Просто подойти к телефону и договориться о встрече? Но как же трудно, невозможно трудно совершить это простое действие. Потому что он меня не любит; потому что я не хочу, чтобы он оказался убийцей; потому что я боюсь того, что с ним будет, если он признается, — потому, потому, потому…
Она заставила себя выйти из парка, разыскала телефон-автомат на 74-й улице и, порывшись в карманах, нашла две монеты по четверть доллара. Семь тридцать — к этому времени он должен быть дома.
Набрав номер, она с беспокойством подождала, пока телефон не прозвонил семь раз, потом сдалась, получила обратно свою монету и набрала его рабочий номер.
— Кабинет доктора Дамироффа, — это ответила не Хелен, а кто-то незнакомый.
— Это Карлин Сквайр, — представилась она, сразу догадавшись, что попала в диспетчерскую. — Не могли бы вы вызвать по пейджеру доктора Дамироффа и передать, что мне необходимо с ним увидеться. — По смущенному тону Карлин можно было принять за испуганную пациентку, но женщину на другом конце линии, видимо, не тронула ее паника.
— Если вам нужна срочная помощь, доктора Дамироффа замещает доктор Шапиро.
— По правде говоря, у меня личное дело, и мне срочно нужен доктор Дамирофф.
— Сожалею, дорогая, но его нет в городе.
Карлин не разобралась, огорчена она или обрадована.
— Не можете ли вы сказать мне, где он? — спросила она, хотя точно знала, что она услышит отказ.
— Мы не имеем права давать такого рода информацию.
Карлин с досадой повесила трубку. Она подумала было вернуться домой через парк, но не могла просто так пойти домой, пообедать и лечь спать, поэтому она решила через Таш узнать, куда уехал Бен и когда вернется, и, достав второй двадцатипятипенсовик, набрала Наташин номер.
— Наконец-то! — воскликнула Наташа с возмущением и облегчением одновременно. — Тебе полагалось быть здесь еще час назад.
— Ты знаешь, где Бен? — не слушая подругу, спросила Карлин, задержав дыхание.
— Бен в Чикаго на какой-то конференции. А вот где тебя черти носят? — Теперь в тоне Наташи осталось только возмущение.
До Карлин наконец дошло, что Таш пытается ей что-то сообщить.
— Вообще-то я за углом, а что?
— Ладно, быстро иди сюда, потому что ресторан заказан на восемь, — пояснила Наташа своим обычным ласковым тоном.
Карлин вдруг вспомнила — сегодня день рождения Итана, они давали необыкновенный обед и в качестве «основного блюда» был приглашен Вильгельм Хейнеманн, немецкий продюсер, собиравшийся в этом году делать фильм вместе с Итаном. «Проклятие», — подумала она, понимая, как будет неприятен Наташе ее отказ.
— Прости, Таш, но я не могу прийти.
— Как это? Ты ведь недалеко, а мы не уедем в «Лютецию» раньше, чем минут через двадцать.
Наташа говорила испуганно, а Карлин знала, как сильно переживала ее подруга, когда внезапно менялись тщательно разработанные планы. Таш так любила, чтобы все было на своем месте, каждый солдат в шеренге, но Карлин даже подумать было страшно о роскошной вечеринке с изысканной едой и очаровательными незнакомцами.
— Я просто не могу. Я и одета неподобающе — в джинсы и футболку. — И, оглядев себя, добавила: — В грязные джинсы и футболку.
— Карлин, ты не можешь так поступить со мной, не можешь. И так плохо, что не будет Бена, вы меня совсем бросили. А кроме всего прочего, Хейнеманн жаждет познакомиться с лейтенантом полиции, он весь день только об этом и говорил. Ну, пожалуйста, Карлин. — Под шутливой мольбой Наташа старалась скрыть растущую тревогу. — Где именно ты в данный момент?
— На пересечении 74-й и 5-й.
— А, всего через пару кварталов. Тебе будет предоставлен для выбора весь мой гардероб, и даже душ, если захочешь.
— Таш, пожалуйста, не лови меня на крючок. — Но Карлин чувствовала, что уже сдается; в самом деле, провести несколько часов в компании — не намного хуже, чем встретиться лицом к лицу с одиночеством в собственной квартире.
— Увидимся через пять минут, — успокоенно сказала Наташа и положила трубку.
И уже через три минуты Карлин входила в Наташину квартиру на Парк-авеню.
— Боже, как ты великолепна. — Карлин обняла подругу, одетую для вечера в черное шелковое облегающее фигуру платье, с ожерельем из дюжины переплетенных между собой ниток жемчуга на тонкой шее.
— Ты и сама будешь великолепна после того, как мы поднимемся наверх и обследуем мой гардероб, — коротко ответила Наташа.
Карлин послушно последовала за Наташей наверх по винтовой лестнице красного дерева — двухэтажная квартира Таш и Итана больше походила на старинный дом, чем на городское жилище. Наташа провела Карлин через главную спальню к гардеробной, по размеру не уступавшей большинству гостиных в Манхэттене.
— А теперь, моя прелесть, — спросила Наташа, потирая руки, — в кого мы перевоплотимся сегодня вечером?
Карлин весело наблюдала, как Наташа порхала от одной вешалки к другой, снимая один наряд и тут же переходя к следующему, пока не остановилась на белом шелковом костюме с длинной, до пола, юбкой, ниспадавшей из-под того, что, несомненно, было плотно облегающим жакетом.
— Уверена, он предназначен для тебя. — Наташа сняла костюм с вешалки и бросила его на большой стол. — Но не торопись, если тебе приглянется что-то другое — надевай. — И она направилась к двери. — Между прочим, Итан с Хейнеманном заедут за нами ровно через семь минут, — подмигнула Наташа подруге. — Банные полотенца там. — Она показала на большой белый комод слева и с величественным видом покинула комнату.
Карлин оглядела себя в полный рост в одном из больших зеркал: волосы растрепаны, но их можно причесать; несмотря на грязную одежду, она сама была чистой после утренней ванны, а, кроме того, за семь минут никто не смог бы принять душ, одеться и наложить косметику, чтобы понравиться мужчинам, привыкшим иметь дело с кинозвездами. Карлин посмотрела на костюм, он был красив, но чересчур изыскан и элегантен, гораздо больше соответствуя Наташиному вкусу, чем ее собственному; она решила немного покопаться в шкафах, просто чтобы взглянуть, не привлечет ли ее внимание что-нибудь еще. Она помнила короткое темно-синее платье для коктейля, отделанное шелком, которое Наташа надевала в прошлом месяце. Оно бы ей больше подошло, решила Карлин, представляя, как проливает красное вино на белый шелковый костюм, сидя в самом престижном ресторане Нью-Йорка.
Просматривая вешалки, она вскоре наткнулась на короткую темно-синюю юбку, отделанную точно такой же шелковой вышивкой, какая осталась у нее в памяти. «Ага, значит, это была блуза и юбка, а не платье, — сделала она вывод. — Тогда блуза где-то рядом», — логично рассудила она, глядя поверх вешалок на полки у стены. Но все было упаковано в пластиковые пакеты, и трудно было рассмотреть их содержимое. Подняв тяжелую стопку пакетов, Карлин положила ее на стол и внезапно отпрянула.
