Видел я потом эту комнату для гостей. Железом вся обитая, как бункер, чтобы выстрелов снаружи не слыхать было. Ни окошечка. Камин, диван кожаный, ковры, телевизоры всякие. Так вот: к этому дивану "гостей" ремнями прикручивали, да жгли их прутьями из камина. А потом в ковер – и концы в воду! Говорю тебе, беспредел был полный!
А в комнату эту вел длинный коридор. Чтобы удобнее было в спину стрелять. Повели моих хлопцев по нему – вроде, все чин-чинарем, двое охранников сзади. Эти сволочи уже прекрасно знали, что им делать нужно – достают пушки и стреляют сзади. Сначала всегда по ногам – а потом уж добивают, как душе захочется.
Стреляют, значит. Бычок, естественно, валится, как мешок с дерьмом – сразу мертвый. А по Демиду не попали! В первый раз я такое вижу, чтоб в человека стреляли с двух метров и попасть не смогли! Говорят, он подпрыгнул в аккурат за полсекунды до выстрела. Откуда только узнать смог? Может, у него глаза на затылке?
А Динамит в воздухе разворачивается и сбивает того, кто за ним стоял. Напрочь. А пока те очухиваются, бежит. И попадает, естественно, в комнату для пыток. Для гостей, то есть.
А там темнота полная – свет выключен, окон нету. Как барсук в норе. Те двое пробуют сами, на шару, достать Демида. Они же не знают, кто он такой. Подумаешь, каратист выискался! Подлетают они к этой комнате, придурки, и начинают палить в темноту. Свет-то изнутря включается. Не знаю, как уж там Динамит во тьме разобрался, да только нашел он прутья железные, которыми людей прижигали. Здоровенные, я тебе скажу, прутья!
И вот вылетает такая железка из комнаты и протыкает одного чучмека. Насквозь! Второй и варежку открыть не успел, тоже оказался на вертеле. Причем Динамит в живот им бил! Убивать, стало быть, не хотел! Ведь мог бы им и в голову попасть от нечего делать! Правда, им и этого хватило.
Шухер тут, конечно, поднялся! Оттащили эти своих, совещаются, что дальше делать. Кто-то говорит: "Надо, мол, его гранатами закидать". Но Султан говорит: "Нет, я сам его достану!" Там из этих двоих, проткнутых, один брат его был. Дело чести, понимаешь? Султан теперь сам Демида убить должен был. А мужик он здоровенный был, поперек себя шире. Может, и смекнул он, что фраерок ему необычный попался, да гордость не позволяет отступиться. Жилет, правда, надел непробиваемый, чтобы Демка ему в кишках прутиком не поковырялся. И идет в комнату.
Прожектор они притащили, осветили комнату. В натуре, нету Демида! Как испарился! Султан нож берет, пушку и идет углы обшаривать. Тут железяка летит в прожектор, трах, и снова темнота. Елки-палки, что за напасть такая! Эти-то в комнату стрелять не решаются, боятся пахана своего задеть. Шум, возня там. А через пять минут появляется и сам Динамит. Рожа располосована, вся в крови – достал его, видно, Султан разочек. Ну и Султану тоже попало. Ведет его Демид впереди себя – одна рука сломана, другую назад закрутил. И пистолет к башке. Такие дела.
Их тогда немного народу было. Кроме тех, проткнутых, да Султана, три человека только. "К стенке, живо! – орет Демид. – И не дергаться, а то я из вашего пахана винегрет сделаю!" Ну, если бы те знали, что Динамит людей убивать не может, они бы, может и возбухать стали. А так – встали, как миленькие, мордами к стенке. Динамит их тут же и повырубал всех. Умел он отключать людей – удар, и полчаса в отключке.
Не знаю, что он там с Султаном делал, со зверем этим. Только выгреб Султан все башли, какие у него в наличке были, как миленький. Знаю, что была у Демида мысль индюка этого жирного связать и ко мне доставить. На, мол, подавись, отвяжись! Но раздумал, не захотел связываться. Навешал Демид Султану так, что тот потом полгода кровью харкал. И отвалил.
Приходит ко мне Динамит, весь аж трясется от злости. Но держится. "Бери, говорит, деньги и привет тебе от Султана и от дружка твоего мертвого Бычка. Теперь сам с ними разбирайся! А мы с тобой квиты. Ты меня от армии отмазал, я твое маленькое дельце выполнил. Спасибо тебе, Крот, за доброту твою!" И кланяется мне в пояс. Меня от этого поклона аж оторопь взяла – никогда я не видел, чтобы один человек сумел столько дел натворить и выжить! И веришь, отвязался я от Динамита. Не по зубам мне, думаю, конь этот резвый. Я, чай, не сапер, чтоб такую бомбу в кармане держать!
Так и получилось с тех пор, что я не я Демиду, а он мне жить не давал. Не раз наши дорожки пересекались, и уж как увижу я Динамита, так и чувствую – мать-перемать, опять каша заварилась! Ну, об этом я рассказывать не буду – сама видела, что летом творилось, когда я девчонку для одного клиента забрать подрядился. Яна, что ли, ее звали? Видел я ее – сопля соплей. Если б знал, что она подружкой Динамита окажется – ни за какие деньги бы не согласился! Чуть не разворотил мне всю контору…
– Я пожалуй, поеду. – Лека встала и пошатнулась. Пережитое навалилось на нее стопудовой ношей, перегруженная голова гудела, веки слипались. – Как мне добраться туда, к Демиду?
– Сама не доедешь. Четыре часа ночи, заснешь по дороге. Ладно уж, отвезем тебя по старой дружбе. И "жигуленок" твой туда же отгоним. Все ж я человек, не дерьмо последнее.
– Спасибо, – Лека еле разлепила губы.
– Ладно, ладно, не дрефь. Все путем будет. И Демиду своему привет передавай. Даст бог, оклемается.
ГЛАВА 2.
Лека осторожно открыла дверь ногой – руки ее занимал футляр от виолончели. В деревенской больнице было тихо – в предрассветный час только призрак сна бродил по коридору, мягко ступая ватными лапами. Спали все – дежурный врач в ординаторской, бабульки-нянечки, медсестры перед невыключенным телевизором, намаявшиеся от бессонницы и застарелой боли обитатели хирургии, и заядлые курильщики, отхаркивающие сквозь сон остатки своих черных легких в надсадном кашле. Девушка поморщилась. Никогда прежде не приходилось ей слышать запаха районной больнички – кислой смеси пота, табачного дыма, хлорной извести, горелой резины и невыветриваемых болезней. Лека тихо шла вдоль палат – двери с облупившейся краской кое-где были открыты и оттуда доносился храп.
На втором этаже все выглядело приличнее. В холле даже стоял объемистый цветной телевизор десятилетней давности – со снятой задней крышкой и надписью: "Товарищи. Ручками не вертеть!" Лека добралась до двери с табличкой "Ординаторская" и заглянула внутрь.
Небольшое помещение было перегорожено шкафом, повернутым к Леке своей задней стороной и облепленным выцветшими картинками из журнала "Крокодил". Из-за перегородки высовывались две ноги в полосатых носках. На письменном столе стоял недопитый стакан кофе, в апельсин был воткнут хирургический нож для ампутаций. Лека деликатно кашлянула. Ноги тут же исчезли, и через некоторое время из-за шкафа выглянула голова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
