершил то, что не удалось вам, потому и поведали мне этот случай? — спросил я старого фельдшера прямо.
— Да, именно так, Юра, — сказал он спокойно. — Я много раз присматривался к людям, но почему-то доверия к ним у меня не было. А ты мне сам сказал, что «в рубахе» родился… А потом, я дал слово помочь. И не смог. С таким грузом уходить из жизни трудно… Ты уж прости!
— Не за что мне вас прощать! — засмеялся я. — Я сам виноват. Так получается, что чёрный медведь-оборотень начнёт охотиться на меня?
— Пока у тебя не возникло желание найти в тайге идолов — нет. Но как только оно у тебя появится — ты его клиент. Помни об этом, — погрустнел бывший медик.
— Если так, то вы должны мне передать свою схему. Тот рисунок, который перерисовали в свою тетрадь. Он у вас уцелел?
— Сегодня за мной приедет мой внучек, лечение своё я закончил, — посмотрел на меня старик. — Завтра я найду свою тетрадку и вечером к тебе снова приеду. Думаю, внука уговорю, — закончил разговор на мистическую тему Василий Петрович.
И на самом деле, вечером к старику на «Газ-69» приехал его внук. Молодой красивый парень. Он помог своему деду разобрать палатку и сложить вещи.
— Всё, до завтра! — махнул мне Василий Петрович. — Миша меня привезёт, — показал дед на своего внука.
Когда машина укатила, я не знал, что думать.
«Неужели приедет и привезёт свою тетрадку? — невольно лезло в голову. — Тетрадь начала сороковых! Если так, то получается, что не соврал? Хотя каких только шутников на Земле нет? Но с другой стороны — зачем ему так со мной шутить? Чтобы всю жизнь боялся медведей? Злая шутка. Так не шутят! И потом, — размышлял я. — Старый фельдшер обрисовал мне души европеоидов. Не просто людей с европейской внешностью, но тех, чей язык он понимал. Как объяснить такое? Допустим, откуда-то он узнал предания про эндри или квелей? Но ведь ему было бы проще мне врать, повествуя про души хантов или селькупов? Тогда его рассказ был бы более правдоподобным».
И всё-таки слова старого о маячке, о человеческих душах, скитающихся среди бесконечной сибирской тайги, в моём сознании ни как не укладывались.
«Что-то с психикой у Василия Петровича не так? — думал я. — Но тогда как объяснить нападение на него медведя? Да ещё в марте? А может это случилось в другое время? Если фельдшер шутник, то он наверняка не приедет и никакой тетрадки не привезёт, — сделал я для себя вывод. — А если всё-таки приедет, да ещё и с тетрадкой, что тогда? Тогда либо он ненормальный, либо все что мне рассказал, является чистейшей правдой. Осталось подождать до завтра…
К моему удивлению и даже радости, вечером следующего дня у моей палатки остановился «Газ-69». Из него вышел улыбающийся Василий Петрович и подал мне в руки свою заветную тетрадку.
— Ты, наверное, подумал, Юра, что я чокнутый? — спросил он. — Как видишь, нет. Тетрадь 1930 года. Можешь отдать записи в ней на экспертизу.
— Честно говоря, посчитал, что у вас не всё в порядке, — сознался я.
— Положа руку на сердце, когда я вспоминаю о мною виденном и пережитом, то тоже так думаю, — кивнул он мне на прощание.
Глава 22. Тайна идолов или ещё одно посвящение
Вся эта странная история с фельдшером пронеслась в моём сознании за несколько секунд. Раньше, вспоминая её, я невольно ловил себя на мысли, что старый фельдшер рассказал мне то же самое, что и бабушка-шаманка. Он поведал словами призрака, по сути, о тех же легендарных эндри или о квелях. Единственное, что меня смущало, так это мистическая упаковка повествования.
«А если её отбросить? — думал я. — Тогда речь пойдёт об одной и той же северной культуре. А также об одном и том же народе. Кстати, совершенно неизвестном старому фельдшеру».
Когда из Томска мне пришлось переехать в Сургут, я всерьёз стал думать о том, что хорошо бы поискать странных идолов. Тем более, что рисунок, где их можно найти, старик мне передал. Но на поиск у меня никак не оставалось времени. Всегда находилась какая-то срочная работа, которую невозможно было оставить. Честно говоря, я до конца не смог поверить старику. Поэтому найти идолов мне хотелось не для того, чтобы освободить чьи-то несчастные души от гнева жрецов-шаманов, а для того, чтобы убедиться самому, что они оставлены где-то в тайге людьми совершенно иной культуры. Естественно, о чёрном медведе, хранителе этих идолов, я тоже не думал. Тем более в тайге я бывал часто и никакие медведи на меня не охотились.
— Вот что, — обратился я к своим лохматым друзьям, — в эту осень остаёмся дома. Ни на какой промысел не поедем. Придётся вам просидеть зиму в своей вольере. Но весной постараемся перебраться в Угут. Думаю, что это удастся. Меня директор Югаиского заповедника давным-давно приглашает к себе на работу. Там хорошая тайга. Рядом с заповедником много и лося, и соболя. Но самое главное в том, что с Малого Югана мы организуем экспедицию на Кульёган. И постараемся найти земляную пирамиду со вкопанными в её склон идолами. Если она на самом деле существует, мы её обязательно отыщем.
Зверовые лайки, слушая меня, смотрели в глаза, и мне казалось, что они понимают каждое моё слово.
— Если же этой пирамиды нет — тоже хорошо! По крайней мере мы будем знать, что искать нечего, и старый фельдшер со мною некрасиво пошутил. Кстати, моя затея без вас может просто не осуществиться, — продолжал я свой разговор с собаками. — По легенде, пирамиду с идолами охраняет оборотень-медведь. Этот зверь будет пытаться убить вашего хозяина. И вам предстоит меня защитить. Это не простой косолапый, а очень коварный и страшный. Человек, только в медвежьем облике и таким как вы придётся нелегко.
Решение было принято! Вечером я написал письмо директору Юганского заповедника Игорю Кулешову, моему старому знакомому, и попросил его найти мне место в штате его ведомства. Через пару недель пришло от него послание, где Игорь предложил мне место в научном отделе. Теперь надо было благополучно доработать до весны, законсервировать свою квартиру и написать заявление на расчёт. В конце марта я был уже в Угуте. Маленький посёлок Угут, расположенный на правом берегу Большого Югана, недалеко от устья речки Угутки, оказался очень живописным. Вокруг него раскинулся величественный сосновый бор, рядом с ним чистое рямовое болото, а вверх по реке огромный старый кедрач. Директор заповедника нашёл для меня в качестве квартиры типовой старый хантейский домик. На первый случай он вполне годился. Но было ясно, что зимовать в нём будет туго. От такого жилья отказались даже ханты. Поэтому вместе с Игорем Кулешовым мы решили, что к зиме мне надо будет построить свой собственный дом. Кулешов, по моей просьбе, нашёл мне место под дом на берегу Югана, заплатил местным лесникам за лес, и с мая я взялся за строительство. Своим собакам рядом с домиком, где я жил, была возведена большая вольера. К тому же я часто их брал на стройку. Так что надолго мы не расставались. За собаками приходилось смотреть, потому что на нарядных чёрных лаек сразу же обратили внимание местные охотники.
