– Ты должен был заметить,– сказал Император,– на стенах – ни одного огня. Значит, гвардия подойдет в стенам незамеченной и незамеченной же поднимется. Я склонен думать, что на стенах и стражи настоящей нет. Конечно, мы выждем, пока зайдет луна. Мои Алые возьмут город так же легко, как опытный мужчина берет девственницу. Верно, тысяцкие?
– Точно! – рявкнул Кардассар.
– Да! Да! – поддержали советники.
Император удовлетворенно улыбнулся. Он не пожелал заметить молчания военных.
«А если это ловушка?» – подумал Фаргал.
Он инстинктивно чувствовал: необычное в поведении противника – опасно.
– Судьба благосклонна к отважным, юноша,– снисходительно произнес Император.– Я знаю о твоих заслугах, но тебе еще не ведомо искусство войны.
«Судьба благосклонна к отважным,– подумал Фаргал,– а не к безрассудным».
Но молодой воин не чувствовал себя настолько уверенно, чтобы настаивать на своем. Все-таки Йорганкеш – Император. Ему видней. Тем более больше никто не пытался возражать.
Если бы Фаргал знал, что половина присутствующих согласна с ним, то не сдался бы так легко.
– Урадзгир, передай лестницы Алым,– распорядился Йорганкеш.– Твои люди в штурме участвовать не будут. Наемники…– Император поглядел на Фаргала,– тоже. Пусть поучатся у моей гвардии, как брать крепости!
– Ну зачем ты влез? – упрекнул Фаргала Йариш-Карам, когда они вышли из шатра.– Если Алые опростоволосятся, мы ничего не потеряем. Но если они возьмут город, то из-за тебя мы лишились добычи.
– Я был внутри,– хмуро возразил Фаргал.– Сорок тысяч фетсов удержат эти стены даже против сотни тысяч Алых.
– Он прав,– согласился Шорг.– Но нам-то какое дело?
– Белый! Послушай! – Фаргал остановился.
Оба тысяцких тоже остановились и посмотрели на эгерини.
– Ты доверяешь моему чутью, Белый? – спросил молодой воин.
– Допустим.
– Тогда сделай так, чтобы ко времени штурма твои бойцы были в седлах. Сделаешь?
Шорг внимательно посмотрел на своего бывшего сотника.
– Хорошо,– кивнул он.– Сделаю.
Глаза Йариш-Карама загорелись.
– Что задумал, воин?
– Если бы я мог знать! – Фаргал усмехнулся.
– Я играю с вами! – решительно заявил Йариш-Карам.– Берете?
– С радостью! – Тут Фаргал увидел выходящего из шатра царского мага.– Прошу меня простить, друзья! – извинился он и быстро двинулся к фетсу.
– Какие мы вежливые,– проворчал Йариш-Карам.– Слышал, что о нем в казармах болтают?
– Что? – насторожился Шорг.
– А что про «Ночную бабочку» толкуют, тоже не слыхал?
– Так, одним ухом.
– Ну так послушай двумя! – с удовольствием сказал Йариш-Карам.– Пришел я туда перед походом, честь по чести, ну, так этот прощелыга, хозяин «Бабочки», решил слупить с меня лишний золотой. У него в саду, говорит, теперь особый запах. Такой, что старая плетка и та торчком встанет! Я, ясное дело, ему объяснил, что мой хорь в сметанку и так ныряет будьте-нате! Однако ж… – Рассказчик сделал выразительную паузу.– Запах не запах, а то, что я тогда вытворял, золотого стоило! Ясное дело, после я – хозяина за кадык: что за чародейство? Прохвост поупирался немного, но выложил: был у него в гостях наш Фаргал. С женщиной. Да такой, что и описать невозможно. По крайней мере, прощелыга только глаза закатывал и слюни пускал. Купили они на ночь сад… ну и с той ночи и началось!
– Не загибаешь? – усомнился Шорг.– Я Фаргала не первый день знаю. Женщины для него – пустое место.
– Еще бы! – хохотнул Йариш-Карам.– С такой-то кралей! Мои парни болтают: это и не женщина вовсе – богиня!
– Угу,– ухмыльнулся Шорг.– Две богини!
– Не веришь? – обиделся тысяцкий.– Но имей в виду: я к этому парню буду держаться поближе. Таких удача любит!
– Держись. Я не против.– Шорг хлопнул тысяцкого по спине.– Пошли, старый ворон, пора собирать стаю. Как я мыслю, луна зайдет часика через три.
– Фанкис! – окликнул мага Фаргал.
Фетс остановился, посмотрел на эгерини – и глаза его стали еще уже, совершенно как две щели, прорезанные тонким клинком.
– Извини за беспокойство, но я хотел бы знать, не приготовили ли там,– он кивнул в направлении Ладдифа,– какой-нибудь магический трюк?
– Может быть, может быть…– рассеянно произнес фетс.
Мысли его были явно обращены не на вопрос Фаргала, а на него самого. Но эгерини этого не заметил.
– А ты мог бы сказать хотя бы примерно?
– Если бы мог, я сказал бы об этом царю.
Фаргал смутился, хотя Фанкис совсем не собирался поставить молодого тысяцкого на место.
– Ты знаешь, что защищен от магии? – неожиданно спросил чародей.
– Знаю.– Фаргала в данный момент это не волновало.
– Почему?
– Я… жрец Таймат.
Чародей поднял руку. Несколько мгновений он просто глядел в пространство, затем дунул на ладонь и описал перед лицом Фаргала пару замысловатых кривых.
– Что ты делаешь? – насторожился эгерини.
– Спрятал твою защищенность,– сказал чародей удовлетворенно.– Не беспокойся, она осталась с тобой, просто теперь это не так бросается в глаза.
Эгерини открыл рот, чтобы задать вопрос, но царский маг повернулся к нему спиной и ушел, предоставив молодому воину искать ответы самостоятельно.
Фаргал глубоко вдохнул сладкий ночной воздух и прислушался к себе. Вроде никаких изменений. Эгерини зачем-то посмотрел на свои руки. В лунном свете кожа казалась серо-голубой. Как хорошие доспехи.
– На черном небе синяя луна,И терпко пахнет кровью тишина.И будущее, словно скорпион,Затягивает нас в кровавый сон.Ночь холодна, но кровь во мне кипит:Я словно меч, я выкован для битв! —
прошептал Фаргал.
Каждое слово было правдой. И каждое слово было обращено к Ней.
Но Таймат не откликнулась.
8
Посланец Императора явился к Фаргалу, когда луна уже коснулась черного горизонта.
Посланец, Алый из царской стражи, если и заинтересовался зрелищем полностью изготовившейся к бою тысячи, то виду не подал. Хотя он, как и большинство в войске, знал, что Император решил штурмовать крепость силами одной лишь Гвардии.
– Император желает тебя видеть,– сказал посланец.
Эгерини спешился, поскольку посланец пришел пешком, а до царского шатра рукой подать. Передав повод сотнику Тимиуру, он сказал: «Ждите!» – и поспешил за Алым.
Царь царей сидел на походном троне, установленном под открытым небом. Шестеро слуг держали факелы. На ковре, у ног Императора, скрестив ноги, сидел Фанкис.
Четверо царских советников, разодетых и важных, как откормленные к празднику фазаны, расположились слева от трона. Справа с непроницаемым лицом стоял начальник царской стражи, Гурлагер. Его воины образовали замкнутый круг. Две линии: одна обращена внутрь, другая – наружу.
