— Мой папаша обожал опыты, — Мортифера вытянула ноги вперёд, уперев ладони в пол чуть позади себя. Она болтала носками, будто игралась. Жутко. — Ну, я думаю, ты уже знаешь, что Драко оказался отличным результатом экспериментов. Он прошёл испытания ядами, а вот я не прошла.
Её голос менял интонации. С радости до гнева. Так быстро, что от этого становилось отвратительно; от понимания, что она психически ненормальная.
— Он называл меня отличным экземпляром. Его скрытым оружием, — она подняла одну руку к лицу и начала менять облики. Женщины, мужчины. Даже молодые подростки. Десятки лиц. — Он нашёл мою мать за пару лет до того, как умер от отражённого Поттером заклятия. Изнасиловал её под империо. Просто потому что ему хотелось диковинного отпрыска, который сочетал бы в себе и магию, и свою способность. Вот только моя магия очень слаба. Я не умею толком убивать палочкой или обороняться, даже с долбанным боггартом не справилась. И пришлось смотреть, чувствовать страх этого старика…
Гермиона ощутила покалывания в кончиках пальцев ног. Кажется, чувствительность восстанавливалась. Но она не хотела показывать этого. Быть может, это её преимущество.
— Ну же, чего ты молчишь? — хохотнула она, стуча рукой по ноге, будто это была её лучшая шутка. — Ах да, ты под моим параличом. Обычно за это время я успевала снять лицо…
Тошнотворно хотелось кричать. Боже.
Это монстр во плоти.
Это хуже, чем дьявол.
Мортифера встала на четвереньки и подползла к ней, вытягивая к лицу указательный палец, задевая подбородок. Кожу обжёг порез.
— Обычно я ворую облик за десять секунд. Этого мне хватает, чтобы снять с человека его лицо и забрать себе, — она улыбнулась. — А знаешь, что становится с телом ещё живого, но парализованного человека, который испытал на себе жуткую боль заживо содранного лица? — она приблизилась к уху. — Он становится пеплом. Твоя мама лежит где-то на улице. Помню, какой красивый след она оставила на снегу… Так торопилась к вам. На блядский рождественский ужин.
Грейнджер с криком кинулась вперёд, но ноги ещё не до конца отошли от паралича. Мортифера тут же повалила её на пол и уселась сверху, приставляя клинок к горлу. Ударила пощечиной по лицу.
— Думаешь, я не знаю, сколько длится мой паралич? — она улыбалась. Улыбалась, и кости этим ломала. — Мой папаша хотел себе ручного допплера. Вот только у меня были совсем другие планы.
Грейнджер рыдала с закрытыми глазами. Захлебывалась. Закричав, она и голоса своего не слышала. Пыталась дышать, но правда, которую она узнала, придавила бетонной стеной. Она задыхалась. Нет. Нет. Нет. Только не мама…
— Странно, правда, — Мортифера встала на ноги и отошла к окну. — Нарцисса забрала у меня мать, я забрала твою.
Гермиона перевернулась на бок и подтянула к себе колени, свернувшись в позу эмбриона. В ней не было больше жизни. Её часть отняли.
— Я хочу наказать эту мёртвую суку, хочу, чтобы Драко чувствовал себя виновником всего, что сейчас происходит. Чтобы он возненавидел мать, — она обернулась через плечо, оглядывая Гермиону, лежащую на полу. — Он был предназначен мне обетом, так какого чёрта ты его отобрала? После свадьбы я бы получила над ним полный контроль. Смотрела бы на то, как он убивает, даже если не хочет этого. Смотрела бы, как его ломает. Уничтожила бы его жизнь! Как однажды уничтожила Нарцисса.
— Ты долбанная психопатка! — хрипло выкрикнула Гермиона даже не глядя на неё.
— Мне говорили, что это тёмная магия во мне преобладает, но звание психопатки тоже прельщает, — хмыкнула она в ответ, начиная ходить из стороны в сторону. — Он тебе сказал, что собрался умереть?
Гермиона резко подняла голову.
— Нет? — хохотнула Мортифера. — Как благородно… Наш срок — до первого дня следующего года, а после мы оба умрём от неисполнения непреложного обета.
Мортифера подошла к Грейнджер, и она дёрнулась назад, отползая к стене.
