Окруженный военачальниками Йорганкеш с ненавистью глядел на столицу Земли Боссар. Великий Ашшур! Ведь это его славные предки возвели крепость! Каково бы им было узнать, что потомок окажется бессильным пред этими стенами. Йорганкешу Ладдиф казался личным вызовом. Единственным, что лежит между ним и победой. Да он готов пожертвовать половиной армии, чтобы взойти на эти стены! Император скрипнул зубами. Бессилие так оскорбительно! И он, Царь царей Йорганкеш, должен найти решение. Именно он, повелитель Карнагрии, должен быть выше своих подданных. Во всем. Император глядел на треугольные зубцы, на круглые массивные выступы башен и тщетно напрягал ум. Ни единой полезной мысли.
– Уходим,– бросил Император через плечо и направил коня к лагерю.
Царская стража, мгновенно перестроившись, замкнула кольцо вокруг повелителя. Если где-то в сумерках прятался враг, ему не добраться до Йорганкеша. О, как оскорбился бы Император, узнай он, что старший военачальник Сундин вовсе не жаждет его смерти, а считает повелителя Карнагрии едва ли не союзником!
В просторном царском шатре из бычьих шкур, задрапированных изнутри голубым шелком, собрались приближенные Императора. Несколько членов Царского совета, трое Владык земель (двое из них потеряли свои вотчины), начальник царской стражи Гурлагер, командующий Черными Урадзгир, Ширазр, Кардассар и Гронир – наиболее уважаемые тысяцкие Алых, царский маг Фанкис Могучий, самый старый из тысяцких-наемников Йариш-Карам, Шорг Белый и впервые приглашенный на высший военный совет Фаргал.
Эгерини с любопытством разглядывал убранство царского шатра. Люди интересовали его меньше. Во-первых, каждого из присутствующих военачальников он уже знал, во-вторых, он совершенно не уважал элиту Карнагрии. Если речь не шла об Алых. Вот они – настоящие воины.
Мастерски выполненный план-рисунок крепости Ладдиф держали на вытянутых руках четверо слуг. Фаргал полюбовался работой художника. Его собственный план выглядел куда скромнее, зато был более точен, поскольку исправления в него вносил Люг, а уж с соктом в составлении карт не мог соревноваться никто.
Император Йорганкеш погладил редеющие волосы на макушке.
«Они меня не уважают,– подумал Йорганкеш, разглядывая своих приближенных.– И все равно я возьму Ладдиф. Любой ценой возьму!»
– Я решил,– произнес Царь царей, и все разговоры тут же смолкли.– Я решил,– еще раз, более твердым голосом повторил Йорганкеш.
Фаргал удивленно смотрел на Владыку Карнагрии. Он что, не собирается выслушать их мнение? Тогда зачем было собирать совет?
Эгерини вспомнил недавнюю беседу с послом соктов.
«Военачальник выслушивает всех, начиная с младшего. Он не торопится объявить собственные мысли. Когда же он узнает мнение подчиненных и соберет все ценные идеи, то без спешки огласит собственное решение. Так укрепляется уважение к полководцу. А если военачальник сумеет показать, что все сказанное подчиненными уже обдумано им и отвергнуто, то почтение к нему возрастет. Но нельзя забывать похвалить всякую ценную идею. Ничто так не радует подчиненных, как заслуженная похвала». Так писал мудрый си-Азр, и Император должен был бы это знать.
Фаргал был огорчен. Будучи самым младшим в совете, он надеялся высказаться первым. Тем более ему было что сказать.
– Мы возьмем город ночью,– объявил Йорганкеш.– Этой ночью! – Он внимательно оглядел своих подданных.– Днем мы потерпели поражение, так как использовали слабую часть войска. Мы проиграли, но зато измотали врага.
«Куда он клонит?» – подумал Фаргал.
Лица большинства присутствующих помрачнели. Они уже сообразили, о чем говорит Йорганкеш.
– Фетсы устали,– заявил Император.– Они устали. Они не ожидают нового штурма.
– Вот это верно,– пробормотал вполголоса Шорг Белый.– После той взбучки, какую они нам задали, штурма они точно не ждут.
– Враг утратил бдительность, я понял это, когда увидел, что на стенах нет огней! – Император улыбнулся с оттенком превосходства.– Мы удивим их. Крепость возьмут мои лучшие воины! Да-да, именно Алым я доверяю принести мне победу!
«Сопляк окончательно спятил»,– с долей облегчения (ведь это не его людям предстоит умереть) подумал военачальник Черных Урадзгир.
– Как ты мудр, государь! – в один голос воскликнули царские советники (Саконнина среди них не было, он остался в столице) и Владыки земель.
Фаргал увидел, как вспыхнуло от радости лицо Кардассара. А вот два других тысяцких Алых восторга не проявили. Определить, кто первым полезет на стену,– это еще не план битвы.
Та же мысль пришла в голову многим.
– А каким образом им следует действовать, государь? – поинтересовался Йариш-Карам.
– Довольно ли осталось лестниц, Урадзгир? – спросил Йорганкеш.
– Сотни полторы осталось, государь.
– Тогда все просто,– самодовольно произнес Император.– Ров засыпан, так что подобраться к стенам нетрудно. Моя гвардия поднимется наверх и в темноте перебьет защитников. А потом откроет мне ворота крепости. Вот так. Не зря же говорят: один Алый стоит десятерых. В Ладдифе около сорока тысяч, насколько нам известно.– Благосклонный взгляд в сторону Фаргала.– Значит, сто тысяч – против сорока. По-моему, этого довольно. Что?
Военачальники молчали. Спорить с Императором бесполезно. Но Фаргал, в первый раз столкнувшийся с военным «гением» Императора, об этом не знал.
– Государь! – Фаргал встал и поклонился.– Позволено ли мне сказать?
– Говори.– Йорганкеш поощрительно улыбнулся.
– Мне кажется, десяти тысяч Алых слишком мало, чтобы без подготовки взять город. Я изучал укрепления…
– Глупости! – недовольно перебил Император.– Я же сказал: один стоит десятерых!
Йорганкеш ожидал, что Фаргал похвалит его план. А тут какие-то дурацкие возражения…
Любому сколько-нибудь опытному царедворцу по одной лишь интонации Императора стало бы ясно: следует или заткнуться, или повернуть свою речь в противоположную сторону…
Но эгерини пер напролом:
– Мой государь! Один Алый стоит десятерых, когда твердо стоит на ногах или сидит в седле в боевом строю, а на лестнице он так же беззащитен от кипящей смолы, как и любой другой…
Лицо Императора начало наливаться краской гнева, но Фаргала выручил самый старший из Алых, Ширазр. С фамильярностью, какая свойственна лишь Алым, тысяцкий наклонился к уху Императора и прошептал:
– Каков молодец, а? В его годы я только и мог, что мечом махать, а этот малыш пытается размышлять!
Слово «малыш» по отношению к высоченному Фаргалу прозвучало странновато, но тем не менее Йорганкеш скосил глаза на своего военачальника, обдумал его слова… и перестал сердиться. Он вспомнил, что Фаргал действительно очень молод, а раз так, его следует наставлять, а не наказывать.
