Колдун приподнял его грубым рывком, и правитель, пролетев через всю комнату, врезался в кресло и опрокинул его. Он уже не чувствовал боли, хотя явно разбил плечо. Казалось, из чувств остался только ужас, от которого хотелось рыдать. Лазурный подол всколыхнулся. Хаттим, не смея подняться, на четвереньках отполз назад и искоса поглядел на колдуна. Тоз остановился. Его глаза были по-прежнему налиты красным сиянием, в котором тонули зрачок и радужка. Хаттим не осмеливался открыть рот. Любое слово могло породить новую вспышку ярости… и все, что за ней последует. Несколько мгновений, которые показались бесконечными, колдун молчал. Потом он шевельнул рукой, приказывая встать, и Хаттим неловко поднялся, потирая шею и плечо.
— Значит, мы не знаем, жив Кедрин или мертв, — теперь голос Посланца звучал мягче, почти задумчиво, шипящие призвуки исчезали. — Но если он мертв, я бы, конечно, об этом знал. Даже здесь. Или нет? Если Он убил его… может ли Его сила проникнуть так далеко?
Он умолк. Хаттим осторожно попятился. Сейчас он хотел оказаться как можно дальше от этой женщины… от этого существа… это было уже неважно. И в этот миг в дверь постучали.
У правителя перехватило дыхание. Мир, ничего не знавший о его кошмарах, вторгался в них, не разрушая. Скоро его кошмары станут частью этого мира…
Тоз обернулся на звук, и Хаттим заметил, что глаза Сестры Теры вновь приобрели обычный вид, а зеленоватая радужка уже не отливает багровым. Повинуясь знаку колдуна, правитель Усть-Галича прочистил горло и подошел к двери.
— Кто там?
— Мой господин? — Хаттим узнал шепелявый выговор Мейаса Селеруны. — С тобой все хорошо? Слуга слышал какой-то шум.
Хаттим помотал головой и уставился на дверь. Скорее всего, в прихожей дежурит стража. Если крикнуть, позвать на помощь… возможно, они успеют войти прежде, чем Тоз его убьет. Потом начнется суета, он мог бы удрать от колдуна. Мысль мелькнула и исчезла. Бесполезно: теперь он связан с Тозом, с Эшером. Он сам выбрал себе судьбу, и от нее уже не сбежать.
— Я споткнулся, — крикнул он, стараясь говорить небрежно. — Ничего страшного, просто перебрал на пиру. Оставь меня.
— Как пожелаешь, господин Хаттим, — отозвался Селеруна. — Приятных снов.
— Спасибо, — приговорил Хаттим. — Доброй ночи.
Когда он снова обернулся, Посланец уже успокоился. Перед ним снова сидела Сестра — хрупкая, зеленоглазая, в лазурном облачении. Хаттим покачал головой. Допустим, он вызвал бы стражу. Что бы они увидели? А если попытаться раскрыть обман… сказать, что она одержима Посланцем… что тогда? Суд, на котором его признают отступником? Потом позор… конец всем надеждам… может быть, даже смертная казнь?
— Ты все понимаешь, — проговорил Тоз — тихо, но грозно. — Ты в моей власти, и тебе никогда не выпутаться.
Хаттим облизал губы и оправил рубаху, пытаясь вернуть себе подобие достоинства.
— Я сам это выбрал, — его голос осип. — Я сам выбрал служение Эшеру.
— Правильно, — спокойно и жутко проговорил колдун, — и теперь ты приговорен к этому пути. И никогда не сможешь повернуть обратно. Помни.
Хаттим кивнул.
— Мы говорили о Кедрине, — напомнил Тоз. — Если наш Господин его уничтожил — да будет так. Если нет… Думаю, его убьют варвары.
— Они провозгласили его хеф-Аладором, — несмело сказал Хаттим, — и дали клятву мира.
Тоз усмехнулся.
— Ну что ж… Может быть, тогда он вернет зрение. И станет для нас угрозой.
Он умолк. Тишину нарушал только треск огня в очаге. Хаттим ждал, что Посланец заговорит снова, но тот лишь смотрел перед собой. Наконец галичанин осмелился подать голос.
— Так он и вправду… — он побоялся окончить фразу.
— Избранный? — Тоз выплюнул это слово, словно ругательство. — Эти куклы в голубом действительно так думают. Может быть, они правы. Но что это меняет? Он давно вышел из игры, а наша сила растет. Будем продолжать так, как я задумал.
— А если он жив?
— Тогда он отправится на юг и попадет в мою ловушку. Он обнаружит, что ты правишь Андурелом, а его родители в темнице. Какая разница, Избранный он или нет? Что может один человек против всего галичского войска… и против меня?
Он поглядел на балконную дверь, и она с треском захлопнулась.
— А тот, кого хотят посадить на твой трон? Он будет послушен?
— Чэйдин Химет? — Хаттим почувствовал, как внутри снова поднимается беспокойство, и с тревогой огляделся. — Он меня недолюбливает.
— Я спросил не об этом, — рявкнул Тоз. — Он будет тебе повиноваться?
— В том, что касается Кедрина? Не уверен. Он предан интересам Королевств.
— Значит, он не должен править, — хладнокровно ответил колдун. — Он умрет.
— Ты его убьешь?!
— Когда он примет престол?
— Как только я стану мужем Эшривели. Меня провозгласят законным наследником, а Чэйдина — правителем Усть-Галича. Ты же сам велел мне согласиться! Завтра утром я должен его известить.
— Значит, это должно случиться до твоей свадьбы.
— До свадьбы?
— Никакого колдовства, — усмехнулся Тоз. — Ты же не хочешь, чтобы эти куклы подняли шум. Ты должен встретить его, верно? Когда он приедет, ты пригласишь его сюда и выпьешь с ним за его возвышение. Остальное — моя забота.
— Яд? — Хаттим нахмурился. — А если Сестры подберут лекарство? Или поймут, что вино было отравлено?
Сестра Тера мелодично рассмеялась и покачала головой.
— Нет. Они не успеют, к тому же это снадобье следов не оставляет. Недомогание почувствуют все. Поэтому достанется разве что виночерпиям — за то, что вино прокисло.
— Все? — со страхом переспросил правитель.
— И ты тоже, — на этот раз смех походил на костяной скрежет. — Я сказал «недомогание». Умрет только Чэйдин… остальные вскоре поправятся.
— Если Химет умрет… — Хаттим догадывался, что у Тоза уже есть ответ, — Дарр выберет кого-нибудь еще.
— То, что вы выпьете, действует не сразу. Яд будет долго сохраняться у него в желудке, изменяться… и он умрет перед самой свадьбой. У Дарра не будет времени, чтобы выбрать другого. Остальных успеют спасти. В конце концов, разве я не Сестра Целительница?
Хаттим усмехнулся. Интересно, может ли что-то застать колдуна врасплох. И с чего ему взбрело в голову, будто Тоз боится Кедрина? Как сможет этот мальчишка выстоять против такой мощи? Избранный или нет, принц Тамура обречен.
— Теперь ложись, — мягко проговорил Тоз. — У меня есть безотлагательное дело… а тебе надо выспаться перед свадьбой.
— Конечно.
Хаттим улыбнулся. К нему возвращалось самообладание. Он посмотрел, как женщина в лазурном облачении удаляется в смежную комнату, и проговорил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