— Сначала я подумала, что мне показалось в тот день, в Косом переулке, где вы с Поттером давали автографы. Он аппарировал со мной, и почему-то именно это заставило меня сомневаться. Я поняла, что сердце Драко больше не камень. Он будто защищал тебя от общения со мной, — она села на корточки, играясь с ножом между пальцев. — Стоило мне найти мужчину в Косом переулке, который хвастался всем, какие золотые дети в Хогвартсе и как он горд вновь быть частью школы. Я забрала его личность. Так забавно было наблюдать, как пепел после него стряхивали метлой, словно какой-то мусор на дороге. Ангра Варрис… хороший мужик, кстати. Видела всю его жизнь, но что поделать? Мне нужно было попасть в Хогвартс. И как удачно я застала вас в поезде.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она резко всадила нож в бедро Гермионы до самой рукояти, вырывая из её лёгких сиплый крик. Просто потому что голос сел. Просто потому что в глазах потемнело от боли и было страшно пошевелиться, задеть ногу. Грейнджер потихоньку умирала. Рывок, и ножа нет. Она сложилась пополам, хватаясь дрожащими руками за бедро, из которого сочилась кровь.
— Вы же даже не потрудились закрыть шторы, пока он трахал тебя! Когда-то так он трахал и меня, — насмехалась она. — И это меня скотски раздражает.
Мортифера схватила Гермиону за волосы, оттягивая голову назад, приставляя лезвие к шее.
— Я отберу его у тебя, — она поцеловала Гермиону в мокрую от слёз щеку. Мазнула губами по скуле вниз, к губам. Гермиона замычала, пытаясь отстраниться, но крепкая хватка потянула её на себя. Мортифера оставила на её губах невесомый поцелуй. — Отберу из твоих воспоминаний его навсегда. Ведь это твой второй раз? Он сжалился над тобой тогда, в мэноре. А значит, восстановить воспоминания больше не удастся…
Нет. Нет. Нет.
Господибоже, нет!
— Лестрейндж научила меня одной хитрости, как бы я её не ненавидела. Она научила меня подменять воспоминания. Я сделаю так, что даже после его смерти ты будешь проклинать его. Будешь думать, что это он виновен во всём. В том, что произошло с тобой в мэноре. В том, что он убил твою мать. Во всём, Гермиона. Я сотру всё хорошее, что могло вас связывать. Чтобы после смерти семью Малфоев проклинали до конца времён. Ты забудешь всё, что между вами было. Я внушу тебе ненависть, поделюсь с тобой ею, и ты ощутишь это вживую… А потом, когда он это все увидит… я убью тебя.
Это соль.
Это просто соль.
Дьявольски разъедающая щёки соль.
Она сильно зажмурилась, пытаясь выжечь на внутренней стороне век всё то, что чувствовала к нему. Пытаясь вшить в сознание свою любовь к нему. Все мелкие моменты. Всё, что они пережили. Грейнджер не хотела сдаваться. Боже. Только не так. Он ни в чём не виноват. Он, господи, этого не заслуживал!
Мортифера приставила палочку к её виску, и Гермиона дёрнулась, мгновенно ощутив боль в ноге. В сердце, в её мире, который рушился. Укол ногтем, и моментальный паралич.
— Вот так-то лучше, — шепнула Мортифера, поглаживая её по волосам.
Гермиона вспомнила их первую встречу, ощущая, как в её голову проникал чужак, и назло не обращала на это внимания. Как Мортифера видела то, что Гермиона так отчаянно пыталась запомнить.
Встреча у ивы, и рывок назад. Его злющий взгляд и «держись от меня подальше».
Подальше у нее не получилось…
Всё осыпалось пеплом.
Его смех. Его забота к ней. Его губы. Его открытая нараспашку душа. Бери — не хочу, он доверял ей. Грейнджер пыталась… пыталась это запомнить. Его доброту к ней. Его заботу. Он истинный для неё. Он — её счастье на руке, что отметила метка. Ведь так! Он — её моли. Он буква «М», что означала только его. Он её мир. Он её жизнь. Он её всё… сердце…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Его:
«Не забывай меня, Гермиона. Никогда не забывай обо мне».
Буквы, сложенные в слова, посыпались вниз. Туда же, к горстке с пеплом.
«Просто… если что-то случится, никогда не забывай обо мне. Ты единственная, кто знал меня настоящего».
Пепел…
Его любовь распыляла теплоту на ресницы, губы венчали голову поцелуем. Тем самым. Последним днём назад.
