— Святая Мария, матерь Божия, — задыхаясь, восклицает мистер Кэллоу.
Этого Эдвард и боялся: на правой руке сэра Грэнвилла остался только один большой палец.
Всего лишь неделю назад он толковал со своим дядюшкой о странных совпадениях, связанных с убийствами доктора Брискоу, сэра Генри и мистера Осборна, даже поделился с ним своими выводами. Выслушав племянника, сэр Грэнвилл расстроился так сильно, что Эдвард заподозрил, что тот кое-что знает об этом, но не хочет ему говорить. Эдвард предупредил дядюшку, чтобы тот был крайне осторожен, когда выходит из дома, особенно по вечерам, но он и представить себе не мог, что дяде может угрожать опасность в его же доме. Наверное, дядя тоже не мог себе этого представить.
Спальня сэра Грэнвилла находится на третьем этаже. Маловероятно, что убийца проник туда через окно, но Эдвард на всякий случай проверяет и эту возможность. Нет, окно закрыто и замкнуто на задвижку, следов пыли на подоконнике нет. Одно из двух: либо окно недавно открывали, либо спальню тщательно убирают. Он выглядывает на улицу. Еще тринадцать лет назад, в самом конце правления Кромвеля, этот район между Пэлл-Мэлл и Пикадилли представлял собой болото, лишь кое-где поросшее густым лесом. Теперь это один из самых фешенебельных районов застройки, здесь богачи возводят для себя роскошные особняки. Улицы освещены вполне прилично, а прихожане зажиточны и могут позволить себе нанимать крепких мужчин в ночные сторожа. В этом районе почти не бывает преступлений — но, с другой стороны, сэр Генри тоже был убит неподалеку, в Сент-Джеймском парке.
Эдвард отворачивается от окна, и взгляд его падает на графин с вином и стаканы, стоящие на столике возле камина.
— Мистер Кэллоу, окажите любезность, соберите внизу всех, кто есть в доме, — приказывает он.
Штат слуг сэра Грэнвилла составляет человек двадцать, не считая конюхов. Сейчас они собрались на кухне: главная повариха, судомойки и горничные усаживаются за длинный стол, а лакеи, пажи, швейцар и дворецкий стоят, прислонившись к стенам и косякам. Повариха с жалостью обнимает молодую горничную, лицо которой опухло от слез — видимо, эта девушка и обнаружила его дядюшку, догадывается Эдвард.
— К сэру Грэнвиллу кто-нибудь приходил вчера вечером? — обращается он к собравшимся, подойдя к столу.
Служанки ерзают на скамьях, слуги поеживаются, обмениваются боязливыми взглядами, но никто не раскрывает рта.
— Мой дядюшка мертв, — говорит Эдвард, — и советую выкладывать все начистоту.
Швейцар, высокий и стройный парень лет двадцати по имени Джеймс Тёрнер, поднимает голову.
— Да, приходил, был у него гость, хотя какой это гость, гостем трудно его назвать.
Он обводит глазами остальных, но видит, что его попытка пошутить не производит желаемого впечатления.
Эдвард не понимает, в чем состоит его шутка.
— Ты можешь назвать имя этого джентльмена?
— Никакой это был не джентльмен. Это была дама.
— Никакая не дама, — встревает повариха.
— Ну… в общем, это была женщина, сэр, — говорит Тёрнер.
Женщина? Неужели женщина способна учинить такое безобразие с его дядюшкой? Нет, в такое невозможно поверить. Может быть, она была соучастницей преступления и впустила сообщника в дом? Мысль о том, что убийца — один из дядюшкиных слуг, он отбрасывает почти сразу. Большинство из этих людей служат сэру Грэнвиллу уже много лет. Несмотря на то, что дядя был человек высокомерный и, как хозяин, очень требовательный, он был справедлив, и слуги не то чтобы очень его любили, но были ему преданы. И Эдвард не мог себе представить, что кто-то из них прежде мог быть как-то связан с Осборном, сэром Генри или доктором Брискоу. Нет, убийца — человек совершенно чужой. Но женщина?
— И зачем только я ее впустил? — печально прибавляет Тёрнер.
— Ты всего лишь исполнял свою службу, Джеми, — утешает его дворецкий, — Вы ведь не накажете его за то, что случилось, правда, сэр? — обращается он к Стратерну.
— Конечно нет, успокойтесь, прошу вас. Я просто хочу знать, кто вчера вечером приходил к дядюшке, вот и все. Сэра Грэнвилла часто посещали женщины?
К его несказанному удивлению, все слуги дружно кивают. Эдвард и не подозревал, что его дядя был таким ценителем прекрасного пола. Он снова обращается к Тёрнеру.
— А эта вчерашняя женщина приходила когда-нибудь прежде?
— Не думаю, сэр. Обычно они появляются всего один раз и больше не приходят.
— А откуда они берутся?
В разговор вступает мистер Кэллоу.
— Я думаю, у сэра Грэнвилла был договор с какой-нибудь сводницей в городе. И та посылала к нему этих дам, которых она считала ему подходящими.
— Понятно, — отвечает Эдвард и оборачивается к привратнику. — А ты мог бы описать ее?
— Нет, сэр. На ее лице была маска.
— Маска?
Тёрнер кивает.
— А чего-нибудь такого в лице, каких-нибудь примет у нее не было?
— Нет, сэр, кажется, ничего такого.
Эдвард разочарован ненаблюдательностью Тёрнера, хотя пытается скрыть досаду.
— А в чем она была? Что на ней было надето?
— Что-то черное, сэр.
— Молодая или не очень?
— Не могу сказать, сэр. Полагаю, молодая.
— Высокая или низенькая, толстая или худенькая?
— Высокая и вроде ни толстая, ни худая, средняя, в общем. И волосы рыжие, — прибавляет он радостно; ну хоть что-то вспомнил существенное.
— Может, это был парик?
— Откуда ж мне знать, сэр? Мне показалось, что волосы настоящие.
— А на чем она прибыла? Или пешком пришла?
— В наемной карете, сэр.
Эдвард молча всматривается в лица слуг, поедающих его глазами. Под тупой маской льстивой покорности в каждом из них сидит страх, и боятся они вовсе не потому, что в их доме совершено ужасное преступление. Неожиданная смерть хозяина для многих означает потерю места, а значит, и жалованья. Теперь Эдвард, наследник сэра Грэнвилла, будет решать, как содержать этот дом, сколько ему понадобится слуг, кого из них оставить, а кому указать на дверь.
— Благодарю вас, Джеймс, — говорит он, уверенный в том, что привратнику нечего больше добавить к сказанному, — Вы свободны и можете идти исполнять свои обязанности. Продолжайте службу так же, как и прежде. Вам всем выплатят жалованье до конца месяца, а я подумаю и к этому времени что-нибудь решу, что касается хозяйства. А пока есть более неотложные дела. Мистер Кэллоу, будьте добры, следуйте за мной.
Анна сидит на полу спальни, окруженная стопками бухгалтерских книг в кожаных переплетах и пожелтевших бумаг; она читает записи отца: его размышления о медицине и ее проблемах, анализ собственных наблюдений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
