стремительность действий.
Его люди должны подготовиться.
* * *
Защищенные гавани гавайского острова Оаху – чудо природы. Заливчики и бухты глубоко вдаются в сушу, обеспечивая островитянам защиту от океанских бурь без потери доступа к питьевой воде с крутых склонов хребта Ко’олау. Окружающие земли покрыты густой растительностью, еда в изобилии, под гладью чистых, спокойных вод заливов растут жемчужины в раковинах устриц. Со времен, предшествующих писаной истории, моряки Тихого океана находили убежище в месте, которому древние гавайцы дали имя Ваи Моми – «жемчужные воды».
Корабли увеличивались в размерах, вход в гавань расширяли и углубляли драгами, и судну ВМФ США «Новый Орлеан», десантному кораблю-амфибии с плоской надстройкой, требовалось как минимум тридцать футов глубины. Покинув Перл-Харбор и проходя мимо мыса Хаммер-Пойнт по пути в море, корабль совершил поворот в точности на сто пятьдесят четыре градуса влево, оставаясь в центре канала тысячефутовой ширины. Капитан Боб Кариус, стоявший у передних иллюминаторов рубки, с облегчением заметил, как быстро увеличиваются показания сонара: пятьдесят футов, потом сто, потом более тысячи – они удалялись от острова. Недолгий заход в Перл порадовал команду после девятимесячного плавания, в ходе которого пришлось помогать с устранением последствий потопа на Филиппинах и разминированием прибрежных вод Северного Вьетнама, откуда наконец убрали последних американских солдат. Однако капитану не терпелось приступить к новой задаче, поставленной начальством.
«Новый Орлеан» плыл подбирать экипаж «Аполлона-18»!
Капитан Кариус не вполне понимал, какая судьба ожидает Тихоокеанский флот после вьетнамской войны, однако «Новый Орлеан» проявил себя достойно, а помощь в доставке на базу астронавтов «Аполлона» – просто-таки вишенка на торте. Он слышал даже, что Эл Шепард, первый американец в космосе, контр-адмирал флота, лично поприсутствует при этом на борту.
Они миновали красные и зеленые буи на входе в гавань; капитан расслабился, прошелся по мостику, поглядывая на корабль. Большей части из семи сотен людей экипажа позволили подняться на просторную плоскую палубу после выхода из порта, а капитан позаботился, чтобы спасательные вертолеты программы «Аполлон» были величаво припаркованы на носу, не оставляя сомнений в цели плавания. Техподдержка тщательно подкрасила вертолеты «Сикорский» SH-3 «Си Кинг» свежей белой краской, и спасатели Шестой вертолетной эскадрильи тренировались несколько недель напролет.
Они ждали в Перл-Харборе точных координат приводнения, и вот из НАСА уведомили об этом флот: триста миль к северу и чуть западнее Оаху. Легкое плавание, немногим более суток на заключительные приготовления, и все будет готово.
На самом деле это круто. Как только модуль выпустит парашюты, поднять вертолеты, рассредоточить водолазов вокруг места приводнения, прикрепить флотационный круг и помочь команде перебраться на спасательные плоты, после чего астронавтов можно будет доставить на борт «Нового Орлеана» и поздравить с возвращением на Землю.
Если только не возникнет каких-нибудь проблем. Его детально ознакомили с ситуацией, пока корабль стоял в гавани, и капитан прорабатывал несколько сценариев вместе со своими людьми. В зоне планового приводнения «Аполлона-11» случались бури, и спасательному кораблю пришлось мчаться на полной скорости к модулю, упавшему в океан за сотни миль от намеченного ранее места. Модуль «Аполлона-12» сильно ударился о воду при спуске, внутренняя камера отцепилась и ударила астронавта по голове так, что тот потерял сознание. Бортовой медик потом шесть швов наложил. У модуля «Аполлона-15» в момент приводнения оставалось еще много токсичных компонентов топлива и окислителя, и при стравливании они пережгли парашютные крепы, так что один из трех парашютов был потерян. В нескольких случаях модули приводнялись перевернутыми, и команде нужно было срочно надувать флотационные баллоны для поддержания плавучести. Из брифинга стало ясно, что «Аполлон-18» с самого начала преследуют серьезные несчастья, но капитан не сомневался, что он и его экипаж сделают все возможное. Они доказали свой профессионализм в этом плавании как при мирных, так и при военных задачах, и остается еще пара суток, чтобы блеснуть напоследок. Что бы НАСА ни потребовало от них, они будут готовы.
Кариус подался вперед и глянул в синее гавайское небо. Все будет проще простого.
* * *
Под жарким Солнцем на лунной поверхности умирал Луноход. Словно ребенок, охваченный не поддающейся лечению лихорадкой, он медленно отключался изнутри, все менее способный противостоять внутреннему нарастающему теплу.
Габдул отчаянно трудился, пытаясь спасти аппарат, и тут стартовал «Аполлон». Он как можно резче переключался с режима вождения на режим торможения, пытаясь стряхнуть пыль с радиатора, но не удалялся при этом от модуля в надежде, что ракетный выхлоп тоже поможет очистить плоскую поверхность. Команда быстро обсудила риски получить повреждения от разлетающегося мусора, но сочла их незначительными. Если пыль не удастся счистить, экспедиции в любом случае конец.
Они успели передать команду накрыть камеры крышками перед самым стартом, и глаза аппарата прищурились, избегая порыва. Однако легкая верхняя ступень отделилась так быстро, что сдула лишь немного пыли; темпы саморазогрева упали, но процесс не прекратился.
Габдул в спешке придумал еще один вариант, оповестил о нем, откинул крышки и выжал рукоятку штурвала на полную. Команда ранее картографировала небольшой кратер с крутыми стенками в паре сотен метров оттуда, обогнула его по дороге к месту высадки американцев, а сейчас аппарат поехал прямо туда.
– Нужен как можно более точный отсчет времени. Начинаем с десяти! – требовательно крикнул он штурману. Требовалось угадать очень точно, а новые изображения обновлялись медленно из-за большого расстояния, да вдобавок картинка получалась размытая тряской.
Штурман сделал все, что мог, опираясь на доступные ему данные: скорость перемещения вперед, навигационный атлас, угловые замеры, свежайшие кадры лунной поверхности на экране.
– Десять! – решительно воскликнул тот. Потом: – Девять!
Последовательность штурман выверял до последнего отсчета, учитывая все, что наблюдал. Он быстро произнес «восемь, семь, шесть», затем с равномерными промежутками, немного медленней, «пять, четыре, три». Он чувствовал, как бьется сердце, понимая, что они все ставят на кон, а догадок слишком много.
– Два… раз! Габдул, тормози!
Габдул резко затормозил, подержал еще две секунды и отпустил рукоятку, услышав, как быстро взвизгнули пружинки, когда штурвал возвратился в центральное положение. Все вперились в экран.
Он хотел перевалить через край на полной скорости, а потом резко остановиться с разворотом восьми колес, чтобы пыль осыпалась с вершины, когда Луноход замрет на крутом склоне.
Изображение обновлялось, линия за линией прорисовываясь снизу вверх на экране. Виден был только лунный реголит, никакого горизонта.
– Мы внутри! – Габдул повернулся взглянуть на высотомер аппарата: чуть перекошен влево, но вполне устойчив. Он торжествующе зачитал: – Тридцать пять градусов! – Почти предельный физически возможный уклон для рассыпчатого лунного реголита. Они не могли бы справиться лучше. Неизвестно, получится ли выехать, но они хотя бы сделали все возможное.
Габдул
