— Я бы ему нипочем не продала даже самый захудалый овраг! — возмутилась Жанна, остро сочувствуя продавцам земель.
— Примерно так же рассуждали титулованные особы, поэтому Кер скупал земли через подставных лиц. Видимо, ему это доставляло особенное удовольствие.
— Еще бы, — фыркнула Жанна. — Грязный торгаш!
— «Для отважных сердец нет невозможного», — процитировал рыжий пират девиз королевского казначея. — А чтобы показать городу, откуда он вышел в люди, все свое великолепие и могущество, Жак Кер сначала выкупил кусок старой городской стены, а уже на ее фоне возвел роскошный особняк с витражами и скульптурами, сердцами и ракушками где только можно. И надписями в назидание потомкам. Но, увы, арестовали его раньше, чем он успел насладиться проживанием в этом роскошном доме.
— А что было потом?
— Потом был всеобщий праздник, потому что имущество королевского казначея, все эти меха, шелка, парчу, золотые солонки, украшенные драгоценностями, персидские опахала, украшения и прочее выставили в Туре на торги. И тогда же, маленькая, продали брошь с жемчужиной — да не простой, а с «золотой розой». И она была качеством хуже, чем жемчуг Абдуллы. Вот так вот.
— Еще бы ему Абдуллу переплюнуть! — убежденно заметила Жаккетта. — А я вот не поняла, хороший или плохой был этот королевский казначей? Ты как-то непонятно рассказал.
— А понятия не имею! — весьма довольно сообщил рыжий пират. — Для госпожи Жанны — отвратительный, я думаю.
— Правильно думаете! — подтвердила Жанна.
— Тут уж каждый сам для себя выбирает, — развел руками рыжий пират. — Человек он был незаурядный, это точно.
— И вы уже сказали, что готовы повторить его путь, — ядовито припомнила Жанна рыжему пирату начало разговора.
— Нет. Я сказал, что буду вашим бедным родственником, который только мечтает о взлете Жака Кера. Что, разумеется, чистейшее вранье. Я ж не сумасшедший, в конце концов. У меня дела и так неплохо идут. И торговые операции с Востоком налажены куда лучше, чем у него.
Пришел Масрур и сказал рыжему по-арабски, что все готово, можно ехать.
— Ну вот, пора в путь! — обрадовал всех рыжий пират.
Часть вторая
Замок Ланже
Глава I
Медленно набирая ход, экипаж Жанны направился к замку Ланже. Жанна была расстроена разговором с Жераром, тысячи мыслей вертелись у нее в голове по поводу того, как поступить.
Может быть, лучше спрятать Жерара? Если он попадется виконту — это верная гибель. Но нельзя же им всю жизнь прятаться! Герцогиня Анна знает, как обстоят дела, — может быть, она поговорит с королем?
Но рыжий пират сказал, что она сейчас, возможно, на положении почетной пленницы.
Ведь недаром виконт хотел жениться на ней, Жанне, чтобы получить неограниченную власть над женой.
Может быть, и король Карл сейчас держит пленную герцогиню, принесшую ему Бретань в приданое, в черном теле? И она себя-то защитить не может, не говоря уж о своих придворных дамах?
От этих раздумий у Жанны заболела голова, и она, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза.
И почему это они с баронессой пропустили замок Ланже, выбирая место для королевской свадьбы? Наверное, потому, что совсем недавно он был разрушен, за исключением донжона, и строить его заново начали при Людовике Одиннадцатом. И деньги на постройку явно выискивал какой-нибудь продолжатель дела Жака Кера, новый королевский интендант…
Потом мысли Жанны как-то плавно перешли к королю Карлу Седьмому, и к его сыну, Людовику Одиннадцатому.
Жанне вдруг подумалось, что, не будь дофин Карл таким безвольным, как все говорят, наверное, не стал бы Людовик Одиннадцатый таким волевым… Они поссорились с отцом и из-за прекрасной Аньес, и из-за самовольной женитьбы сына во второй раз — но смог бы Людовик стать тем, кем он стал, если бы он не удалился в добровольное изгнание, не зажил скромной — для королевского наследника — жизнью? Ведь именно тогда он столкнулся с другой Францией, другой Бургундией. Получил возможность сравнить. Нашел верных людей, которые своим положением были обязаны только ему, как Оливье Дьявол, как де ла Марш.
Баронесса смеялась над его линялой шляпой и простонародными любовницами — но ведь он видел, как взяла власть над отцом молодая красивая женщина, которой стали оказывать почести, достойные принцесс, — и как это неизбежно оскорбляло его мать, родившую королю тринадцать детей. И уж его-то, Людовика, пассии больше смешили двор, нежели вызывали желание войти к ним в доверие, чтобы через них повлиять на короля. Власти у них не было. И королева Шарлотта, наверное, еще и поэтому пережила короля Людовика всего лишь на три месяца — значит, смерть его была для нее настоящим горем, а не притворным.
А линялая шляпа… — церемонии, конечно, приятны, но съедают массу сил и средств. А король расчетливо копил силы — и сейчас его дети, дочь и сын, успешно воюют, у них мощные армии, неприступные крепости — и слабые, как выясняется, враги.
А Анну Бретонскую женихи чуть не разорили, как и неудачные войны ее отца. А ведь последними смеются победители, и тогда уже всем все равно, есть ли у них шляпа и какие на ней перья.
Карл Седьмой, разумеется, не мог простить Жаку Керу поведение на свадьбе его дочери — оно разительно отличалось от поведения благородного человека. Но именно потому, что Кер вот так обманывал короля Карла, никто не мог обвести вокруг пальца его сына, Людовика Одиннадцатого. Наоборот, он многому научился: вести переговоры так, как выгодно ему, а не так, как это предписывают правила приличия. Дед Людовика был безумным, отец — вялым и слабым, а он сумел стать жестким, хитрым, недоверчивым, коварным. Подлым. Противные, мерзкие качества для человека — но, наверное, небесполезные для правителя…
Ведь каким роскошным был по сравнению с Людовиком Одиннадцатым Карл Смелый! Рыцарь, рыцарь без страха и упрека. Какие манеры, какое благородство, какой неотразимый двор. Богатейшая страна, оставленная в наследство отцом и дедом, процветающие жители, не знающие, что такое регулярная талья[28]. И каким сморчком на его фоне выглядел Людовик. Который тем не менее считал, что когда шествует гордыня, вслед за ней идут убыток и бесчестье.
И кто оказался прав?
После смерти Карла Смелого его единственная дочь Мария Бургундская вынуждена была искать замужества-защиты как можно скорее. Другого способа спастись у нее не было. И все равно — ранняя, страшная смерть на охоте, двое сирот. И сейчас ее дочь — уже не будущая французская королева, а бесправная заложница. Могущественный бургундский дом растаял, как дым.
