Бог», — сообщает автор, который известен под именем Святой Амвросий. «Пусть он лежит во власянице и аскетизмом своей жизни искупает соблазны своих прошлых удовольствий», — говорит Святой Иероним. «Так как мы грешили сильно, — говорит Святой Киприан, — позвольте нам плакать сильно; ибо глубокая рана прилежно и долго лечится; не должно быть недостаточности, раскаяние не должно быть меньше проступка». «Будь внимателен к себе, — говорит Святой Василий, — потому что в соразмерности к признанию вины ты получаешь также восстановление от болезни» [5]. Если это так, то следует вопрос, который был поставлен выше: если вследствие смерти или в епитимье, осуществляемой по усмотрению Церкви «plena pœnitentia»[296] не закончено в своей духовной форме, то как и когда будет взыскан остаток?
§ 4. Чистилище
1
Климент Александрийский отвечает на этот вопрос очень четко, по словам Епископа Кейе, хотя и не по каким-то определенным пунктам, но он выражается в соответствии с доктриной впоследствии общепринятой. «Климент, — сообщает этот автор, — делает различие между грехами, совершенными до и после Крещения: первые прощаются в Крещении, последующие очищаются дисциплиной … Потребность в этой очищающей дисциплине такова, что, если она не имеет места при жизни, она должна иметь место после смерти, и должна тогда производиться огнем, не разрушительным, но очищающим огнем, пронизывающим душу, которая проходит через него» [6].
У Святого Киприана есть известные выдержки о наказании заблудших христиан, которые, несомненно, выражают ту же доктрину. «Святой Киприан выступает за то, чтобы вновь принять заблудших христиан, когда они раскаются; и его аргумент, по-видимому, состоит в том, что не следует то, что мы отпускаем их грехи, просто из того, что мы возвращаем их в Церковь. Вот что он пишет Антониану: „Одно дело получить прощение, другое — достичь славы; один должен быть отправлен в темницу (missum in carcerem[297]), и не выйдет оттуда, пока не заплатит все до последнего кодранта, другой должен сразу получить награду веры и добродетели; один должен быть мучим за грех в длительном страдании, и таким образом, он очистится, и очистится огнем (purgari diu igne[298]), другой отмыт от всего греха в своем Мученичестве; один, кратко говоря, должен дождаться приговора Господа в день Суда, другой — сразу быть коронованным Им“. Некоторые понимают эту цитату, как относящуюся к покаянной дисциплине Церкви, которая была дана кающемуся грешнику; и поскольку контекст подходит, конечно, никакой смысл не мог бы быть более уместен. Однако … эти слова сами по себе, по-видимому, выходят за рамки простого церковного, хотя фактически божественного, осуждения, особенно „missum in carcerem“ и „purgari diu igne“» [7].
2
Деяния Мучениц Святой Перпетуи и Святой Фелициаты, которые предшествовали словам Святого Киприана, подтверждают эту интерпретацию. В ходе повествования Святая Перпетуя молится за своего брата Динократа, который умер в возрасте семи лет, и имеет видение темного места и водоема; брат не мог дотянуться до воды, так как не был достаточно высок. Она продолжает молитву; и во втором видении вода спустилась к нему, и он смог пить, и пошел играть, как это делают дети. «Тогда я узнала, — она говорит, — что он был переведен с места своего наказания» [8].
Молитвы во время Евхаристической службы за праведных усопших отражают, по крайней мере, согласно верованиям четвертого столетия, ту же доктрину, а именно, что грехи принятых и избранных душ, которые не были искуплены здесь, получат взыскание в дальнейшем. Вне сомнения, такова была вера Святого Кирилла. «Я знаю, что многие не понимают, — он замечает, — какое появляется различие для души, которая отбывает из этого мира с грехами или без грехов, если она поминается в [Евхаристический] молитве? По нынешнему обычаю, если бы Император хотел изгнать неких людей, которые нанесли ему оскорбление, то их родственники должны были бы сделать венец и предложить его Императору от имени тех, кто находится под его мщением, и тогда разве Император не дал бы отсрочку наказания? Точно так же и мы, когда возносим Ему наши молитвы за усопших, которые, возможно, были грешниками, мы не делаем никакого венца, но упоминаем Христа, принесенного в жертву за наши грехи, умилостивляя нашего милосердного Бога, как ради них, так и ради самих себя» [9].
3
Таким образом, мы видим, что с течением времени доктрина Чистилища была доведена до сознания христиан как часть или форма епитимьи для посткрестильного греха. И поэтому понимание этой доктрины и практики Крещения младенцев возрастали вместе в общее восприятие. Кардинал Фишер показывает еще одну причину того, как идея Чистилища развивалась из более ранних пунктов веры. Он говорит: «Вера в Чистилище или в Отпущение грехов была не так необходима в первоначальной Церкви, как сейчас. Ибо тогда любовь так горела, что каждый был готов встретить смерть ради Христа. Преступления были редки, а те, которые случались, были искуплены большой строгостью Канонов» [10].
4
Автор, который цитирует этот отрывок, анализирует обстоятельства и размышления, которые подготовили христианский ум для доктрины, когда она впервые была утверждена, и его замечания с несколькими исправлениями могут быть приняты здесь. «Большинство людей, — он говорит, — по нашим опасениям, слишком мало сформированы по своим религиозным привычкам для небес или для геенны, и все же, для них не определено никакого среднего состояния до времени, когда Христос придет на Суд. Таким образом, очевидно, что следует использовать интервал перед Его Вторым Пришествием, как время, в течение которого эта неполнота может быть исправлена, как период не для изменения духовной склонности и характера умершего, какими бы они ни были, ибо испытание уже закончилось смертью, но для развития их в окончательной форме хорошего или дурного. К тому же, когда ум однажды позволит себе размышлять, он увидит средства, благодаря которым те, кто был не без истинной веры в начале, но совершил большие преступления, или те, кто сошел в могилу в молодости, причем, не сделав выбор, или те, кто умер после бесплодной, хотя и не безнравственной, не позорной жизни, могут получить такое наказание, которое, возможно, подготовит их для небес и приведет их туда в соответствии с Божией справедливостью. К тому же, неравенство страданий христиан в этой жизни, если сравнить их одно с другим, приводит ум к тем же размышлениям; сильные страдания, например, которым некоторые люди подвергаются на своем смертном одре, представляются как будто бы только предвидением того, что случится после смерти с другими, которые, не претендуя на Божье снисхождение, живут без наказания и умирают легко. Ум неизбежно будет останавливаться на таких мыслях, если
